Иван Лазутин - В огне повенчанные. Рассказы

И снова, на этот раз с планшетом и картой, Григорий пешком колесил вдоль и поперек холмы и овраги Бородинского поля, где когда-то русская армия под командованием Кутузова решала судьбу России.

— Давай, Петро, передохнем. — Казаринов остановился, огляделся. Сбегающая с пригорка деревня Бородино была видна как на ладони. Над темными избами с нахмуренными крышами, над белой церковью Рождества, построенной в 1701 году, над мостом через Колочь кружило горластое воронье.

— Наверное, чуют кровавый пир, — заметил Казаринов, вглядываясь в просветы звонниц церковной колокольни, па которой копошились люди в шинелях. — Зря здесь выбрали сибиряки наблюдательный пункт. Обзор хороший, но место опасное. Смахнут в два счета.

— Опасное, — поддакнул Иванников, вглядываясь в далекие пологие холмы, спуски с которых вдоль и поперек были изрезаны глубокими противотанковыми рвами, траншеями, окопами, дотами… На фоне белой кипени раннего снега земляные валы, доты и надолбы выделялись отчетливо и ярко, вырисовывая схему Можайского оборонительного рубежа, центр которого проходил через Бородинское поле. — Народу-то, народу-то!.. — покачал головой Иванников. — Будто вся Москва поднялась.

— Не только Москва, — задумчиво ответил Казаринов, глядя на холмы Бородинского поля. — Трудовой фронт. А когда-то Бородино было передовым опорным пунктом позиций кутузовской армии. Ты только подумай, Петро, всего два года назад я писал реферат. И знаешь о чем?

— О чем?

— О боях за Шевардинский редут и Багратионовские флеши. Помню все. — Григорий прищурился, рассеянно глядя вдаль, туда, где на заснеженном поле слегка возвышался пятиугольник земляного редута. — Помню все, вплоть до нумерации полков и дивизий, до имен и фамилий генералов. — Казаринов вытянул руку. — Вон видишь белый монастырь с зеленой крышей — это Колоцкий монастырь. А деревня рядом с ним называется Шевардино. Видишь?

— Вижу.

— У стен этого монастыря двадцать четвертого августа тысяча восемьсот двенадцатого года на рассвете завязался страшный бой. Он длился несколько часов. Гусары Изюмского полка у стен этого монастыря изрубили три эскадрона из авангарда конницы Мюрата.

Казаринов и Иванников поднялись на пригорок, на вершине которого, открытый всем ветрам, возвышался памятник Кутузову. Розоватый гранит высокой пирамиды отчетливо выделялся па фоне голубого неба, по которому плыли белые сугробы облаков. На лицевой стороне памятника, обращенной к Бородинскому полю, острие золотого меча с черной рукоятью было направлено к венчающему пирамиду бронзовому орлу, который, широко распластав крылья, нес в когтях золотой венок воинской славы.

Читая надпись на памятнике, Григорий почувствовал, как к горлу у него подкатил горячий удушливый комок.

«Неприятель отражен на всех пунктах».

Это были слова из донесения Главнокомандующего русской армией Михаила Илларионовича Кутузова императору Александру I.

Отсюда, с пологого холма деревни Горок, где когда-то был командный пункт Кутузова, все Бородинское поле, с его курганами, холмами, оврагами, Утицким лесом и речкой Колочь, затянутой золотым багрянцем осени, было видно как на ладони.

— Товарищ лейтенант, случайно не по этой дороге шел на Москву Наполеон? — Иванников показал рукой на дорогу, забитую машинами, обозами и пушками на конной тяге.

— По ней. Ее тогда называли Новой Смоленской дорогой. А вон там, за Утицким лесом, раньше проходила Старая Смоленская дорога, ее отсюда не видно.

Григорий достал из-за пазухи полевой бинокль, поднес его к глазам и стал пристально всматриваться в даль, туда, где правее деревни Семеновской чернели изрытые окопами и блиндажами Багратионовские флеши. В центре деревни Семеновской, над золотыми шапками еще не потерявших листву берез, возвышался под зелеными куполами красно-каменный Владимирский собор бывшего Спасо-Бородинского женского монастыря. Золотой крест над главным куполом собора ярко блестел на солнце. Недалеко от собора белела церквушка Спаса Нерукотворного и рядом с ней виднелся домик вдовы Тучковой.

— Товарищ лейтенант, время идет. Вас могут зачислить в другой батальон, — обеспокоенно сказал Иванников.

Прижав к груди бинокль, Григорий смотрел на Иванникова невидящими глазами. Помолчав какое-то время, рассеянно проговорил:

— Отражены восемь атак Ты понимаешь — восемь атак за день! И все — за Багратионовские флеши, — рассеянно сказал Казаринов. — Из всех восьми русские выходили победителями. В пятой атаке французов погиб генерал Тучков IV. Повел в рукопашную солдат Ревельского и Муромского полков и погиб. — Казаринов махнул рукой в сторону деревни Семеновской: — Там, к деревне Семеновской, рядом с Владимирским собором, через восемь лет после гибели мужа вдова Тучкова построила церковь и остаток своих дней затворницей прожила в селе Семеновском. И сейчас цела ее могила и могила сына Коленьки.

Иванников вздохнул.

— Видно, хорошая была жена, преданная…

— В бинокль погляди… Правее Красного собора с зелеными куполами увидишь земляные валы. Это как раз и есть те самые Багратионовские флеши, на которые двадцать шестого августа французы восемь раз в атаку ходили.

Иванников навел бинокль на Владимирский собор.

— Вижу собор. Красный, с зелеными куполами.

— Возьми чуть правее…

— Вижу большой земляной вал. На нем тьма людей, копают траншеи, — сказал Иванников.

— Так вот, запомни: в двенадцать часов дня двадцать шестого августа французы пошли на эти флеши в восьмой раз. На квадратной версте палило семьсот орудий. В эту атаку Наполеон бросил сорок пять тысяч пехоты и кавалерии. Со стороны французов стреляло четыреста орудий, с нашей — триста. Наших войск было меньше. В рукопашном бою сразу сошлись несколько десятков тысяч воинов. Бой был страшный. Длился около часа. Все смешалось на этой квадратной версте. Живые шли через трупы погибших и сходились штык на штык с врагом. — Казаринов с минуту помолчал, глядя из-под ладони в сторону Багратионовских флешей. — В восьмой атаке был тяжело ранен Багратион. Он был в самой гуще рукопашной схватки. Истекающего кровью генерала солдаты с трудом вынесли с поля битвы.

Не выпуская из рук бинокля, Иванников спросил:

— Товарищ лейтенант, отсюда не видно могилу Багратиона?

— Она недалеко от нас. Веди бинокль ниже и чуть левее. Видишь у дороги, против музея, на кургане квадратную гранитную плиту? На этом кургане стояла батарея генерала Раевского.

— Вижу… — выдохнул Иванников.

— Под этой плитой захоронены останки князя Петра Ивановича Багратиона.

— Почему останки?

— Тяжело раненного генерала увезли в село Симы Владимирской губернии. Там двенадцатого сентября он скончался от ран. А через двадцать семь лет останки Багратиона перенесли на Бородинское поле. Захоронили их в ограде памятника русским воинам, павшим в бою на этом поле.