Максим Мараев - Накалившийся битум

– Ты чего?

Не обращая внимания на возгласы мамы, пробежал в свою комнату, схватил одежду и стал надевать ее на себя. В голове стучал ритм «раз-два-три, раз-два-три» и больше ничего, он, как одержимый, с округлившимися глазами одевался, потом без промедлений помчался в прихожую мимо недоумевающей матери. Из зеркала на него уставились два безумных выпученных глаза. Надел ботинки, едва завязав шнурки, схватил расческу и стал превращать себя в зализанного пижона. Расческа превращала его волосы в красивую волнистую гладь. Мать смотрела на него, сложив руки на груди. Сумку забросил на плечо и со словами «Опаздываю, вот и спешу» потопал к двери.

– Я закрою.

Дверь захлопнулась, он провернул ключи в замке и бегом вниз. В голове по-прежнему «раз-два-три» неослабевающим ритмом.

Солнце било в глаза, заставив его морщиться, как старого, всем надоевшего ворчливого хрыча. Сумка трепалась на плече. Прохожие воспринимались как безжизненные бумажные солдатики со своей заданной миссией.

Ему требовалось прошагать весь квартал. Мимо проплывали панельные брежневские девятиэтажки. Его окружила сфера отчуждения, он словно воспринимал мир через пелену жирных запотевших очков. В полупрострации дошел до остановки и проторчал на ней с невидящими глазами, пока перед ним не возникло сверкающее табло «586» – подъехал автобус.

Андрюха в потоке толпы протолкался в салон и прибился к окну. В голове щелкнуло: «Слабо завязаны ботинки, если я сейчас их не перезавяжу, на меня нападут эти мысли, и мне станет крайне мучительно, на меня посмотрят как на психа, и этого от стольких людей я не переживу».

Он крепче сжал подлокотник, чтобы перебить этот инсайт. Машины обгоняли их автобус, он стал молить водителя ехать быстрее. Это единственное, на что он уповал в этом положении. «Перезавяжи их ты», – стучал внутренний голос. «Но они завязаны, зачем?» – «Иначе навязчивые мысли за себя не ручаются». – «Пошли они на хер». – «Нет, это ты пойдешь на хер». Андрюха стукнул по перекладине.

– Все хорошо? – спросил его соседний мужик. Андрей бросил на него несчастный взгляд. Мужчина отвернулся.

«Я не смогу их перезавязать здесь, потому что тут не протолкнуться. На улице – да. Здесь – нет».

Андрей враз успокоился. На ближайшие пятнадцать минут. Благодать снизошла на него, словно Господь вырезал квадрат в крыше автобуса прямо над ним и прикоснулся к его макушке своими перстами.

Слева освободилось место. Андрей с облегченной усталостью положил тело на него и с умудренной грустью уставился в окно. Он приближался к пункту назначения. Машины на улице сбивались в более плотный поток, впереди было сужение и одновременно – остановка Андрея с его курсами.

Народ начал двигаться. Мука в его душе поднималась. Он нехотя встал, подошел к двери. Автобус выруливал к остановке. Он хотел бы остаться в нем навечно вместе с этой толпой. С каждой секундой этот помысел становился все более иллюзорным. Он уже видел козырек остановки. «Господи, дай мне сил».

Двери распахнулись, и он ступил на раскаленный битум асфальта. Ему нужно было протопать один квартал. Это слишком долго для его мучений, и он решил бежать. Он помчался изо всех сил, лишь бы перебить странное желание перезавязать кроссовки и одновременно борясь с тревогой по поводу потенциального наступления навязчивых мыслей. Люди расступались перед ним, пару раз он налетел на каких-то увальней. Но все это не помогло.

Курсы неотвратимо приближались, и он знал, что все равно перезавяжет гребаные ботинки, иначе не сможет сосредоточиться на занятиях.

Незамысловатое двухэтажное здание показалось из-за угла. Его от курсов отделял небольшой сквер. Андрей причалил к аккуратно подстриженному кустику, присел, обернулся – люди не обратили на него внимания – и стал развязывать шнурки. Развязал, выдохнул, вдохнул, взялся за них и принялся завязывать. Он крепко ухватил их, завязал бантик, накрепко прибил к ступне. Сначала с одним, потом также с другим кроссовком. Миссия было выполнена. Необъяснимая легкость стала подниматься из глубин его чрева.

Он спокойно поднялся, подхватил упавшую на землю сумку и уверенной поступью двинулся к месту своей учебы. Еще несколько секунд, и Андрей оказался внутри этого здания. Он оглянулся по сторонам, было довольно пустынно. Глянул на табло часов, они показывали 8:45. До начала занятий осталось пятнадцать минут. Он побродил по коридорам и нашел доску с расписанием. Определил, в какой аудитории у него состоятся занятия, и направился туда.

Она оказалась небольшим открытым классом, в котором никого не было. Он бросил быстрый взгляд на ботинки. «Гадины, не вздумайте меня замучить посредине учебного дня». Андрей бросил сумку на парту и плюхнулся на сиденье.

Через некоторое время в аудиторию зашли несколько парней, державшихся одной компанией. Андрей и они обменялись формальным знакомством, которое ни к чему не обязывало ни одну из сторон, и словно бы забыли о существовании друг друга.

Андрей раскрыл тетрадь, достал мобильный и стал читать русско-английский словарь, который был у него в телефоне. Он и сам не заметил, как в аудиторию вошел преподаватель, и вводное занятие плавно началось.

Оно ничего из себя не представляло. Ближе к концу преподаватель, который оказался куратором группы, попросил их записать кое-какие организационные моменты в тетрадки.

Раскрыв свою и начав записывать, Андрюха понял, что если он еще раз не проставит точку после последнего написанного предложения, то ему захочется перезавязать ботинки, чего он очень не хотел. Лекция благополучно подошла к концу, и вокруг него поднялась суета. Андрюха, словно впав в казуистическую прострацию, сидел с занесенной ручкой перед тетрадкой и никак не решался проставить точку семь раз – именно столько, подсказывал его мозг, требуется, чтобы не возникло навязчивых стремлений.

Дождавшись, пока из-за его спины уйдут последние ребята, и, улучив момент, когда преподаватель повернулся к нему спиной, стирая написанное на доске, Андрей быстро-быстро стал проставлять точку в конце предложения. Ровно семь раз, после чего проворно захлопнул тетрадь и стал поспешно собираться.

– Молодой человек, у вас ко мне вопросы? – спросил обернувшийся преподаватель.

– Нет-нет, – поспешно ответил Андрей и стал еще быстрее закидывать вещи в сумку. Выбежав из класса, он отправился к расписанию посмотреть, где следующее занятие. Ему предстояло просидеть еще две лекции.

Переводя дух, он пошел в другую аудиторию.

«Моя мать проклятая тварь, она должна умереть мучительной жуткой смертью».

Мозг стал лихорадочно биться в попытках отыскать ответ на вопрос, что же такое с ним творится.