Макс Аврелий - Моленсоух. История одной индивидуации

Что касается Kraftwerk, то где-то я читал, что в августе 1975 года, во время тура по США, проезжая через резервацию в Небраске, группа наблюдала, как, раскуривая трубку и что-то напевая, у дороги кружком сидят индейцы, вместо костра магнитофон, а из динамиков: «Fahr'n, fahr'n, fahr'n on die Autobahn», рефрен композиции «AUTOBAHN» с одноименного альбома 1974 года, сделавший Kraftwerk иконой компьютерной хай-тек музыки, альбом, с которого началась ее история. В 1978-ом году из романтичных приват-доцентов краут-рока Kraftwerk, наконец, прямо по Ницше [9] «Когда кто-либо долго и упорно хочет казаться чем-нибудь, то в результате ему уже трудно быть чем-либо другим», «Человек становится тем, кем он хочет стать». Цитаты из труда Ницше, «Человеческое, слишком человеческое. Книга для свободных умов». превращаются в «роботов нового поколения», обретя свой классический образ на период 1978–1981 годов. На красно-черной конструктивистской обложке нового альбома «The Men-Machine» красавцы андроиды «холодно смотрят на неведомый свет с востока» [10] Цитата из статьи о данной пластинке в журнале Rolling Ston за 2008 г. . Таинство свершилось в недрах их собственной студии Kling-Klang в Дюссельдорфе во время записи шести композиций для диска, который окончательно утвердил в современной музыке стиль электропоп («The Robots», «The Men-Machine»). Увлеченные моделью Кристой Беккер, лидеры группы Флориан Шнайдер и Ральф Хюттер, записывают свой главный шлягер «The Model», ставший первой композицией стиля, затем определенного критикой как синти-поп. Что касается трех других композиций диска, соответственно, «Spacelab», «Metropolis» и «Neon lights», я хочу сказать, какое впечатление они произвели на меня лично, когда спустя 16 лет после выхода альбома я, наконец, добрался до кассеты с его записью. По-немецки сдержанные холодные синтезаторные секвенции, обработанные реверсом и дилеем арпеджио, на фоне электронных барабанов, записанных словно в салоне летающей тарелки, вгоняли меня в транс и отправляли на другую планету, планету моего детства под названием СМП. И тогда, закрыв глаза, я бродил среди генераторов электростанции и загадочных механизмов Керамзитного завода.

KISS по контракту с Casablanca, подписанному еще несколько лет назад, реализуют нечто совершенно беспрецедентное и никогда ни до ни после не сделанное никем. Они записывают шесть дисков за один 1978 год. Причем первые четыре – сольники, на каждом из которых каждый участник KISS проявил себя как музыкант, вокалист, композитор, автор текстов и аранжировщик. Самым удачным общепризнанно считается диск «Змее-Ящера» Джина Симмонса (Gene Simmons). Однако лучше всех продавался диск «Пришельца», самого талантливого музыканта группы Эйса Фрейли (Асе Frehley), ставший для меня настоящим фетишем. А фэны KISS, узнали, что Фрейли способен писать незабываемые хиты и ещё в довольно необычной манере исполнять их. Новаторскими, в смысле для самих себя, стали также сольники суперлюбовника Пола Стенли (Paul Stanley) и суперкота Питера Крисса. В этом же году KISS выпускают «Double Platinum». Диск был составлен из ремиксов и каверов на песни, уже ставшие платиновой классикой KISS. Но это ещё не все, в этом году закончена работа над фильмом KISS «Meets The Phantom Of The Park». Фильм вышел на экран 28 октября 78-го и в рейтингах NBC держался на самых высоких местах.

Жарр в этом году удивил мир очередным синтезаторно-космическим чудом под названием «Equinox». Это, собственно, о моих любимых пластинках 1978 года. К лету этого года я отношу время, когда я всё чаще и чаще стал впадать в состояние, похожее на транс. Меня охватывало ощущение нереальности мира, и под этим впечатлением я, как лунатик, отправлялся куда-нибудь туда, где меня что-то должно было ждать. Что-то или кто-то? Этого я не знал. Часто на полпути меня останавливала Бабушка или соседи, слыхавшие, что в этой семье уже потеряли ребёнка. Так начала проявлять себя моя леворукость, благодатная почва из которой вырос весь мой мировоззренческий левшизм.

