Сергей Минутин - Странник и Шалопай

Но мы не мешаем, даже наоборот, соответствующее окружение создаём из таких же, жаждущих родства. Один кости последнего царя по всей России возит и просит, чтобы царский святой лик с него самого рисовали, а две кости внизу, так и быть с оригинала. Другой, ещё занятней, такой смышлёный киндер, то на лыжах, то с аквалангом, то в чёрном поясе, то без галстука…. Решил все ваши деньги в долг взять, а потом, как героические предки учили, не отдавать. Мы ему не мешали, пусть берёт. Всё равно наших денег в ваших банках всегда будет больше, — заключил Иван Иваныч.

— То есть вы нам уже лет 50 дарите вирусы, соприкасаясь с которыми и наша власть перестаёт восприниматься всерьёз, даже в среде своей национальности, так, Иван Иваныч?

— Что ваш народ, что наш народ: сперматозоиды и яйцеклетки — это основа нашего земного мироздания. А уж брожения — это пустые хлопоты. Хотя какая магия: «7+1», и вы имеете «8», а мы всё так же «1». Поэтому, Джеймс, мы и беседуем в «моём подвале» и пьём «мою водку», согласись, она лучше вашего виски.

— Неожиданный поворот, у нас решили, что вы, наконец, решили утвердить на престоле нечто постоянное, нечто такое, чтобы все признали, — произнёс Джеймс.

— Джеймс, мы в чьём подвале сидим. Наша власть никуда не девается уже не одну тысячу лет, и она уже давно скрепляет и всю вашу власть.

По тихой лондонской улочке прогуливались два человека. Наш старый знакомый, Чарльз Соммер и резидент русской разведки, а проще сказать, старый друг Иван Иваныча Володя Крупенский.

Чарльз, почему ты не ходишь в «Клуб шпионов»?

— Я же генерал, и я в системе. Вот выгонят, сразу в наш «дискуссионный клуб». Да и потом, молодёжи надо делать карьеру, выискивать, следить, докладывать. Не хочу ставить своих агентов в неудобное положение. Вот в «Лондонский клуб» пожалуйста.

— Это не для меня, это для генералов, а твои агенты у нас бывают вряд ли.

Оба рассмеялись.

— Чарльз, я знаю, ты готовишь к отправке в Россию, одну высокую особу по кличке «Маргарита», я его давно знаю. Настолько давно, что тебя, наверное, ещё и не было здесь. Организуй мне с ним встречу сегодня в клубе, часов в восемь вечера.

— Володя, я ведь агента в лицо не знаю. Я анализирую возможные ситуации и готовлю рекомендации.

— Это просто, придёшь в свою контору и положи на свой стол книжку Булгакова «Мастер и Маргарита», конечно, на английском языке. Ты сейчас занимаешься Россией, книжки читаешь, всё логично, своих агентов не встревожишь.

Чарльз задумался.

— Чарльз, не мучайся, никто в твой кабинет заходить не будет. Тут совсем другое, генералам ещё не ведомое.

— Хорошо, тем более, что именно эту книгу я и читаю, — ответил Чарльз.

— Я знаю, — подтвердил Володя.

Все разведки интернациональны. Их интернациональная суть подтверждается хотя бы фактом наличия в каждой разведке — контрразведки. Это по молодости лет агенты разных разведок гоняются друг за другом во всех странах мира, «пасут» друг друга внутри своих контор. Получают ордена и медали, ранения и сроки и, конечно, сопутствующие болезни: язвы, геморрой, подагру.

Но молодость проходит быстро, агенты уходят на покой, возвращаются в родную страну и принимают облик присущего ей гражданина.

Но как из песни не выбросишь слов, так и из жизни — прожитых лет. Кого–то тянет посмотреть на тюрьму, где в одиночестве провёл несколько лет, кто–то ещё в силе и хочет навестить любовницу, а кто–то, вообще, мучим выбором, где продолжить свою жизнь, в какой стране, если был абсолютно интернациональным агентом, творил от души, озадачивая всех на свете.

Так или иначе, но с годами агенты становятся терпимее друг к другу и корпоративней. Более того, при встрече друг с другом они могут даже делиться рассказами о тех «гадостях», которые чинили друг дружке долгие годы.

Тут следует сказать, что если был разведчиком хоть один только раз, то это навсегда. Хорошая, умная пародия на этот счёт дана в фильме «Горец».

Конечно, до того, чтобы проводить международные съезды ветеранов разведывательных организаций, у профессионалов дело не доходит. Сказываются издержки профессии, и самая главная из них — полная самодостаточность, но вот клуб, свой клуб — это другое дело. Профессиональная склонность быть в курсе всех происходящих событий, находясь при этом в «тени», подбрасывать идеи и наблюдать за их реализацией — вот то связующее звено, объединяющее членов клуба.

Конечно, в клубе есть и свой оригинальный устав и определённый ритуал, но главная особенность в общении со своими, в серьёзности обсуждаемых проблем и принимаемых решений.

Почему Англия? Английский консерватизм, не тронутый и веками не разграбляемый остров. Почитание имени. Даже серийных убийц называют сначала по имени Джек, а уж только потом Потрошитель.

Англичане убеждены, и не без основания, в том, что среди них нет предателей. Одно выражение «слово джентльмена» — отличная характеристика англичанина, да и отношение к слову очень дорого стоит. Но с другой стороны, именно эта уверенность сыграла с ними злую шутку, сделав их довольно разговорчивыми и откровенными друг с другом. Но собеседником может оказаться и не англичанин. Тогда возникла система клубов, салонов, куда трудно было попасть, но, попав, говорить всё, что захочешь. Словом, единственный способ возможного шпионажа в Англии был и остаётся клуб. Но шпион, став членом клуба, очень быстро начинал понимать, что он, разглашая салонные разговоры, выдаёт не просто тайны другого государства, но и свои собственные, клубные тайны. Шпион, который понимал это, переставал быть шпионом, в обычном понимании этого слова.

Клуб — это, конечно, не разведка, в нём не планируются и не зарождаются операции. Но в клубе они зарождаются, черпают своё начало, вдохновляются идеей.

Как только Крупенский понял, что его так влекло в Россию, тоска его отпустила. Он осмотрелся в России. Удивился уже в который раз её закольцованности и опять уехал за границу. Он выбрал Англию и теперь сидел за отдельным столиком в углу притемнённой комнаты. Всех, кто мог его узнать, уже не было рядом с ним. Да это было и неважно с тех пор, как активно начали устраивать конкурсы двойников и внушать, что на «белом свете» полным — полно совершенно одинаковых людей.

Немногочисленные фотографии и другие следы его пребывания в миру унесло время, поэтому он даже имя и фамилию менять не стал.

С тех пор, как его расстреляли в подвале ВЧК и крюком стащили в яму, прошло много времени. Он не был в обиде, скорее наоборот, ведь и последнего следа не осталось: ни креста, ни таблички. Да и расстреливать его было за что. Он профессиональный разведчик, вышедший из родового дворянства, не мог предать свой класс, давший ему образование. Да, он понимал, что всё пока бесполезно. Народ поддержал революцию, дал начало новому шагу эволюции. Шагу, который и в разведку вдохнул новую жизнь. Но куда девать его прежнюю жизнь, долг, присягу, надежды друзей и ожидания бывших сослуживцев?