Бернард Шоу - Цезарь и Клеопатра

легионы - все, все против меня; но высоко надо всем этим - боги; а

Помпей - глупец". И боги засмеялись и похвалили его. И на полях Фарсалы

совершилось невозможное: кровь и железо, на которых держится ваша вера,

пали перед духом человека, ибо дух человека - это воля богов. И

могущество Помпея рассыпалось в руке его, подобно тому как рассыпалось

могущество державной Испании, когда она обратилась против ваших предков

в те дни, когда Англия была мала, и жила своим умом, и полагалась на

свой ум. а не на то, что она распространяет в газетах. И потому

остерегайтесь, дабы какой-нибудь маленький народ, который вы обратили в

рабство, не поднялся и не обратился в руках богов в бич, что обрушится

на ваше хвастовство и вашу несправедливость, на ваши пороки и вашу

глупость.

Так хотите ли вы теперь узнать о конце Помпея, или вы будете спать,

когда говорит бог? Внемлите словам моим, ибо Помпей отправился туда,

куда и вы пошли ныне, - в Египет, где стояла римская армия, подобно

тому как ныне там стоит британская армия. И Цезарь погнался за Помпеем

в Египет; римлянин бежал, и римлянин гнался за беглецом: пес,

пожирающий пса. И египтяне говорили: "Глядите, вот римляне, которые

давали золото царям нашим и собирали с нас дань силой оружия своего, не

они ли призывали нас быть верными им и предавать нашу родную страну. И

вот теперь перед нами два Рима - Рим Помпея и Рим Цезаря. Которому же

из них ныне должны мы хранить верность?" И в смущении своем они

обратились к воину, который некогда служил Помпею, и знал пути Рима, и

обладал всеми его пороками. И сказали ему: "Гляди, в твоей стране пес

пожирает пса, и оба пса пришли к нам, дабы пожрать нас. Что ты можешь

посоветовать нам?" И воин этот, которому было имя Луций Септимий и

которого вы ныне увидите перед собой, ответил: "Вам надлежит тщательно

взвесить, который из двух псов сильнее, и затем убить слабейшего в

угоду сильному и тем завоевать его милость". И египтяне сказали: "Ты

дал дельный совет, но если мы убьем человека, мы преступим закон и

поставим себя наравне с богами, а этого мы не смеем делать. Но ты

римлянин: тебе привычно убийство, ибо у тебя страсть господствовать. Не

возьмешься ли ты вместо нас убить того пса, который послабее?" И Луций

ответил: "Да будет так, ибо я сделал Египет отчизной своей и желаю,

чтобы вы почитали и слушали меня". И египтяне сказали: "Мы так и

думали, что ты не станешь делать этого безо всякой мзды; ты получишь

свою награду". И вот Помпей прибыл в Египет и пристал к берегам его

один, на маленькой галере, положившись на его закон и обычай. И народ

Египта увидел, что Помпей поистине слабый и ничтожный пес; и едва он

успел ступить на берег, как его встретил его старый соратник Луций

Септимий, который одной рукой приветствовал его, а другой отсек ему

голову; и сохранил эту голову, как хранят капустный кочан, дабы

поднести ее в дар Цезарю. И род людской содрогнулся. А боги засмеялись:

ибо Септимий был всего лишь мечом, отточенным рукой Помпея. И когда меч

этот обратился против его собственного горла, боги сказали, что Помпею

лучше было бы сделать Септимия хлебопашцем, а не столь доблестным и

скорым на руку убийцей. И поэтому я снова говорю вам: остерегайтесь вы,

которые все желали бы стать Помпеями, если бы осмелились; ибо война

это волк, и он может прийти и к вашей двери.

Вам, кажется, наскучила речь бога? Вас снедает нечистое желание

послушать о жизни порочной женщины? Или имя Клеопатры пробудило в вас

это любопытство? О, вы глупцы! Клеопатра всего лишь дитя, которое

шлепает нянька. И я, заботясь о благе ваших душ, хочу показать вам, как

Цезарь, который пришел в Египет искать Помпея, нашел Клеопатру; и как

принял он в дар кочан капусты, что некогда был головой Помпея; и что

произошло между старым Цезарем и царицей-ребенком, пока он не покинул

Египта и не проложил себе победный путь в Рим, чтобы затем быть убитым,

подобно Помпею, людьми, в которых еще уцелел дух Помпея. Все это вы

увидите и в невежестве своем будете удивляться тому, что за двадцать

веков до ваших дней люди были такие же, как вы, жили и говорили, как

вы, - не хуже и не лучше, не умнее и не глупее. И эти две тысячи лет,

что минули с тех пор, - для меня, бога Ра, всего лишь мгновение; и то,

что вы зовете сегодняшним днем, ничем не отличается от того дня, когда

Цезарь впервые ступил на землю моего народа. А теперь я покину вас, ибо

вы тупое племя и поучать вас - напрасная трата слов; и я бы не стал

расточать их, не будь я богом, а природа богов такова, что они вечно

борются с прахом и тьмой и своей неизбывной жаждой божественного вечно

стремятся высечь из праха и тьмы новые и новые искры жизни и света.

Итак, сидите спокойно на ваших сиденьях и молчите, ибо вы услышите

сейчас речь человека, и, по вашему разумению, это был великий человек И

не бойтесь, я больше не заговорю с вами; да поведают вам истинный ход

истории те, кто участвовал в ней. Прощайте и не вздумайте рукоплескать

мне!

Храм исчезает в глубоком мраке.

ВАРИАНТ ПРОЛОГА

Октябрьская ночь на сирийской границе Египта в конце

царствования XXXIII династии. 706 год по римскому

летосчислению, 48-й до рождения Христова - по более

позднему, христианскому исчислению. Яркий серебряный

свет восходящего ночного светила разгорается на востоке.

Звезды и безоблачное небо - наши современники, разве

лишь на девятнадцать с половиной веков моложе, чем те,

которые мы знаем. Но по их виду этого сказать нельзя.

Внизу под ними - два весьма сомнительных завоевания

цивилизации: дворец и солдаты. Дворец - старая низкая

сирийская постройка из беленого ила - значительно менее

уродлив, чем Букингемский дворец; и офицеры во дворце

много культурнее, чем современные английские офицеры:

так, например, они не имеют обыкновения выкапывать

тела мертвых врагов и четвертовать их, как мы поступили

с Кромвелем и Махди. Они разбились на две группы; одна с

напряженным вниманием следит за игрой своего начальника

Бельзенора, воина лет пятидесяти; он положил копье на

землю около колена и, наклонившись, мечет кости, играя с

молодым, лукавого вида, персидским наемником. Другая

группа собралась вокруг одного из офицеров стражи,

который только что рассказал непристойный анекдот (до

сих пор пользующийся большим успехом в английских

казармах), встреченный громовым хохотом. Всего их

человек двенадцать; это молодые офицеры египетской

гвардии, юноши из высокой аристократии. Они в красной

одежде, с оружием и в доспехах, при этом, в отличие от