Ибрагим Рахим - Судьба

Ему захотелось взорваться, крикнуть, но все же перед ним сидела Ягана, и он стерпел. Как всегда в таких случаях, он предпочел шутку.

— Если все станут героями, то герои вообще исчезнут. На каком же фоне они смогут выделяться?

— Увы, — в его манере ответила Ягана, — фона сколько угодно.

Конечно, они могли бы поссориться или можно было бы попытаться уговорить ее, но Шахаб знал Надирова, а еще больше знал, что в таких случаях слова не являются аргументами. Только дело.

— Я жду ваших распоряжений, — сказал он как можно мягче.

— Вы будете разведчиком, Шахаб, — повторила Ягана. — Раз они за нами не успевают, нам ничего не остается, как самим нащупывать дорогу. Все основные показатели у нас есть. — Она встала. — Голодному сказали — там хлеб, а он еще и просит: принесите, пожалуйста.

Тут Шахаб не удержался от шутки:

— Слепому сказали — там море, он пошел и утонул по дороге в болоте… А еще может быть и так, что он свернет в другую сторону и вообще скажет: все враки, никакого моря там нет!

Но это уже были те самые аргументы, которых он боялся. Ягана стиснула побледневшие губы. Ее раздражала рассудительность этих мужчин и чем-то даже пугала. Конечно, можно убаюкать себя, утешить. Но она не хотела рассудительности, похожей на трусость.

— В Бухару прибыли газопроводчики.

— Я тоже говорю о газе… У нас нет права на неудачу.

— Вряд ли кто-нибудь желает Бардашу удачи больше меня, — сказала Ягана. — Но я желаю ему удачи в дерзаниях, а не в предосторожностях…

— Хоп! — сказал Шахаб, вставая. — Хорошо! Майли!..

Они вышли на улицу. Солнце калило, и ветер сдался ему, сник. Все остановилось. Пустыня лежала, как замурованная. Ягана посмотрела на затихшую вышку. Завтра ей предстояло перекочевать на новое место, которое они уже выбрали. Медленно Ягана пошла туда, где под фанерным козырьком замерщицы Раи собирались покурить ребята. Когда-то она командовала вот такой вышкой, да нет, этой самой вышкой, и кое-кто из них работал с ней. Шахаб шагал рядышком, чуть сзади, поглядывая на ее короткую тень. В спортивных сапожках, в узких брюках и легком жакете Ягана походила на жокея.

Возле вышки, опустив голову, стоял Куддус, Корабельников отчитывал его.

— Вы знаете, — говорил он, — полагается иметь заградительную стенку в полтора метра. А у вас? Семьдесят пять!

Он размахнул перед Куддусом складным метром.

— У меня рост маленький, — сказал Куддус, не поднимая головы.

— Рост ростом, а техника безопасности остается техникой безопасности… И вы прекратите, пожалуйста, свои выкрутасы. Можете приваривать повыше мостик.

— Скажите монтажникам.

— Все равно! — крикнула Рая из-под козырька. — Он на мостике подставки делает. Из деревяшек!

— Вот видите! — опять помахал сложенным метром Корабельников, точно собирался побить Куддуса по носу. — За вас никто отвечать не хочет. У нас хватает забот… Глина… Трубы… А тут еще! Рая! — позвал он. — Подойдите сюда.

Рая подошла.

— Хотя я знаю, как у вас много хлопот без этого акробата, — сказал Корабельников, — все же… я вам поручаю… Вы будете проверять установку мостика. Вот вам складной метр. В подарок.

— А мне зачем? — вскрикнула Рая, чтобы все слышали. — Да пусть он сорвется!

Но метр все же взяла.

Может быть, кто-то и приехал в Кызылкумы, чтобы прославить себя подвигами, но только не Куддус. Он забрался в этакую даль за велосипедом. И куда ни заведет человека страсть!

Мальчишкой Куддус не мог спокойно гулять по улицам Ферганы — его привораживали велосипедисты. По ночам ему снилось мелькание блестящих спиц… Он подолгу простаивал у стеклянной витрины универмага и у магазина спорттоваров, где были выставлены велосипеды. Кого-то еще надо было уговаривать их покупать! Велосипеды красовались и просили: возьмите нас! Куддуса соблазнять было не надо. Его мучила другая проблема: где взять деньги на покупку?

Рос он без отца и после школы покинул свой родной Катартал, самый зеленый кишлак на свете, поблизости от Ферганы, и пошел неизведанными дорогами… Вы спросите — куда? Вы не знаете, а он знал — за велосипедом.

Но тут выяснилась другая беда — на работу его не брали; потому что Куддус был несовершеннолетним. Как с этой бедой бороться, никто не мог подсказать Куддусу, никто не мог посоветовать ему другого средства, кроме ожидания. Но на ожидание требовалось время, а велосипед ему хотелось сейчас. Так Куддус впервые познакомился с тем, что жизнь полна противоречий.

Однако свет не без добрых людей, и если они к тому же изобретательны, то не дадут пропасть ни человеку, ни его мечте. И вот один человек сказал Куддусу, что надо податься на большую стройку, где не очень спрашивают, сколько тебе лет, и если накинешь парочку, не заметят. Ну, а дорогу на большую стройку в наши дни и слепой покажет. И вот Куддус очутился в большом кишлаке Кермине, который так же мечтал стать городом Навои, как его юный строитель мечтал о велосипеде.

В Кермине, то есть в Навои, должны были строить и химический комбинат, и электростанцию, которая собиралась превзойти мощностью старенький Днепрогэс в шесть или в восемь раз. У слухов рты велики… По всем дорогам, ведущим в Кермине, вместо деревьев росли плакаты, призывающие рабочую силу. Куддус почувствовал себя нужным человеком и вместе с тем уже на велосипеде, хотя и въехал в будущий город всего-навсего на попутном самосвале.

Но скоро сказка сказывается… Пока говорят — все легко, а начнешь делать — так трудно… Документы у него спросили и не то что два, а и одного года прибавить не позволили. И все же не прогнали! Ура! Куддус уже держался за велосипедный руль. Пока же он стал помощником водовоза… Что делать! Люди всегда немножечко приукрашивают действительность и свою судьбу как в рассказах, так и в снах… На Куддуса надели комбинезон, и он в него провалился.

— Э, парень! — засмеялись вокруг. — Придется тебе вырасти для этой одежды.

Но пришлось ушивать штаны.

Разрастался Кермине, и все больше становилось разговоров о газе… Газ должен был прийти сюда и для химического гиганта, и для электростанции. Газом бредил еще не родившийся город, что же говорить о населявших его строителях и юном Куддусе? Честно говоря, к тому времени Куддус уже отложил деньги на велосипед, но ведь он подрос и вместе с ним подросла его мечта. Молодые люди в Навои раскатывали на мотоциклах. На мотоциклах они подвозили своих прекрасных подруг к танцплощадке, на мотоциклах уносились в пыльные дали после работы.

Гордый треск мотоциклов раскалывал утреннюю тишину, дневной шум и вечерний покой молодого города. Перекроил он и план Куддуса. Еще не покатавшись на собственном велосипеде, наш дерзкий всадник перескочил на более могучего и громкого коня, с сердцем от семи до четырнадцати лошадиных сил, без коляски, по кличке «Ижевск» или «Ява». Этот конь унес его в Кызылкумы. Конь был в мечтах, а Кызылкумы наяву…