Джеймс Олдридж - Сын земли чужой: Пленённый чужой страной, Большая игра

Я тогда не знал, что Лилл нажимает на Фредди, не знал об этом и Руперт. (Он был в отъезде: после семейного совета Руперт полетел в Геную, чтобы объяснить Верокио, какие последствия будет иметь реорганизация фирмы для сделки между Верокио и Ройсами. Надо было заверить итальянца, что их отношения от реорганизации не пострадают. По существу, Руперт отправился в Геную, чтобы лично извиниться перед Верокио, который теперь уже знал, что Фредди использовал его для отвода глаз.) Но прежде чем пойти к Фредди, Лилл обратился ко мне. Он позвонил мне, когда Руперт был еще в Генуе, и попросил зайти в его резиденцию в Сенг-Джеймсском парке.

— Боюсь, что мне понадобится ваша помощь, — доверительно сообщил мне Лилл. — Приходите, Джек, и как можно скорее.

Переступая порог старого здания в парке, я призвал на помощь все свое австралийское упрямство.

— Кажется, вы очень сблизились с Рупертом? — осведомился у меня адмирал.

Он принял меня не в той комнате, которую описывал Руперт, а в маленькой гостиной, обставленной французской мебелью, со старинным французским ковром на полу и двумя французскими картинами девятнадцатого века на стенах.

— Я сдружился со всей его семьей, — осторожно заметил я.

— Так я и думал, — кивнул он. — Поэтому я и прошу вашей помощи. Все идет к тому, что Джо и дети могут пострадать из-за очередной дурацкой выходки Руперта.

— Вряд ли вам стоит говорить о судьбе Джо и детей со мною, — возразил я адмиралу. — Лучше предупредите самого Руперта.

— А я ведь и в самом деле искренне тревожусь за его семью, — спокойно произнес Лилл. — Я слишком давно с ними связан, чтобы не принимать к сердцу их интересы.

Он говорил правду, и я извинился.

— Не будем касаться ваших мотивов, — сухо сказал я. — Давайте говорить прямо: чего вы от меня хотите?

— Вы в курсе личных дел Руперта?

— Не очень.

— Вы видели эту русскую, госпожу Водопьянову?

— Конечно.

Адмирал на минуту задумался.

— Придется мне вам довериться, Джек, — произнес он наконец. — Никто не даст мне такого совета, как вы. Я не буду просить вас хранить наш разговор в тайне — думаю, это подразумевается само собой. — Пока что он меня явно прощупывал, и я решил помолчать. — Вам известно, что мы собираемся задержать госпожу Водопьянову, если она попытается покинуть Англию?

Я сделал свое невыразительное лицо еще более невыразительным, но я вел поединок с сильным противником, и он сразу догадался, что мне все известно.

— Вижу, что это для вас не секрет, — проронил Лилл с кислой миной. — Все же мне хотелось бы выяснить, как поступит в этом случае Руперт. Вы его знаете. Какова, по-вашему, будет его реакция?

— Он очень рассердится, — сказал я. — Не можете же вы рассчитывать, что ему это будет по душе.

Лилл не улыбнулся.

— Понятно. Но, как вы думаете, что он предпримет?

Лиллу явно хотелось узнать, выполнит ли Руперт свою угрозу — сообщить русским все, что ему известно об учреждении адмирала, — однако что я мог ему сказать? Я тоже задавал себе этот вопрос, а Руперту, наверно, и самому было неясно, как далеко он пойдет. Но что ему оставалось делать? Он был человек упрямый, с нелегким характером, его на моих глазах постепенно загоняли в угол — можно было предвидеть, что он будет драться, как раненый лев, если его принудит к этому арест Нины. С другой стороны, я не был до конца в этом уверен. Руперт был сыт по горло неприятностями, и кто знает, что скрывалось под маской его чисто английской невозмутимости. В тот день, когда он улетал в Геную, ему позвонил Парк, снова предложив встречу с Глэдменом и с автором «Загадочного путешествия Руперта Ройса». Они соглашались теперь на более выгодные для Руперта условия, хотя я так и не узнал какие, — он был слишком раздражен, чтобы о них рассказывать. Руперт кричал в телефон Парку: «Я не желаю с ними разговаривать. Это мое последнее слово, что бы они там ни предлагали».

Я понял, что он доведен до отчаяния и цепляется за свою непримиримость, как за якорь спасения, хотя уже теряет надежду. Так или иначе, он не последует старому доброму обычаю англичан и не даст себя усадить вместе с противником за обеденный стол, где всегда легче пойти на мировую.

Все это промелькнуло у меня в голове, пока я отвечал на вопросы Лилла, который старался обвести меня вокруг пальца. Адмирал, словно в открытой книге, читал мои мысли, угадывая их по взгляду, по выражению лица, по моему неприязненному молчанию.

— Руперт совсем запутался, — с расстановкой сказал он, чтобы прервать молчание.

— Вот почему я и не могу предсказать, что он сделает, — решительно заявил я. — Вы же, надеюсь, не думаете, что я стану шпионить за Рупертом?

— Никто и не требует, чтобы вы шпионили, — мягко заметил адмирал. — Я просто хочу, чтобы вы помогли Руперту: уверяю вас, он нуждается з вашей помощи.

— Но не в той, какую вы хотите, чтобы я ему оказал.

— Вы, видимо, не подозреваете, какие неприятности ему угрожают.

— Может быть, — согласился я. — Чем же, по-вашему, я могу ему помочь?

— Вы могли бы оказать на него благотворное влияние.

— В каком смысле?

Адмирал чувствовал мою враждебность и не знал, в чем ее причина — в моей ли привязанности к Руперту или в том, что я разделяю его «ошибочные» взгляды; ему и в голову не приходило, что эти взгляды пока что были еще не осознаны даже самим Рупертом.

— Нет сомнения, — заявил адмирал, — что через день-другой дело может принять для Руперта очень скверный оборот. Если его не убедят вести себя как следует, Попробуйте на него повлиять, пока беда еще не пришла.

— Ничего я вам не скажу о Руперте, — заявил я адмиралу на прощание. — И ничего бы не сказал, даже если бы знал.

— Ладно, — беззлобно отозвался он. — Я вас понимаю.

— Сомневаюсь, — сказал я.

На улице я остановил такси, чтобы поскорее унести ноги из этого места.

█

На следующий день Руперт вернулся из Генуи, но я ничего ему не рассказал, у него и так хватало забот.

Проделка Фредди привела Верокио в бешенство, и он заявил, что больше не желает иметь с ним дела. Вся эта возня вызывала у Руперта отвращение, и я не понимал, как он представляет себе дальнейшее сотрудничество с Фредди. Но я не стал его об этом спрашивать — мы ожидали отъезда Нины, который мог для всех нас многое изменить.

Отъезд был назначен на следующий день. Накануне мы весело провели вечер у Фредди в тесном семейном кругу: в гости были приглашены только Руперт с Джо.

Пепи и я. Мы вкусно поужинали, много выпили, до упаду хохотали над шутками Фредди, который успел перед нашим приходом проглотить с полдюжины коктейлей, а с нами выпил еще; восхищались нежным загаром Джо и Пегги — у обеих был теперь цвет лица заправских лыжниц. По их словам, они прекрасно провели время в горах.