Вадим Шарапов - Доля ангелов

- Все пьют, - наставительно заметил участковый Комаров. - Вот и до тебя тут был немец, тоже пил. Францем звали. Франц Гроссбауэр. Приехал, помню, по весне. Бодрый такой, пузатый, в клетчатом пиджаке. Бумагами тряс, ноутбуком своим. А через полгода... да, Васильич?

- Точно, - хрустя огурцом, подтвердил Гнатюк. - Через полгода.

- ...через полгода вышел ночью из подъезда, сел на лавочку и завыл. На Луну. И пока санитары не подъехали, в руки не давался. Петраков из третьей квартиры даже с карабином выскочил - думал, что волк.

- А где... он сейчас? - медленно спросил Филипп Айноа, старательно складывая в голове русские слова.

- Да в дурке он, где ему еще быть? - равнодушно отозвался участковый. - Ну, то есть, в больнице, - поправился он, поглядев на иностранца. - Лечится. Наливай, Васильич, выпьем за здоровье!

Выпили еще. И еще. Потом пели песни. А потом Филипп Айноа Рафаэль Хуан Сегурола де Лос Ремедиос Алькальде проснулся на казенном диване, заботливо укрытый сверху курткой с трехбуквенным трафаретом во всю спину. Сапоги с него кто-то снял и поставил у входа. В окно колотилось солнечное зимнее утро, пурга утихла и надо было как-то жить дальше.

Зачем нужен Интерпол, никто в Дальнередькинске не понимал. Ни тогда, в сумрачных девяностых годах, ни сейчас, когда все вроде бы успокоилось и пришло в порядок. Есть - и все тут, так московское начальство решило. А Москва - она от Сибири так далеко, что понимать ее прихоти не стоит и пытаться. Проще исполнять - до тех пор, конечно, пока по-живому не режут. Но ведь не режут же, вот и ладно.

Филипп Айноа, несмотря на языковой барьер, в городке моментально освоился, хотя своим его, конечно, не считали. Но парень, вроде, хороший. С дуринкой в голове, ничего не попишешь, начитался шпионских романов у себя там в Европе. Ну так дело молодое, мальчишки тоже во всяких там «робингудов» играют, на то они и пацаны.

Бессонные старушки, даже несмотря на зимние холода, регулярно собиравшиеся на лавочках у подъездов старенькой пятиэтажки, куда поселили нового начальника отделения Интерпола, уже знали: если «Филька чернявый» ни свет, ни заря собрался и вышел из дома - значит, пошел на задание. Какое задание - это всем разъясняла Варька-Бородавка.

- Бабоньки, тут у нас, не иначе, секта завелась. Тоталитарная!

«Тоталитарная!» - ахали ее подружки, с пулеметной быстротой лузгая семечки. Гнатюк беззлобно называл все это сборище «опербабками». Все они обожали телеканал «Рен-ТВ», так что про секты, инопланетян и потустороннее знали с доскональностью экспертов, однако же превзойти в этом Бородавку не мог никто.

- Таятся, - зловеще сообщала она, и опербабок передергивало. - Козни строят. А чернявый до утра пишет про них. Все пишет и пишет, свет так и горит, счетчик мотает и мотает...

На самом деле, Филипп Айноа неукоснительно следовал приказам своего шефа, полученным от него еще в Испании. Приказы были ясными и понятными: следить за Марией Долорес (и так далее), собирать доказательства ее преступной связи с колумбийскими картелями и потом - накрыть с поличным. Ведь не могла же старушка божий одуванчик оказаться в этой глухомани просто так! Кто же по доброй воле на такое решится?

Увы, получить более точные указания Алькальде не мог, потому что ноутбук, украденный в московском аэропорту, к нему так и не вернулся, и флешка с зашифрованными на ней секретными документами оставалась непрочитанной. А свой смартфон последнего поколения, - тоже, конечно, зашифрованный по последнему слову техники - Филипп Айноа попросту утопил. В самом обычном (для этих мест, конечно) деревенском сортире, куда забрел в первое же утро, будучи невменяем со страшенного похмелья после гнатюковского самогона.

Смартфон-то потом выловили, не пропадать же добру. Но, как оказалось, добро все-таки пропало, включаться отказывалось напрочь, а самый ближайший сервисный центр находился неизвестно где. Отмытый смартфон перекочевал в ящик конторского стола, а баск почесал неистребимую щетину и отправился на почту.

Там его ждал еще один сюрприз. Телефон, гордо заявленный как «межгород», мог дозвониться только до соседнего райцентра - Большепикулинска. И ни в какую - дальше. В трубке трещало, булькало, пищало и завывало.

- Какая-то гроза на Юпитере, - задумчиво прокомментировал эти звуки Юрка Симановский, электрик и большой интеллектуал, помогавший Алькальде разобраться в хитросплетениях почтовых правил. - Короче, правду говорят. Почта России - филиал ада. Потом еще попробуем, а сейчас... - и он развел руками.

Оставалось только следить за скромной школьной учительницей, размышлять про ее коварные планы и заполнять блокнот своими наблюдениями.

Неожиданный поворот расследованию Филиппа Айноа придал участковый Комаров, который частенько заходил в отделение Интерпола - попить чаю и не только. Как-то в начале марта, в самые метели, он долго возился на крыльце, обметая снег с полушубка, потом гремел чем-то в сенях и приглушенно матерился. Наконец, он возник на пороге, держа в руках здоровенную заиндевевшую рыбину.

- Pozten naiz zu ezagutzeaz, Мьироныч, - радушно поздоровался с ним баск, включая электрический чайник. Он уже привык, что без чая, как, впрочем, и без водки, здесь, в Сибири, делается очень мало дел.

- Да, точно. Я тебя тоже рад видеть. Здорово, Филек. Вот, держи, - участковый сунул рыбное полено удивленному Филиппу Айноа, сам подул на пальцы и принялся расстегивать полушубок. - Приготовишь у себя по-холостяцки.

Пока баск задумчиво разглядывал каменно-твердого карпа, Комаров присел на диван и устало потянулся.

- Чем сегодня занят? - спросил он медленно, тщательно выговаривая слова, чтобы иностранец сумел его понять. Потом подумал и добавил:

- Вот ар ю дуинг... - помолчал задумчиво, - тудэй?

В свободное время Комаров учил английский и очень гордился своими успехами, пытаясь общаться на этом языке с каждым, кто попадался под руку, не исключая правонарушителей. Но прежде чем начальник отделения Интерпола успел ответить, участковый махнул рукой.

- А-а, да какая разница? - сказал он с тоской. - Все равно здесь ни хрена не происходит. Вот ты понимаешь - ни-хре-на! Сегодня с утра у Федотова с Луговой, 13 «жигуль» угнали. Ну, я обрадовался - наконец-то дело! И что ты думаешь? Угнали в соседний двор, я по следам прошелся, а там Серега Маврин прямо в машине дрыхнет... Только ведь выпустили из колонии, а он нажрался, баклан, и сразу за старое. Вот лишенец... Хоть бы допер своей черепушкой, что надо как-то следы замести.

Из всего рассказа Алькальде понял очень немного, но старательно переспросил:

- И что было дальше?

- Дальше-то? - Комаров сунул было в рот папиросу, но посмотрел на поморщившегося баска и положил ее обратно в пачку. - Да что дальше... Полетел Серега сизым голубем куда следует. Дальше разберутся. Но это разве дело? В нашем-то микрорайоне и вовсе ничего не происходит.