Николай Кареев - Историка. Теория исторического знания

Как в книгах этих, так и в статьях я старался по мере возможности быть au courrant касательно литературы рассматривавшихся в них предметов и многие произведения по теории истории даже прямо анализировал, но обо многом очень важном, особенно за последние годы, мне совсем не приходилось упоминать. К числу таких произведений относится и самый, в настоящее время, капитальный, в смысле систематичности, полноты, основательности, обилия всякого библиографического материала, труд Эрнста Бернгейма, «Lehrbuch der historischen Methode und der Geschichts-Philosophie», вышедший в свет в 1889 г. и не раз после того переиздававшийся в переработанном и дополненном виде, равно как сделавшийся известным и русским читателям в переводе краткого его изложения самим же автором [5] Проф. Бернгейм. Введение в историческую науку. М. 1908. .

В этом руководстве, которое должно быть настольного книгою каждого, занимающегося историей, а также в более краткой и популярной книге Ланглуа и Сеньобоса «Introduction aux etudes historiques», изданной в 1898 г., и в некоторых других, разработаны те отделы общей теории истории, которыми лично я самостоятельно наименее занимался и о которых даже почти ничего до сих пор не писал: это – методы исторического исследования и даже техника исторических работ в виде «эвристики» (источниковедения) и критики источников с их интерпретаций.

По этим вопросам существует вообще весьма большая и притом очень старая литература, но она была вне круга моих специальных интересов, хотя я и не упускал из вида наиболее важных её произведений, как прежних, так и теперешних.

Для многих все теоретическое отношение к истории сводится чуть не целиком к исследованию приёмов и формулированию правил обращения с источниками исторического знания, к простой технике добывания его первых элементов, и например, Бернгейм сам первоначально только это, главным образом, и рассматривал в своём «Руководстве исторического метода», в первом издании которого не было (и в самом заголовка книги) никакого упоминания о «философии истории», включенной в состав труда только впоследствии и являющейся наиболее слабою его частью. Понятно, что общая теория истории не может быть полной без рассмотрения технических приёмов исторического исследования, и потому я включал этот отдел в свои историко-теоретические лекции, поскольку это считал нужным для общей характеристики исторической науки. Более систематическое и детальное изложение такого предмета с кафедры для начинающих заниматься историей в высшей школе едва ли имело бы смысл: плавать учат посредством плавания, а не рассуждениями о том, что нужно делать, чтобы держаться на воде подвигаться вперёд, нырять и т. п.; то же самое относится и к технике исторической работы.

Технические правила науки-одно, её теоретико-познавательные принципы – другое. В общем курсе теории истории последним должно, несомненно, принадлежать первое место, ибо задача такого курса не в том, чтобы научить, как работать в области истории, а дать понять, что такое история, как наука, в чём заключаются условия её научности, т. е. в каком смысле возможно научное познание прошлого и что составляет её предмет и её задачу (или задачи). К числу условий научности любой отрасли знания относится правильность мышления, являющаяся, как известно, предметом логики [6] В этом смысле А. И. Введенский правильно на заглавном листе своего курса поставил: «Логика, как часть теории познания» (СПб., 1912). , причем логика может быть общею и специальной, имеющей дело с отдельными науками. В то время как писались мои «Основные вопросы философии истории» не только специальная логика исторической науки, но и вообще логика общественных наук была разработана крайне недостаточно.

Тогда или не было ещё трактатов по логике, которые я потом имел возможность рассмотреть во «Введении в изучение социологии» [7] См. в названной здесь книге главу X. , или я не успел ещё с ними познакомиться (напр., с «Логикой» Вундта в первом её издании), – а были только известные труды Милля и Бэна, в которых менее всего имелась в виду история, так как обоих интересовало, главным образом, открытие законов, уже тогда не считавшееся мною за задачу исторической науки, как таковой? [8] Основные вопросы философии истории, кн. I, гл. 2. Впрочем, и Вундт в этом отношении не особенно отличается от Милля и Бэна. Логика Зигварта существовала уже в семидесятых годах, но в своем отделе об историческом знании не соответствовала тогдашнему обобщающему направлению. Лишь в более близкое время работы Виндельбанда и Риккерта, о которых ещё будет говориться ниже, а также Зиммеля [9] W. Windelband. Geschichte und Naturwissenschaft (1894). – H. Miclcert. Die Grenzen der naturwissenschaftlichen Begriffsbildung (1896) и Kulturwissenschaft und Naturwissenschaft (1896). – (r. Simmel. Probleme der Geschichtsphilosophie. , поставивших вопрос о сущности истории на точку зрения гносеологии, в разработка основных вопросов исторической логики произошло некоторое оживление. Тем менее я мог пренебречь в своем преподавании теории истории новыми точками зрения, что, с одной стороны, они отчасти и до известной степени совпадали с моими прежними взглядами, и что, с другой, они сделались у нас очень популярными у учащейся молодежи, как это замечено было не мною одним из преподавателей высшей школы [10] См. в Логике А. И. Введенского указание на то, что «среди учащихся… под влиянием Виндельбанда и Риккерта… нередко встречается мнение, будто бы окончательной целью истории служить само же единичное», стр. 80. . Вообще вопросы методологии истории за последние годы стали сильно занимать теоретическую мысль, о чем свидетельствуют, например, недавний (в последнем десятилетии прошлого века) спор в Германии о «старом и новом направлениях в истории и основание во Франции специального органа «Revuedesynthesehistorique», редактор которого, Анри Берр, в 1911 г. издал «критический и теоретический опыт» под заглавием «La synthese en histoire» [11] См. о нем мою статью в XVII т. «Исторического Обозрения». .

С теоретическими вопросами исторической науки я более или менее всегда старался знакомить всех своих слушателей, то, посвящая этому предмету вступительные лекции в отдельные свои исторические курсы, то, объявляя особые лекции «для желающих». Вообще чтение историко-теоретических лекций или курсов не представляет собою новизны в деле преподавания в высшей школе. В обычае прежних профессоров было предпосылать своим курсам общие сведения об исторической науке и её методах [12] Образец этого мы находим в довольно известных учащимся «Лекциях по всеобщей истории» бывшего харьковского профессора М. Н. Петрова. , а также иногда читать и целые курсы, главным образом, впрочем, об исторической технике, о критике и интерпретации источников, а также о так называемых «вспомогательных науках истории», вроде палеографии, дипломатики, сфрагистики, дисциплинах чисто технического значения. Только очень недавно, – при том параллельно с курсами социологии [13] О том, как и где началось преподавание социологии к концу XIX в., см. в специально этому посвященной главе «Введения в изучение социологии». , – стали систематически читаться кое-где и входить в состав общеобразовательных исторических предметов курсы по теории истории в более общем и широком смысле.