Исаак Мостов - Дорога к крылышкам. Как новый репатриант стал израильским лётчиком

К концу дня возвращаемся в свою палатку, потом ужин, «Шекем», который также служил подобием клуба для солдат-срочников, и спать.

Назавтра, группой в уменьшенном составе – кто-то не прошёл вчерашние экзамены, шагаем в «Ярпу». Для нас отборочные экзамены продолжаются. На этот раз нами начали заниматься психологи и врачи… Даже если бы я ничего не знал про отборочные экзамены в Лётную школу ВВС до сих пор, за последние пару дней я наслушался множество рассказов о том, как и когда кого-то «срезали», кто, где, когда и как их «провалил» и так далее. В среде нашего обитания на тот момент успешных случаев я не знал… Логика говорила, что есть счастливчики, которые все эти экзамены проходят успешно, – ведь есть же лётчики в ВВС Израиля… Но та же логика доказывала, что есть секс после смерти, – ведь могилы же размножаются… А с лётчиками я не был знаком, хотя впервые увидел некоторые образцы там же в «Ярпе» – они приходили на свои ежегодные медицинские проверки, одетые в форму из дакронового материала, который выгодно отличался от обычного бежевого сукна формы ВВС. На левой груди, над сердцем, у них были небольшие матерчатые «крылышки» – пилотов, штурманов, бортинженеров. У большинства, но не у всех, была ещё пара «крылышек» на правой стороне груди – из металла, с эмблемой парашюта. Все окружающие относились к ним с большим уважением, а мы пялились на них, как на девятое чудо света.

В большинстве рассказов о печальном исходе отборочных экзаменов в лётчики «злым гением» и почти непроходимым препятствием были психологи. Ребята рассказывали, как их «срезал» психолог за нестыковки в анкетных данных (наврал в анкете или сам не помнишь, что написал? – нам таких не надо!), за чрезмерную самоуверенность (нам и таких не надо!), за неуверенность в ответах и поведении (нам нужны лётчики, уверенные в себе!), за медлительность, за неправильные ответы на внезапные вопросы – короче, за всё и за ничего… Было ясно, что никто не мог дать дельного совета или разъяснения, чего эти чёртовы психологи ищут в кандидатах, а тот факт, что я уже разговаривал с таким психологом, когда проходил первичный отбор в Школу морских офицеров, мне в голову не приходил… И вот я, после долгого ожидания своей очереди в коридоре, волнуясь, но стараясь этого не показывать, захожу в кабинет психолога. В последний момент, запутавшись во всех напутствиях и советах, что делать и как, а чего не допускать, я решаю плюнуть на всё, быть самим собой и полагаться на свои инстинкты и опыт. В кабинете за обычным столом сидел приятный на вид интеллигентный человек в штатском, который спокойным голосом начал со мной беседу, поглядывая изредка в лежащую перед ним папку с моим именем на ней. Своей манерой общения он был очень похож на того человека из ВМФ, с которым я встречался месяца три назад в Тель Ашомере… И я успокоился и начал вдумчиво отвечать на его вопросы. Психолог интересовался подробностями наших отношений в семье, как я учился в гимназии, как вписался в среду одноклассников, почему я ответил на вопросы анкеты так, как ответил, – особенно на вопрос, почему я хочу быть лётчиком. Ни слова о том, что я новый репатриант… Да и я не афишировал эту тему… Когда мы закончили нашу беседу и я вышел, я не мог рассказать ничего нового своим товарищам по ситуации, которые ждали своей очереди пройти это судьбоносное интервью. Беседа как беседа, с обычным, приятным человеком – это было всё, что я мог им объяснить…

К концу того же дня я решился попросить у старшины увольнительную – причина для этого у меня была очень уважительная – на этот вечер в Петах Тикве, одном из пригородов Тель-Авива, расположенном сравнительно близко от Тель Ашомера, была назначена свадьба одного из родственников. Я не планировал присутствовать на этом событии – по прежним планам в это время я должен быль бегать с увесистым рюкзаком песка за спиной по береговой полосе в районе Хайфы, доказывая своё право претендовать на звание офицера ВМФ Израиля. А тут получилось так, что бег с песком откладывается, а вечером в Тель Ашомере всё равно делать нечего… К моему довольно-таки большому удивлению, старшина дал разрешение и подписал «пас 10 10 От английского pass permit – пропуск для КПП и Военной полиции о предоставленной увольнительной. » – до 24:00. Я быстро привёл в божеский вид свою «зелёную» форму и ботинки, у ворот военной базы поймал попутку в Петах Тикву и спустя час заявился – нежданный, негаданный – на свадьбу.

Конечно же, моё появление было полным сюрпризом для родственников и друзей – да ещё и в армейской форме… Больше всех были рады моему появлению родители – для них это был очень приятный сюрприз… На протяжении всего вечера многие интересовались, где я служу, и когда услышали, что я прохожу отбор в Лётную школу ВВС, не скрывали своего недоверия моему ответу. Некоторые даже отходили, бормоча намёки, что некрасиво так обманывать…

Назавтра в «Ярпу» я уже шагал один… В тот день для меня начались медицинские проверки – зрение, слух, сердце, лёгкие, ухо-горло-нос… Тут и обнаружились проблемы – врачу-ларингологу не понравился мой кривой и разбитый нос. Вернее, моя искривлённая носовая перегородка, из-за которой я дышал только одной ноздрей… Врач осматривал мой нос со всех сторон, пытаясь залезть в него разными инструментами, советовался с коллегами, которые тоже терзали мой нос и тоже засовывали туда свои инструменты. В конце концов (через несколько дней) они вынесли вердикт – годен для Лётной школы, но с ограничением: разрешены полеты только на вертолётах и легкомоторных самолётах, летающих на высоте до 10 тысяч футов, т.е. трёх километров. Полёты на реактивных и тяжёлых транспортных самолётах, способных подняться выше, – только после операции по исправлению носовой перегородки, решение о которой будет принято позже, после первых отборочных полётов в Лётной школе.

После завершения всех медицинских проверок мне сообщили, что я прошёл первичный отбор и что следующий этап, который мне предстоит пройти, это физический отбор в самой Лётной школе ВВС, который начинался через несколько дней. Это была хорошая весть… Её портило лишь то, что эти несколько дней мне пришлось провести в команде старшины Тель Ашомера, в работах по уборке и благоустройству территории военной базы.

Время пролетело не самым приятным образом, но быстро, и желанный день начала нового цикла физического отбора в Лётной школе пришёл… И я опять очутился в том же бараке, в котором получил своё обмундирование в первый день призыва в ЦАХАЛ. На этот раз пришлось сдать всё «зелёное» обмундирование и получить взамен 2 комплекта бежево-серой формы ВВС, синий ремень и берет… Вместе с ребятами, которые призвались в то же утро, я «погрузился» в один из 6 автобусов, который повёз нас на авиабазу «Хацерим», где с середины 60-х годов располагалась Лётная школа ВВС Израиля.