Исаак Мостов - Дорога к крылышкам. Как новый репатриант стал израильским лётчиком

Может быть, потому, что я был уже основательно голоден, или потому, что я хорошенько помнил рассказы отца про его армейские будни, но я умял всё, что мне положили в тарелку, не обращая внимания на удивлённые взгляды моих товарищей за столом. Некоторые из них только поковырялись в своих тарелках, скорчив мину, как будто их лично обидели…

После обеда старшина собрал нашу разношерстную команду и объявил, что, так как мы все должны проходить те или иные проверки или экзамены до получения своих распределений для прохождения дальнейшей службы, то мы перешли в его распоряжение и всё свободное от проверок и экзаменов время будем проводить в работах по благоустройству базы Тель Ашомер. Нам выдали рабочую одежду – так называемую «форму Б», ведь при призыве нам выдали только «форму А» для «чистого использования», в которой, и по армейскому уставу только в ней, мы могли выходить за пределы базы и которую никто не хотел пачкать. «Форма Б» была действительна рабочей – на ней остались следы от её прежней жизни у других хозяев, но она была чистой, хотя и латаной. Также нам выделили палатку и одеяла. Здесь нам предстояло спать несколько дней или недель – в зависимости от проверок и экзаменов и успеха каждого в них.

Время подходило к 6 часам вечера, и жизнь в Тель Ашомере замирала на ночь – подавляющее большинство, если не весь постоянный контингент этой военной базы спал дома или у друзей и родственников в Тель-Авиве и его окрестностях. Ночью на территории базы оставались только дежурные или «перелётные» новобранцы, как мы, которых старшина не хотел выпускать, чтобы утром не заботиться об опозданиях из увольнительной своих случайных подчинённых. И так наше начальство – старшина-контрактник и его помощники (солдаты срочной службы, которым не нашлось более достойного места службы или достойной воинской профессии) – оставили нас в покое до утра, а сами разошлись по домам, после «тяжёлого» дня воинской службы.

Организовав своё место ночлега, я нашёл таксофон и позвонил домой. Отец уже вернулся с работы, мама тоже (около года назад она нашла работу по своей профессии неподалёку от дома). Трубку взял отец. На его вопросы: «Где ты? Как ты там»? – я ответил, что я не в Тель Ашомере и не в Школе морских офицеров, как планировалось, и что завтра я начинаю экзамены и проверки в Лётную школу ВВС. На минутку трубка на другом конце линии затихла, и я начал волноваться, что связь прервалась… Но затем из трубки последовала реакция, и её громкость и тон, по мере продолжения, поднимались до гневного крика: «Лётная школа? С чего вдруг? Кто тебе разрешил?! Я не готов! Я не позволю!! Ты же боишься высоты!»… Там было ещё несколько выражений и выпадов, которых я сейчас уже не помню… Отстранив немного телефонную трубку от уха, я дал этой тираде пролететь мимо меня, а потом, спокойным голосом, ответил: «Пап, а тебя никто не спрашивал, и твоё разрешение не требуется… И кроме того, если я могу быть лётчиком и этого не сделаю, то кто сделает?» То ли мой спокойный голос подействовал, то ли папа понял, что я сказал, но он быстро успокоился и перешёл к более насущным вопросам – что ел, какое обмундирование получил, надо ли что-то, где мы спим и прочее. Я отвечал, приукрашивая демонстративным оптимизмом и чувством юмора пыльную и унылую обстановку Тель Ашомера… Поужинав, мы с товарищами улеглись спать – насыщенный событиями день давал о себе знать…

Назавтра, маленькой группой в 5 человек под управлением одного из помощников старшины, мы направились в сторону Подразделения медицины авиации ВВС Израиля, которое вкратце называлось «Ярпа» и приютилось прямо за забором «зелёной 9 9 Т.е. принадлежащей Сухопутным войскам ЦАХАЛа, форма одежды которых была зелёного цвета. » базы Тель Ашомер. Там, в чистом, уютном и ухоженном здании, которое было полным контрастом тогдашним строениям Тель Ашомера, опрятные и приятные люди в бежевой форме ВВС проводили и проходили медицинские проверки лётного состава и занимались первичным отбором кандидатов в Лётную школу ВВС. По сравнению с «зелёным» Тель Ашомером, первый контакт с ВВС оставлял глубокое позитивное впечатление. Разница почти в каждой мелочи, не говоря о чистоте и порядке, бросалась в глаза – 1:0 в пользу «синих»…

Первым делом нас усадили в одной из экзаменационных комнат, выдали карандаши и стопы каких-то анкет и дали нам время, чтобы мы их заполнили. Нам чётко объяснили, что каждый должен это делать самостоятельно. Разговоры с товарищами, обсуждения, что и как писать, и тому подобное запрещены, и если нас на этом поймают, то процесс отбора закончится для нас тут же и с позором. В анкетах было множество разных вопросов, и требовалось заполнять разные данные – о себе, о своём здоровье, о семье. Также надо было написать «резюме» – краткую историю жизни, и дать ответы на разные вопросы о себе, основным из которых был: «Почему Вы хотите стать лётчиком?» – ответу на него в анкете уделялось довольно-таки много места… Этот вопрос поставил меня в тупик, и я, недолго думая, нагло написал в анкете: «Я хочу? Вы хотите!»… А на вопрос, на каких самолётах я хочу летать, я ответил, что точно марок самолётов я не знаю, но думаю, что могу быть хорошим лётчиком-истребителем на самолётах «Мираж»…

Потом нам выдали другие анкеты – в них были разные вопросы математического, географического и геометрического содержания, вопросы по физике движения тел и картинки разных положений, как будто снятых из кабины самолёта. Требовалось оценить ситуацию, описанную в вопросе, и дать самый подходящий ответ. На определённый набор вопросов выделялось время, за которое надо было их решить – кто не смог, тот опоздал… Через пару часов мы справились и с этим.

Обеденный перерыв, солдатская столовая Тель Ашомера, и мы шагаем обратно – в «Ярпу». Следующим экзаменом было разобрать и собрать механическую машинку. Я слышал об этом экзамене от своих одноклассников, которые проходили отборочные экзамены в Лётную школу ВВС ещё весной. Тогда они долго обсуждали, насколько этот тест сложен, что времени не хватает разобрать, запомнить, а потом собрать и проверить работу этой машинки, и каждый, кто сумел это сделать, ходил с высоко задранным носом, гордясь своими инженерными способностями. Так что к экзамену я подошёл с небольшой боязнью, любопытством и желанием доказать, что разбирать и собирать машинки я умею, – недаром работал автомехаником… Этот тест, как и другие, был с лимитом времени – 20 минут, и как только нам позволили начать, я тут же ринулся разбирать машинку. Это не заняло у меня много времени, и я перешёл к её сборке, которую завершил к середине выделенного времени. Машинка даже работала… Но вот незадача – на столе осталась какая-то деталь, которая машинке не была нужна для работы, однако она там была изначально, и её требовалось вернуть на место. Пришлось разбирать и собирать второй раз, но и на этот раз я успел сделать это до того, как следящий за нами экзаменатор – солдатка срочной службы, приятная лицом, но строгая и полная чувства собственного достоинства, объявила, что время, выделенное на экзамен, истекло.