Глен Мид - Кровь фюрера

Фолькманн кивнул.

— Именно поэтому я и связался с вами, Тэд.

— К сожалению, мне не удалось ничего обнаружить по этому Раймеру, он же Царкин. Мы на него никогда не охотились. Те пять тысяч американских долларов, с которыми он, по твоим словам, приехал в Парагвай, могли быть накоплены за время войны или выплачены ему из фондов «Ди Шпинне».

Биркен задумался, а Фолькманн спросил:

— А что касается Эрхарда Шмельца?

Биркен снова покачал головой.

— Я не обнаружил информации о пересылке денег в Парагвай некоему Шмельцу. Но этого и следовало ожидать. Конечно, это не означает, что Рейхсбанк не переводил ему деньги, о которых ты говоришь. Деньги могли переводиться тайно, скорее всего, так и было. Однако на счет Шмельца поступали незначительные суммы, они были лишь малой толикой того, что переводилось за границу, как до войны, так и во время нее. В основном это были деньги, предназначенные для шпионажа и пропаганды; также деньги переводились на тайные счета, на которые могли рассчитывать высокопоставленные фашисты, если что-нибудь пошло бы не так. Суммы, переводившиеся на счет Шмельца, были достаточно крупными, но по сравнению с другими — это мизер. На самом деле вопрос заключается в том, почему Шмельцу посылали деньги до войны. И почему деньги продолжали отправлять после его смерти, а получателем стала жена?

— У вас есть какие-либо соображения по этому поводу, Тэд?

Биркен улыбнулся Фолькманну.

— Бог его знает. Причины тут могут быть любыми. Может, кто-то из нацистов создал фонд для проведения политической кампании, который пополнялся благодаря немецким иммигрантам, оказавшимся в Южной Америке. Наверное, считали, что когда-нибудь им эти деньги потребуются. Насколько я знаю, в Парагвае всегда было немало немецких колоний, и большинство немцев были убежденными нацистами. — Биркен пожал плечами. — Возможно, семейство Шмельцев просто использовали в качестве банковского менеджера, а деньги предназначались для кого-то другого.

— А как насчет того факта, что при вступлении Шмельца в национал-социалистическую партию ему дал рекомендацию сам Гиммлер?

Биркен снова улыбнулся.

— Это уже действительно интересно. Но, боюсь, что и тут я не могу тебе ничем помочь. Похоже, что Шмельц был близким другом или знакомым Гиммлера или еще кого-то из высокопоставленных нацистов. — Биркен пожал плечами. — Но я уверен, что, если бы Гиммлер или кто-то другой из верхушки нацистской партии использовал бы Шмельца в качестве канала для тайного сливания денег, суммы были бы намного, намного значительнее. — Биркен помолчал. — Возможно, Шмельц оказал кому-то услугу, и деньги выплачивались ему именно за это. Это единственная причина, которая приходит мне в голову, учитывая, что Шмельц сохранил членство в партии, даже находясь за тысячи миль от Германии. А может быть, Шмельца использовали для пополнения фонда не столь высокопоставленные партийцы. Конечно, не следует исключать и такую причину переводов, как шантаж. Но если бы речь шла о шантаже, то Шмельц не сохранил бы членство в партии, хотя стопроцентной уверенности тут быть не может. К тому же мы можем только предполагать, что причиной прекращения выплат в феврале 1945 года Стали трудности, испытываемые Рейхсбанком при переводе денег в другие страны, хотя это и происходило через счета Рейхсбанка в Швейцарии.

— А для чего на самом деле использовался золотой запас, присвоенный «Ди Шпинне»?

Биркен посмотрел в окно, а потом повернулся к Фолькманну.

— Я лично склонен согласиться с теорией Моссада, по крайней мере частично. Я уверен, что часть средств использовалась для финансирования неонацистских и праворадикальных движений в течение многих лет. И не только в Германии, но и по всей Европе, а также в Америке и, в особенности, в Южной Африке. Но до сегодняшнего момента Германия была слишком благополучной страной и могла противостоять этим проискам. — Биркен вздохнул. — Насколько я понимаю, огромные средства по-прежнему остаются в Южной Америке. Ими пользуются многие бывшие фашисты и семьи их потомков.

— То есть речь идет о миллионах, не так ли, Тэд?

— О нет, мой мальчик, о более значительных суммах. Речь идет где-то о четверти средств, которые пропали. А если еще учесть, что первоначальный капитал был пущен в дело…

— Как?

— В основном делались вложения в предприятия и покупку земли. Большинство таких предприятий находились в Южной Америке. — Биркен помолчал. — И вот тут мы подходим к твоему последнему вопросу. Что ты знаешь о Лейбштандарте дивизии СС?

Фолькманн покачал головой.

— Очень мало. Только то, что это подразделение считалось элитой СС. И что из Лейбштандарта набиралась личная охрана Гитлера.

Биркен кивнул.

— Они были элитой Waffen, то есть военизированных дивизий СС. И костяком охраны Гитлера. Waffen были сформированы после Ночи длинных ножей, когда предводители SA были уничтожены Гитлером, так как в них он видел угрозу своему будущему. Дитрих Зепп, фанатичный и преданный нацистский офицер, близкий друг Гитлера, решил создать специальное подразделение СС для охраны Гитлера в случае любой критической ситуации. Эти люди были лучшими офицерами и фанатичными сторонниками Гитлера. Впоследствии подразделение увеличилось до размеров дивизии. Они также участвовали в создании «Ди Шпинне» и способствовали переправке большей части средств фашистов в Южную Америку. — Улыбнувшись, Биркен помолчал. — Интересно, что существует некая связь между этим Эрхардом Шмельцем и Раймером.

— Какая связь?

— Раймер состоял в Лейбштандарте СС. Эрхард Шмельц был из SA. Коричневорубашечником.

Когда Фолькманн кивнул, Биркен продолжил:

— Ну, SA изначально организовывалась для личной охраны Гитлера. Однако после Ночи длинных ножей в 1934 году, когда коричневорубашечников распустили, некоторые из них, те, кто до глубины души был предан Гитлеру, вошли в состав Лейбштандарта СС. — Биркен пожал плечами. — Это косвенная связь, но все же она существует.

— А что произошло с Дитрихом Зеппом?

— Он пережил войну и предстал перед судом, но отсидел за военные преступления только десять лет. Он умер в Германии в семидесятых.

Фолькманн посмотрел на часы, а потом на телефон на столе.

— У меня билет на 23-й рейс, Тэд. Вы не против, если я вызову такси?

— Конечно же нет. Давай я сам вызову.

Через десять минут они увидели, что по гравийной дорожке подъехало такси. Фолькманн допил наливку, и Биркен с трудом встал.

— Еще один вопрос, Тэд. Вы никогда ничего не слышали о Бранденбургском завете?

Старик немного подумал, почесывая подбородок, и наконец сказал:

— Нет, боюсь, что нет. А что это?

Улыбнувшись, Фолькманн покачал головой.