Бертольд Брехт - Дни коммуны

Женевьева. Почему же мы этого не сделали?

Ланжевен. Ради свободы, в которой мы ничего не понимаем. Мы не были готовы, чтобы, подобно отряду, который сражается не на жизнь, а на смерть, отказаться от личной свободы, пока не завоевана свобода для всех.

Женевьева. Но мы же только не хотели обагрить наши руки кровью.

Ланжевеи. Да, но в этой борьбе возможно лишь одно из двух: или обагренные кровью руки, или отрубленные руки.

Б

Заседание Коммуны. Входят и выходят гвардейцы с донесениями. Время от времени тот или иной делегат поспешно покидает зал. Чувствуется сильнейшая усталость. Слышен отдаленный грохот орудий - работа приостанавливается.

Делеклюз. Граждане делегаты. Вы слышите пушки версальцев. Начинается последний решительный бой.

Пауза.

Риго. В интересах безопасности я разрешил делегации женщин одиннадцатого округа явиться сюда, чтобы в этот ответственный час передать вам некоторые пожелания парижан.

Общее одобрение.

Делеклюз. Граждане, вы назначили меня уполномоченным по военным делам. Бесчисленные задачи по устранению ущерба, причиненного войной, то превращению войны национальной в войну социальную, удары, наносимые извне, вроде передачи Бисмарком Тьеру ста пятидесяти тысяч военнопленных, - все это и многое другое не оставило нам времени должным образом организовать отборные силы пролетариата в новой и чуждой ему военной области. Мы имели дело с генералами разного рода. Те, что пришли снизу, из наших собственных рядов, не владеют новым оружием, те, что сверху примкнули к нам, не умеют управлять новыми солдатами. Наши бойцы, только что сбросившие иго эксплуататоров, не хотят, чтобы ими командовали, как марионетками. Обученные офицеры принимают их инициативу, их отвагу за недостаток дисциплины. Главнокомандующий Россель потребовал, чтобы для освобождения форта Исси ему за ночь собрали десять тысяч человек. Делегаты сами взяли на себя вербовку людей и собрали семь тысяч. Господин Россель, не досчитавшись трех тысяч, садится на коня и покидает свой пост, оставляя форт Исси версальцам, которые сидят наготове в своих казармах. Больше того: господин Россель сообщает реакционным газетам, что наше дело погибло.

Ранвье. Вот он, великий хирург, которому подавай лизол, а если его нет, он умывает руки и бросает больного.

Делеклюз. Мы стоим перед решительным боем, перед уличными битвами, которые решат исход борьбы. Теперь начнутся баррикадные схватки, столь презираемые военными специалистами, начнется борьба самого населения за каждую улицу, за каждый дом. Граждане делегаты, мы пойдем в бой, как привыкли ходить на работу, и мы будем так же хорошо драться, как работали. И если бы, граждане, нашим врагам удалось превратить Париж в могилу, он все равно никогда не станет могилой наших идей.

Бурные аплодисменты, многие встают. Гвардейцы вводят в зал трех женщин.

Граждане делегаты, к нам прибыла делегация одиннадцатого округа.

В зале наступает тишина. Несколько делегатов идут навстречу женщинам.

Делегат. Гражданки, сама весна приходит с вами в ратушу.

Женщина. А как же!

Смех.

Граждане делегаты, я принесла вам послание. Оно короткое.

Возглас. У нее в руках не менее двадцати страниц!

Женщина. Не шуми, малыш, это подписи, их пятьсот пятьдесят две.

Смех.

Граждане делегаты! Вчера в нашем округе появились воззвания, призывающие нас, женщин Парижа, взять на себя посредничество в примирении с так называемым версальским правительством. Мы отвечаем на это: нет и не будет примирения между свободой и деспотизмом, между народом и его палачами. Место рабочих и работниц - на баррикадах. Еще четвертого сентября было сказано: за нашими фортами наши городские валы, за нашими валами наши баррикады, за нашими баррикадами - наша грудь.

Аплодисменты.

Мы вносим свою поправку в эти слова. За нашими баррикадами наши дома, за нашими домами наши снаряды.

Аплодисменты усиливаются.

Так говорим мы, граждане делегаты Коммуны, и при этом просим вас - не превращайте топор в лопату. Граждане, четыре дня тому назад взлетела на воздух патронная фабрика на улице Рапп, изувечено более сорока работниц, обрушилось четыре дома. Виновные не найдены. А почему на работу и в бой идут лишь те, кто сами того желают? Граждане делегаты, это не жалоба на вас, поймите нас правильно. Но, как честные гражданки, мы не можем не опасаться, что слабость членов Коммуны - простите, это место исправлено... что слабость некоторых - простите, я не могу это прочесть... здесь вычеркнуто... что слабость многих... Граждане делегаты, в этом месте у нас не было единства мнений...

Смех.

Итак, что слабость некоторых членов Коммуны может обратить в ничто все наши планы и надежды. Вы обещали нам заботиться о нас и о наших детях, я предпочту увидеть моего ребенка мертвым, чем в руках версальцев, но терять детей из-за вашей слабости мы не хотим. Пятьсот пятьдесят две женщины одиннадцатого округа. Счастливо оставаться, граждане.

Женщины уходят.

Варлен (вскакивает с места). Граждане делегаты, нам говорят, что жены версальских солдат льют слезы, но наши женщины не плачут. Допустите ли вы, чтобы наше бездействие выдало их врагу, никогда не останавливавшемуся -перед насилием? Несколько недель тому назад нам говорили здесь: никаких военных операций - они не нужны, Тьер не имеет войск, нельзя развязывать гражданскую войну перед лицом врага. И что же мы видим? Наша буржуазия без всяких колебаний вступила в союз с врагом Франции, и враг дал ей войска для гражданской войны: лапавших в плен крестьянских сынков из Вандеи, отдохнувших, нетронутых нашим влиянием солдат. Нет таких противоречий между двумя буржуазиями, которые помешали бы им тотчас же объединиться против пролетариата той или другой страны. Нам еще говорили: не нужно террора, какая же это новая эра, если террор? Но версальцы встали на путь террора и, чтобы не наступила новая эра, готовы истребить всех нас. Если мы будем разгромлены, то только из-за нашей мягкости, чтобы не сказать - беспечности, из-за нашего миролюбия, чтобы не сказать - невежества! Граждане, мы заклинаем вас: учитесь наконец у врага!

Аплодисменты одних, неодобрительные крики других.

Риго. Граждане, если вы перестанете надрывать голосовые связки, призывая щадить смертельного врага, вы сможете услышать грохот его пушек.

В зале наступает тишина. Слышится канонада.

Можете не сомневаться - враг будет беспощаден. Уже сейчас, когда враг готовится осуществить великое кровопускание, он наводнил Париж шпионами, саботажниками, провокаторами. (Поднимает портфель с документами.) Вот здесь имена - я неделями предлагаю их вашему вниманию. Архиепископ Парижа не только служит молебны. Директор Французского банка умеет распоряжаться деньгами, в которых он вам отказал. Форт Кан был продан версальцам за сто двадцать тысяч франков. На Вандомской площади, среди развалин памятника милитаризму открыто торгуют точнейшими планами наших укреплений. Наши разгневанные женщины бросают в Сену агентов врага, - может быть, вы предложите выудить их оттуда? В Версале убивают двести тридцать пять пленных гвардейцев и расстреливают наших санитарок. Когда же перейдем мы к ответным мерам?