Вера Гривина - Слуга князя Ярополка

– Не все в воле людей, – согласился Мстиша.

– Все в воле Господа нашего Иисуса, – пробормотал себе под нос Фома, который, как всегда, сопровождал Блуда.

Внезапно Выскирь сообщил:

– Здесь был рогач.

– Давно был? – встрепенулся Лют.

– В полдень.

Задрожав от нетерпения, Лют стегнул Выскиря по спине.

– Вперед, собака!

– Погоди! – подал голос Блуд. – Излишняя спешка до добра не доводит!

Лют не обратил внимание на это предостережение. Он принялся бить плетью лошадь Выскиря, заставляя ее скакать во весь опор по лесным зарослям. Как и предсказывал Блуд, ничего хорошего из такой спешки, не получилось: олень сумел уйти, оставив охотников ни с чем.

– Мой братец сам виноват, – заметил Мстиша. – Он поднял шум на весь лес и спугнул рогача.

Но Лют не умел признавать собственные ошибки. Всю ответственность за неудачу он возложил на беднягу Выскиря. Раб был бы забит до смерти, если бы за него не вступились Мстиша и Блуд.

Приближался вечер, и продолжать охоту не имело смысла. Уставшие охотники решили остановиться на ночлег в становище. Уже почти стемнело, когда они подъехали к поселению, в центре которого стоял окруженный высоким частоколом двор. Выбирающиеся из изб люди смотрели на всадников без особого любопытства, ибо, благодаря близости становища к Киеву, появление в нем гостей не являлось большим событием. И особенно часто здесь бывали охотники.

За частоколом располагался двухэтажный дом с двумя теремами. Навстречу въехавшим в ворота гостям с крыльца спустился коренастый, мужчина лет сорока, в холщевой свите. Это был здешний тиун 42 42 Тиун – управляющий княжеским или боярским хозяйством. Гомол.

– Добро пожаловать, дорогие гости! Добро пожаловать!

Как и все тиуны, Гомол был сообразительным малым. Он сразу понял, что перед ним охотники-неудачники, поэтому не сказал ни слова об охоте. Тиун позвал гостей отужинать и пообещал истопить для них баньку.

– Банька в первый черед, – сказал Лют. – Хочу попариться.

– Будет вам пар, – пообещал Гомол и обратился к толпившимся возле хозяйственных построек холопам: – Эй, вы там! Истопите для гостей баню! Да, поживее!

Блуд слез с коня, бросил поводья Фоме и с наслаждением потянулся, разминая свои занемевшие кости. На глаза ему попался Выскирь. Парень был весь в синяках и кровоподтеках, однако на ногах держался крепко.

– Выскирю все нипочем, – сказал Мстиша, поймав взгляд друга. – Ему почитай каждый день достается и от Люта, и от нашего отца.

– Где же вы взяли себе такого стойкого раба?

– Выскирь из племени, обитающего в дремучих лесах за Муромом, а попал он к нам, когда наш отец ходил вместе с покойным князем Святославом на хазар и булгар.

– Ты, я гляжу, его жалеешь, – заметил Блуд.

Мстиша кивнул.

– Выскирь спас меня и брата от гибели. Три года назад мы в лесу заблудились, а он нас сыскал.

– Не больно-то твой брат благодарен своему спасителю.

– Таков уж Лют, – промолвил Мстиша, разводя руками.

Фома подошел к Выскирю и с похлопал его по плечу.

– Не повезло тебе нынче – не удалась охота.

– Мать леса не пожелала дать мне добычу, – задумчиво произнес Выскирь. – Видать, мало я ее почтил.

– Кто? – не понял Фома.

– Хозяйка леса, – уточнил его собеседник.

Догадавшись, что Выскирь имеет в виду какую-то языческую богиню своего племени, Фома назидательно сказал:

– Не ведаю, кто там для тебя хозяйка, а я чту токмо нашего Спасителя Христа.

Он принялся горячо убеждать молодого раба в преимуществе христианской веры перед любым язычеством. Выскирь слушал со вниманием, но при этом на его лице не выражалось никаких эмоций.

«Вряд ли Фома сумеет обратить его в христианство», – засомневался Блуд.

Выскиря подозвал к себе Лют, дабы в очередной раз выбранить и наградить тумаками. Издевательства над рабом продолжались, пока Гомол не сообщил о том, что баня готова.

– Может, теперь Лют хоть малость подобреет, – буркнул себе под нос Блуд.

После того, как гости помылись и попарились, тиун позвал их в большую горницу ужинать. На столе лежали на блюдах поросята, дичь, рыба и пироги да стояли кувшины с хмельными напитками и квасом.

«Здесь десятка два голодных смогли бы насытиться», – отметил Блуд.

– Откушайте, гости дорогие! – предложил Гомол.

Изголодавшиеся охотники вначале ели молча. Первым заговорил Лют:

– Стыдно в Киев ворочаться без добычи. Давайте завтра еще поохотимся.

– Мы и завтра можем ничего не добыть, – отозвался Мстиша.

В очередной раз Блуд подивился тому, какие братья Свенельдовичи разные: Лют не отличался умом, но всегда был готов к действию, зато Мстиша был больше склонен рассуждать о деле, чем делать.

– Охота будет удачной, коли Перун получит от нас требу, – решительно заявил Лют.

Тиун засуетился:

– Я велю требище подготовить и за волхвом пошлю. А скотину али птицу выбирайте для требы любую – мне для доброго дела ничего не жаль.

– Скотину я себе выберу, – пообещал Лют, как-то странно усмехнувшись.

– Ты что затеял? – спросил Мстиша, глядя на брата с подозрением.

Лют опять ухмыльнулся:

– Моей требой станет Выскирь. Авось, тогда Перун явит ко мне милость.

Хотя язычество восточных славян не отличалось особой жестокостью, тем не менее в древние времена у них приносились человеческие жертвы, которыми обычно становились пленные чужеземцы. Княгиня Ольга запретила проливать на требище человеческую кровь. Князь Святослав возобновил жертвоприношение пленников, но это происходило только во время походов, а в Киеве остался в силе введенный его матерью запрет на заклание людей. При Ярополке закон княгини Ольги не нарушался, к чему волхвы относились неоднозначно: одни ничего не имели против домашних животных и птиц, другие, покоряясь княжьей воле, тихо роптали. Но желающих ослушаться запрета почти не находилось, потому что наказанием за ритуальное убийство было для волхвов изгнание, а для прочих людей – уплата виры 43 43 Вира – штраф в пользу князя за убийство или увечье. .

На Мстишу идея брата произвела самое неприятное впечатление. Обычно сдержанный и спокойный юноша вскочил и закричал так, что зазвенело в ушах:

– Ты в своем уме? Не губи Выскиря!

Лют принялся убеждать брата в необходимости принесения человеческой жертвы для завтрашней удачной охоты.

– А из кого же еще делать требу, коли не из Выскиря? Других рабов-полонян здесь нет.

Блуд вмешался в спор двух братьев:

– Нашему князю не по нраву людская кровь на требище.

– Не станет же Ярополк долго сердиться из-за раба. Ну, потребует он виру, так я заплачу.

– Батюшка наш заплатит, – уточнил Мстиша, намекая на то, что прижимистый Свенельд не любит лишних трат.