Андре Мальро - Надежда

Полвека отделяет нас от трагедии, пережитой испанским народом. Ее уроки, исторические итоги и смысл в свете последовавших за ней событий продолжают привлекать самое пристальное внимание ученых, писателей, общественных и политических деятелей.

Вслед за свидетельствами участников и просто современников национально-революционной войны в Испании, среди которых Э. Хемингуэй и М. Кольцов, А. де Сент-Экзюпери и Ж. Р. Блок, Ф. Мориак и Ж. Бернанос и многие другие, к испанским событиям второй половины 1930-х годов и их последствиям до сих пор обращаются писатели самых разных стран.

В этой обширной литературе особенно важное место занял роман Андре Мальро (1901–1976) «Надежда». Он был создан в 1937 г. — в самый разгар событий — писателем, без колебания связавшим свою судьбу с судьбой республиканской Испании. В «Надежде» Мальро ставил для себя и вместе с тем для значительной части западной интеллигенции ряд фундаментальных политических и философских вопросов. И в наши дни не потеряли своего значения мастерски нарисованные Мальро картины борьбы, фигуры участников первого в истории открытого сражения с фашизмом, а также размышления писателя о долге интеллигенции, о людской солидарности, о назначении человека и смысле человеческого существования.

И если сегодня Испания тридцатых годов может восприниматься, как некогда античность воспринималась классицистами, а средневековье — романтиками, то есть как некое символическое место, куда переносятся проблемы современности, то для Мальро родина Сервантеса осталась не только символом, но и нравственным стержнем его жизни. Тридцать лет спустя опыт участия в национально-революционной войне в Испании вместе с опытом Сопротивления он назвал «честью» своей жизни. «Испанская война отдаляется во времени, — писал он в 1970 г., — но таинственным образом остается живой в душе». Испанский период составил короткий, но едва ли не самый яркий эпизод его окруженной легендами биографии. В Испании Мальро получил реальную возможность проявить то, чем он любил наделять своих героев, — «культуру, ясность ума и способность к действию».

К испанской теме в той или иной степени стягиваются глубочайшие переживания и раздумья Мальро — писателя и человека действия. В послевоенные годы, уже будучи министром культуры Франции и последовательным сторонником генерала де Голля, он писал: «Сражаясь вместе с республиканцами и испанскими коммунистами, мы защищали ценности, которые считали и которые я продолжаю считать общечеловеческими». После смерти Мальро в 1976 г. Жорж Сория — писатель-публицист и участник боев в Испании — писал в «Юманите»: «Как Пабло Неруда, до последнего дыхания Мальро хранил Испанию в сердце. Несмотря на наши разногласия по некоторым вопросам, слово „Испания“ всегда означало, что у нас есть бесценный общий знаменатель — антифашизм». После Испании Мальро никогда не отрекался от тех идей глубокого гуманизма, которые нашли художественное выражение в его лучшем романе «Надежда», так же как не отрекался он и от тех, с кем сражался в Испании и кому посвятил свой роман.

К замыслу «Надежды» Мальро пришел с философскими, политическими и моральными критериями, выработанными им в результате пятнадцати лет «жизни в водовороте века». В самом начале 1920-х годов Мальро, блестящий эрудит, хотя и самоучка, страстный любитель древнего и современного искусства, вступил в литературу как автор весьма причудливых текстов в духе модного тогда сюрреализма. Они передавали преимущественно одно чувство — чувство нелепости человеческого существования. Как вспоминают о нем литераторы старшего поколения, уже в молодые годы Мальро был поразительно умен и энергичен. Он «торопился жить», искал действия, играл на бирже, что не мешало ему остро переживать абсурд жизни.

Абсурд представал в его сознании и как трагический разрыв между человеком и миром — общий смертный удел людей, и как возмущающая человека нелепость современного социального порядка.

Отчаянный искатель приключений, словно подбирающий себе биографию на сцене жизни, он отправился в 1923 г. в тропические леса французского Индокитая, в Камбоджу на поиски буддийского Храма Женщины. Эта отдающая авантюрой археологическая экспедиция закончилась для Мальро катастрофой: колониальные власти увидели в нем анархиста, покусившегося на собственность Франции, и писатель был приговорен к трем годам тюремного заключения за похищение кхмерских статуй. Проведя полгода под следствием, затем — после суда — еще полгода в ожидании пересмотра дела, он сполна изведал унижение и травлю со стороны колониальной администрации и «благонадежной» прессы. Вместе с тем он получил возможность познакомиться с жизнью Индокитая, с сочувствием отнесся к тем, кто выступал против нелепого, как он убедился, порядка.

В конце 1924 г. ему удалось вернуться в Париж.

Но уже в марте 1925 г. Мальро снова в Индокитае. Целый год он ведет активную борьбу с французскими властями, выпуская антиколониальную газету «Индокитай» и отстаивая в ней интересы туземного населения. Запрещенная властями газета Мальро продолжала еще несколько месяцев выходить под названием «Индокитай в цепях». В начале 1926 г. Мальро, в глазах генерал-губернатора «большевистский журналист» и «похититель древностей», был вынужден оставить Индокитай.

Восточный опыт, бурный, но во многом разочаровывающий, заставил Мальро «повзрослеть», прямее взглянуть на действительность. Это нашло отражение в эссе «Искушения Запада» (1926), «О европейской молодежи» (1927) и в романах «Завоеватели» (1928) и «Королевская дорога» (1930). В этих произведениях определены основные черты литературы французского экзистенциализма.

Кризис традиционного гуманизма, совпавший с кризисом христианской веры, заставил молодого Мальро обратиться к узловым проблемам человеческого существования, определить для себя роль и возможности человека в хрупкой, как показала катастрофа первой мировой войны, европейской цивилизации. Мальро интересуют главные вопросы жизни: что такое человек? ради чего он живет? куда ведут его поиски смысла жизни? каковы неотвратимые предпосылки, определяющие человеческий удел? каковы реальные возможности человека, что он может и должен делать? «Тревога» и «надежда» определяют для Мальро «удел человеческий»: это константы его творчества.