Эми Хармон - Другая Блу

В Лас-Вегас они переехали, когда Джеку предложили постоянное место в онкологическом отделении больницы, тогда же Тиффа и стала куратором галереи в «Шеффилде».

Джек был красив: загоревший, в бледно-голубом поло и шортах цвета хаки, он ловко управлялся с барбекю, как настоящий американец.

Муж Элис, Питер, участия в готовке не принимал, но держался рядом с Джеком, смеясь над его историями. Они были совершенно разными, но оба сразу же мне понравились.

Дядя Питера оказался графом – вот это открытие, оказывается, в Англии еще существуют герцоги и графы, а иные даже побогаче самой королевы. Тиффа так сказала. Понятия не имею, чем занимаются графы, но, очевидно, раз ты превосходишь богатством королеву, то только на контроль за всей собственностью уходит куча времени, к чему у Питера, как мне сказали, талант. Может, это и привлекло Элис, хотя мне он понравился не из-за этого. Он был таким домашним, а Элис – яркой, он молчал, а она сердилась, он реагировал мягко, а она жестко. Даже улыбался он как-то застенчиво и вел себя скромно. И вот в кого пошли детки – его шевелюра тоже была ярко-рыжей. Я искренне надеялась, что они пользовались солнцезащитным кремом. У меня кожа от природа была смуглой, но даже я от души намазалась одним из самых эффективных.

Выбравшись из бассейна, я быстро прошла к своему месту, где оставила сарафан. Уилсону пришлось остановиться у магазина по дороге, где я быстро схватила самый обычный синий купальник, чтобы не привлекать внимания. Правда, у меня осталось черное бикини, пережившее генеральную чистку гардероба, но его надевать не хотелось. Беременность и бикини для меня как-то не сочетались. Кому-то это казалось нормальным. Но для меня это было просто вульгарно, как те ужасные фотографии на «Фейсбуке», где женщины в положении позируют вместе с мужьями, а те неловко целуют их живот. Шел уже пятый месяц, и талию сменил аккуратный холмик, но по сравнению с моей обычной фигурой он казался просто огромным. Интересно, будет ли он когда-нибудь снова плоским и подтянутым?

Уилсон с мамой так и сидели в шезлонгах под сине-белыми полосатыми зонтиками с самого приезда, поглощенные беседой. Меня представили как «друга, снимающего квартиру», и все. Во всяком случае, у Джоанны Уилсон вопросов не возникло, хотя она и приподняла брови, а когда думала, что я не слышу, спросила про Памелу. Очевидно, они с ее родителями дружили.

Вылезая из бассейна, я старалась держаться к ним спиной, но когда Джоанна резко замолчала на полуслове, стало понятно, что маскировка не сработала. Натянув сарафан через голову, я попыталась притвориться, что не заметила эту выразительную паузу. Она вернулась к разговору всего на полсекунды позже, будто и не останавливалась, но когда я украдкой бросила взгляд на Уилсона, он смотрел на меня с нечитаемым выражением лица. Он тоже это заметил и понял.

– Стейки готовы! Все к столу, – позвал Джек, обращаясь к жене, которая зловеще хохотала, изображая ведьму. Самый маленький ребенок сидел у нее на спине, остальные двое шли на приступ с водяными пистолетами на изготовку.

– Мы же пойдем внутрь? – отозвалась Элис из-под своего зонтика. – Я на этой жаре ни минуты больше не останусь.

– Можно и так, и так, – откликнулась Тиффа, выбираясь из бассейна с малышом на руках, державшимся за нее, как обезьянка. – В квартире все готово, стол накрыт. А Джейк принесет стейки. Все, кто хочет, может взять еду с собой и пообедать тут или остаться внизу, в прохладе.

Джек с Тиффой пригласили еще несколько близких друзей на праздник, что меня очень порадовало. В большой компании проще остаться незаметной. Почти все спустились по винтовой лестнице под кондиционер. На крышу к бассейну и саду вели такие лестницы из всех пентхаусных квартир, как их называла Тиффа. Сколько стоит такое место, я старалась не думать, и в который раз подивилась разнице между Уилсоном и мной. Он получил доступ к счету в двадцать один год и смог купить старый особняк в Боулдер-Сити. Понятия не имею, сколько там могло быть. И не хочу. Но, судя по тому, как легко Тиффа об этом говорила, речь шла о миллионах. Что вполне объясняло вырвавшийся у Джоанны Уилсон вздох, когда она увидела мой живот. Миллионы долларов? Миллионы причин держать Уилсона подальше от таких, как я. И я могла ее понять, правда, но лучше от этого не стало.

Летнее солнце наконец-то скрылось за горизонтом, дав долгожданную передышку от пустынного зноя. Когда в Лас-Вегасе садилось солнце, жара становилась не просто терпимой, а прекрасной. Мне нравился даже ее запах, будто солнце оттерло всю грязь, омыв огнем этот оазис в пустыне. Невозможно передать словами, пока не вздохнешь. Только Вегас мог так пахнуть.

Когда солнце село, все снова переместились на крышу, и я наслаждалась теплом спустившихся сумерек, потягивая сладкий чай со льдом, неотрывно глядя на небо в ожидании фейерверка. Остаток вечера Уилсон держался рядом со мной, то подходил, то уходил, но о том неловком моменте у бассейна мы оба молчали. Джоанна Уилсон вела себя со мной очень вежливо и любезно, когда того требовали обстоятельства, но несколько раз за вечер я ловила на себе ее взгляд.

Фейерверк уже скоро должен был начаться, так что я решила еще раз спуститься вниз, в туалет, – ох уж эта беременность! – и услышала голос Уилсона из кухни Тиффы. Лестница с крыши вела в выложенную плиткой комнату, где слева находились большое джакузи и сауна, а справа располагались прачечная и огромная ванная комната с впечатляющим размерами душем. Кухня была прямо по коридору, за широкой каменной аркой, и хотя говоривших я не видела, не слышать уже не могла, тем более что речь шла обо мне. Я замерла у подножия лестницы, а Уилсон там отрицал какие-либо особые чувства ко мне. Его мать казалась ошеломленной тем, что он привел меня сюда, будто я была его девушкой.

– Дарси, милый, ты не можешь встречаться с беременной девушкой.

– Мама, я с ней не встречаюсь. Блу – мой друг, она живет в моем доме, вот и все. Я просто приглядываю за ней и вообще пригласил, поддавшись мимолетному порыву.

– И что за имя такое, «Блу»? Его только Гвинет Пэлтроу могла бы выбрать.

– Мам. – Уилсон вздохнул. – Я могу сказать то же самое про «Дарси».

– «Дарси» – классическое имя, – фыркнула Джоанна Уилсон, но оставила эту тему, вернувшись к предыдущей. – Это несправедливо, что ребенок так легко дается тем, кто его не хочет, а отчаянно мечтающие о материнстве могут только молиться.

– Что-то я не слышал, чтобы Тиффа жаловалась, – вздохнул Уилсон.

– Ах, не слышал? Поэтому она не спускает Генри с рук, хотя ему уже три года и он вполне может ходить самостоятельно? Поэтому она смотрит на Блу так, будто у нее сердце кровью обливается?