Вадим Шарапов - Доля ангелов

Электричка, погромыхивая на стыках, неспешно тащилась вперед, точно еще не проснулась от зимней спячки. Внутренности ее были забиты дачниками, спешившими приобщиться к воспетому графом Толстым («Будь он неладен!» - злобно подумал Семен Петрович) крестьянскому труду. Всюду, загромождая любое свободное место, стояли и лежали потертые рюкзаки, сумки на колесиках, вязанки лопат и тяпок - в общем, весь нехитрый скарб, с помощью которого человек ковыряет землю и в поте лица добывает хлеб свой.

И сквозь всю эту неразбериху пробирался высокий угрюмый человек в сером, потертом брезентовом плаще, странно топырившемся на спине. В руках человека была увесистая кипа газет и журналов, а на лице - вселенская скорбь и мучительное презрение к окружающему миру. Длинные, неопределенного цвета волосы падали на плечи и вились кольцами, нет-нет, да и вспыхивающими золотистым отблеском. Впрочем, этот отблеск был настолько коротким, что никто из занятых кроссвордами и семечками дачников его не замечал.

А вот Телегин заметил. И застыл соляным столпом.

Высокий человек покосился на него и заорал трубным голосом, перекрывая попсу, бренчащую в хриплых динамиках старенького вагона:

- А кому газеты? Сканворды, программы, гороскопы! Скандалы, интриги, расследования! Только у нас на один раз! Кто не купил - зря деньгу замутил!

- Ишь, орет, шалапут... - проворчала какая-то бабка, приткнувшаяся на краешек сиденья рядом с Телегиным. - Ровно иерихонская труба, аж в ушах звенит.

Разносчик газет прошел мимо, хлопнув тяжелой полой плаща по колену Телегина. Призывы купить свой товар он не прекращал.

- Ты чего разорался-то? - не выдержав, прогундосила старуха в широкую спину, злобно позвякивая замотанным в тряпку садово-огородным инвентарем. Продавец чтива не обратил на нее внимания, зато снова бросил взгляд из-под густых бровей на остолбеневшего Семена Петровича и невесело ему подмигнул.

- Э-э.... - еле сумел выдавить из себя пенсионер.

- Погоди, Петрович, - резко сбавив громкость, доверительно обратился к нему высокий. - Сейчас до конца дойду, вернусь и покурим с тобой. Лады?

- Ага... - пролепетал Телегин и начал судорожно шарить по карманам в поисках пачки «Петра».

- Я тебя угощу, не суетись, - ангел-хранитель улыбнулся во все крепкие белые зубы и шагнул дальше.

- Чего, знакомый твой, што ль? - сурово спросила бабка и неодобрительно поджала губы.

- Да так, шапочный, - машинально отозвался Семен Петрович, стиснув найденную пачку сигарет в разом вспотевшей ладони. В том, что мимо него только что прошел ангел-хранитель, он не сомневался - слишком хорошо это лицо запомнилось после одного, не такого уж и давнего случая...

Под машину Телегин попал, можно сказать, глупо, хотя сам виноват в этом не был. Просто шагнул на «зебру», дождавшись зеленого огонька светофора и не посмотрев, как это обычно делал, по сторонам. А стоило бы. Потому что через секунду из-за поворота, отчаянно вихляясь на скользком после дождя асфальте, вылетела заляпанная грязью легковушка. И с ходу долбанула Телегина так, что пакет с хлебом, колбасой и поллитровкой «Столичной» (надо же было выпить в заветный день ВДВ!) полетел в одну сторону, а сам пенсионер, не успевши охнуть - в другую, теряя кепку и ботинки. Потом свет померк и наступила полная темнота.

Темнота не была угрожающей или неприятной, скорее наоборот. Потом Телегин, очумевший от пережитого, вдруг почувствовал, что сидит вроде как в удобном кожаном кресле с широкими подлокотниками. Как он ни вглядывался, не было видно ни зги. Семен Петрович завозился, устраиваясь в невидимом кресле поудобнее и удивляясь полному отсутствию всякой боли. «Приложило-то меня крепко ведь, - растерянно подумал он. - Долбанул, козлина, как надо. Пьяный, поди, сволочь, вот как такие за руль садятся?»

- Да так и садятся, - голос, который раздался в темноте, был сильным и ровным. Ледяные мурашки пробежали по спине пенсионера, и он от неожиданности дернулся в кресле. - Садятся, шары свои зальют и газ втопят до пола. А потом ломятся, как олени, а хорошие люди вверх тормашками летают.

Внезапно Петрович понял, что этот голос он уже где-то слышал. Вот только где?

- В голове своей ты меня слышал, - немедленно отозвался голос. - В районе правого уха. Потому что, Семен Петрович, я твой ангел-хранитель.

Голос помолчал и добавил печально:

- Бывший.

Звонко чиркнула зажигалка, и перед Семеном Петровичем зажглась толстая белая свеча. Глядеть на огонек было удивительно приятно и не хотелось отрывать взгляд, но Телегин все-таки огляделся по сторонам. Свеча стояла на каменном столике, в полированной столешнице которого отражался огонек. Напротив, стояло другое кресло, в котором, опираясь подбородком на кулак, сидел человек и смотрел прямо на пенсионера. Вокруг по-прежнему царила глубокая тьма, в которой только иногда что-то как будто шевелилось.

Телегин присмотрелся. Человек был одет во все белое - длинный плащ, свитер и белые джинсы. В колеблющемся пламени свечи нельзя было понять, какого цвета у него глаза, зато пряди длинных волос блестели, точно сделанные из тонкой золотой проволоки.

- Так это что - я помер? - пробормотал Семен Петрович. - Вот те на...

- Да нет, - пожал плечами ангел-хранитель, - с чего бы? Сейчас ты, Петрович, лежишь в реанимации, под аппаратом ИВЛ, в чутких руках врачей. Которых ты, кстати, всю жизнь называл «врачи-убийцы», шутник хренов. Но ничего, они тебя спасут, не сомневайся. Похромаешь потом малость с клюкой, но здоровье у тебя медвежье, так что жить да жить... А здесь мы с тобой просто потому, что так интереснее, чем в темноте торчать. Да и вряд ли теперь увидимся снова. Точнее, вряд ли услышимся.

- Это почему? - слова хранителя подбодрили Семена Петровича, и теперь он заинтересовался сказанным. - Я что, еще и оглох?

- Тьфу на тебя, Телегин, - беззлобно махнул рукой ангел. - Вечно ты к себе все примеряешь, даже когда сериалы смотришь. Не оглох, не боись. Слух у тебя как у орла, хоть по деревьям лазай.

Шутки у ангела были, надо отметить, казарменные. Но Петрович и сам был человеком простым, поэтому даже посмеялся в ответ, хоть и тревожно, дребезжащим смешком.

- Не оглох... - хранитель посмурнел и достал откуда-то зажженную сигарету. Крепко затянулся, выпустил дым прямо на свечу и продолжал, глядя, как над пламенем скручиваются дымные завитки. - А вот меня от тебя переведут. Не справился я с работой. Ведь ты почему направо-налево не посмотрел-то? Думаешь, просто так? Нет, это потому, что я отвлекся на личные дела и не проследил. Иначе ты на тротуаре подождал бы пару секунд, пока этот упырь на «калине» врезался в столб чуть подальше. Без жертв. А так... получилось, как попало. За это мне и прилетело.