Вадим Шарапов - Доля ангелов

- Да уж, не проститутка небось! - поддакнули Галкиной ее товарки и на том успокоились, милостиво кивая Игорю с женой.

Потом Милованов-младший уехал, а под Новый год вернулся. И привез с собой тестя. Такого же рыжего, как и дочка, заросшего густейшей бородой шотландца. Отец Дженни оказался знатным самогонщиком. Или, по-научному, «вискикуром», владельцем собственного производства на целых три перегонных куба.

- Лушший уиск ин Хайлэнд! - коряво, мешая русские и английские слова, объяснял он отцу Игоря.

- Он говорит, что его виски - лучший... - начал переводить Игорь.

- Да понял я! - отмахнулся от него отец, Платон Андреевич, и пристукнул огромным кулачищем по столу - здоров был старый кузнец, нечего сказать, здоров. - «Горца» же вместе смотрели. Хайланд, горы, все такое, мечами машут, юбки эти клетчатые...

- Килт называется, - заметил Игорь.

- Да и болт с ним, с килтом! Главное, что виски хороший.

- Хорош! - кивнул головой отец Дженни и жестом престидижитатора достал откуда-то подарочную коробку.

- А ну, давай-ка распробуем! - заинтересовался Платон Андреевич и достал два «правильных» стакана.

Махнули по одной. Старый Милованов вежливо хмыкнул и повертел в руках бутылку с иностранными надписями на этикетке.

- Наташа, - позвал он жену, - достань-ка теперь наш. Тот, что я вчера у Петровны взял.

- Ой, Платоша, а можно? - всполошилась жена. - Вроде бы, договаривались на сходе поселковом, что только своим...

- Ну, а он кто? - рыкнул кузнец в отставке. - Чужой, что ли? Родня, как-никак! Доставай, говорю.

И недрогнувшей рукой налил самогон бабы Таси до самого стаканного обреза. Шотландский гость ошалело глянул на искрящуюся жидкость, потом принюхался к аромату - и замер.

- It»s impossible! - хрипло прошептал он, и аккуратно, как что-то самое хрупкое, поднял стакан. Опустошил сосуд шотландец двумя огромными глотками. И снова замер - теперь на несколько минут.

- Чего это с ним? - обеспокоенно спросила Наталья Петровна.

- Тихо! Не мешай, мать, - отмахнулся Платон Андреевич. - Человек распробовал, видишь?

- Он же еще и дегустатор знатный, - пожал плечами Игорь.

В это время тесть пришел в себя и восторженно заорал что-то невнятное, подбрасывая стакан в воздух. Потом бросился к Милованову-старшему и стал аккуратно, но сильно трясти того за рубашку, что-то выкрикивая.

- Эк, проняло бедолагу! - невозмутимо отметил кузнец, бережно отдирая пальцы дорогого гостя от фланелевой рубахи. - Что говорит-то?

- Умоляю... за любые деньги... секрет этого божественного напитка... это чудо из чудес... - переводил Игорь. - Кто создатель? Познакомьте с ним!

- А вот с этим могут быть проблемы, - вздохнул Платон Андреевич. - Понимаешь, родак, какое дело...

Раздался звонок в дверь. И сразу же после этого кто-то негромко постучал.

- А это кто? - недоуменно спросил отец Игоря. - Вроде бы, все свои на месте.

Дженни улыбнулась и пошла в прихожую, открывать.

Вернулась она тут же, притихшая и чуть побледневшая. От этого рыжие шотландские веснушки стало видно еще лучше.

За Дженни, аккуратно ступая по ковровой дорожке босыми ногами, шел человек в старомодном длинном плаще.

- Здравствуйте, - сказал он. Непонятно, на каком языке, но поняли его все. Наталья Петровна всплеснула руками и поставила на плиту чайник.

- Не беспокойтесь, - улыбнулся ей гость. - Я буквально на... на пять минут, да? Так у вас говорят?

- Это вы, - прошептал шотландец. - Я сразу понял, что это вы!

- Это я, - грустно согласился гость.

- Да вы сейчас, о чем вообще? - не выдержал Игорь, глядя то на босого, то на шотландца. Гость сбросил с плеч плащ, и серо-стальные перья огромных крыльев мягко зашуршали по стенам.

- Ангел... - восторженно протянул к нему стакан отец Дженни. Гость поморщился.

- Был, - неохотно сказал он. - А теперь, по сути, как говорит один из постоянных посетителей Петровны - «обыкновенная интеллигентная алкашня». Правда, он думает, что я ее внук, которого вышибли из института...

Нет, из института его не вышибали. У него даже не было подходящего имени, чтобы это имя можно было записать в зачетную книжку или студенческий билет. И сколько он помнил сам себя, он всегда жил среди теней, шорохов и бочек разного размера. На огромном складе, где выдерживалось виски, таких бочек были сотни.

- Вы называете это «долей ангелов», - пояснил постоялец бабы Таси, снова подняв плащ с пола и накидывая на плечи. - Какой-то процент виски всегда испаряется из любой бочки, проходит через поры дерева и.... теряется. То есть, это вы думаете, что теряется. На самом деле, за каждой бочкой присматривает свой ангел. Все, как говорится, по-взрослому. Даже самый плохонький виски, который потом продают почти за гроши, имеет своего хранителя. А уж лучшие сорта, многолетняя выдержка... Короче, все как у вас, людей - интриги, зависть, стремление занять чужое место.

- В смысле, - не выдержал Платон Андреевич, - даже у самого плохого виски есть ангел?

- Ну... хорошему виски достались хорошие, плохому - плохие... - ангел помолчал. - Мне досталась легендарная выдержка. Единственная и неповторимая.

- Боже, - благоговейно прошептал шотландец. - Это же та вискикурня, о которой я думаю?

Гость посмотрел на него. Глаза крылатого были янтарными с золотом, как лучший виски «сингл молт». По комнате разнесся сильный и крепкий аромат великолепного спиртного.

- Да, - просто ответил он. - Это была она.

- Какая? - спросил Игорь. Отец Дженни повесил голову и вздохнул.

- Теперь уже неважно. О ней не принято говорить, считайте это своего рода суеверием среди нашего брата. Но эту бочку я видел сам... Да что там - видел, я пробовал эту выдержку!

- Я помню, - кивнул головой босой гость. - Совсем недавно.

- Двадцать лет назад, - тихо сказал шотландец.

- Всего-то... Так вот. Каждый ангел имеет право на свою долю. Но этой доли он никогда не пробует сам. Он забирает ее и несет... м-м-м.... очень трудно подобрать слово... Ну, скажем так, в общий котел. Где творится нечто, называемое Великий Купаж. Поверьте, алхимики вашего средневековья и их эксперименты - это ничто перед созданием Великого Купажа. Философский камень, ха! - ангел усмехнулся. - Брызги этого напитка, одно лишь слабое упоминание о нем иногда касаются ноздрей тех из вас, кто потом становится величайшими поэтами или гениальными творцами. И каждый ангел вносит свой вклад.

Он помолчал.

- Ну, то есть, каждый, кроме меня. Честно говоря, из этой легендарной бочки я не отдал для Великого Купажа ни капли.

- Почему? - поразилась Дженни.

- Сам выпил, - смущенно пояснил крылатый гость. - Как-то не удержался. Это же легенда. Как и что соединилось для того, чтобы получилась такая выдержка и такой вкус - неизвестно даже мне. И никогда не повторится. Но я свою долю получил!