Были определённые часы, в которые мне вместе с Радиком официально разрешалось идти гулять. Прогулки наши начинались всегда одинаково. Мы, как я уже говорил, брались за руки и, словно договорившись заранее, отправлялись в каком-либо направлении, где было то, что манило нас. Иногда нас вдруг не пускали. Этому предшествовали какие-нибудь новости с улицы. Например, однажды Бабушка ворвалась в дом с криком: «Мальчики, мальчики, вы где?» Мы были дома. Бабушка бросилась к нам, стала обнимать и целовать приговаривая: «Господи, живые, слава Богу!» Затем она рассказала, что на улице полно людей.

– Бабушка, можно мы пойдём…

– Куда?

– Гулять.

– Никаких гулять. Мама придёт, тогда пойдёте.

– Не-е-ет. Мы пойдём, – запротестовали мы.

– Не пойдёте! – Глаза Бабушки, видимо, должны были внушить внимание к её беспокойству; они стали какими-то другими, непривычными для нас. Однако мы поняли лишь то, что нас, по-видимому, и в самом деле лишат прогулки. Понятно, когда нам запрещали гулять в наказание за несанкционированные вылазки за приделы СМП, какую-нибудь порчу имущества или разрушения, которые время от времени случались дома в ходе наших игр, но вот так, без объяснения! Мы заревели. Это был проверенный тактический ход в отношениях с Бабушкой. В таких случаях Бабушка напускала на себя безразличный вид и со словами: «Поплачьте – поплачьте, меньше пописаете!» оставляла нас наедине с нашим горем. Тогда наши слёзы и причитания принимали характер вселенского плача. Вынести этого не смог бы даже Флориан Шнайдер [11] Флориан Шнайдер (Florian Schneider) – первый и наиболее значимый из ныне живущих «Роботов» планеты земля. Создатель, вдохновитель и главный техноретик KRAFTWERK. , не то, что наша Бабушка. Побеждённая и виноватая, она возвращалась к нам с какими-нибудь сладостями, лаской и утешениями. Однако это не всегда помогало. И тогда был, наверное, один из тех моментов.

– Ну, мальчики мои хорошие, мама придёт, тогда…

Мы не давали ей договорить.

– Почему, Баб…? – говорил один.

– Ну, почему, Баб…? – подхватывал другой.

– Ладно, я вам сейчас расскажу, но только маме не говорите, а то она будет меня ругать.

Когда мы слышали такие слова от Бабушки, она тут же становилась нам симпатична. Не знаю, как Радик, а я представлял, как бабушка стоит со своим классической покаянной миной, с опущенными долу очами, руки по швам, а над ней возвышается мама, грозя ей пальцем.

– Нет. Нет, не скажем. – закивали мы, глядя на Бабушку серьезно и преданно.

– Вот, – начинала Бабушка, шумно переводя дыхание. – В детском саде дядю Диму нашли.

– Дядю Диму?!

– Да, соседа нашего. – Бабушка замолчала.

– Почему?

– Почему, Баб?

– Его под поезд бросили.

ЕМ: 21. Pond «Kaiser Wudi».

Больше Бабушка ничего не сказала. Мы были напуганы, этого было достаточно. Помню, что я представлял дядю Диму лежащим на земле с отрезанными ногами. Единственное, что меня смущало, это то, как он очутился на территории сгоревшего детсада. Позже, от Олега или ещё от кого-то, мы узнали, что какие-то пьяные люди, вполне возможно собутыльники дяди Димы, и вправду бросили его под проходящий состав. И всё-таки дяде Диме повезло, если это слово вообще здесь уместно, но ведь его могло бы разрезать и пополам, а ему и в самом деле только отрезало ноги. Придя в себя, он пополз к дому, однако, пересекая детский сад, умер от потери крови. Помню, узнав об этом, я долго и безутешно плакал, а Радик гладил меня по голове. Моё воображение рисовало мне картину, в которой я стою перед дядей Димой на коленях и держу в руках его голову с залитым слезами и кровью лицом.