Даниил Калинин - Памяти подвига

Так прошел первый год. А в декабре 1940 к нам в батальон назначили двух новых командиров. Непосредственно командира батальона – майора Пантюхина и командира моего взвода – лейтенанта Белика. И с того момента жизнь пошла совсем иная.

Майору Александру Владимировичу Пантюхину в 1940 г. исполнилось 37 лет. Мощный, кряжистый мужчина с тяжелым, холодным взглядом, лицо его было изуродовано шрамом во всю правую щеку; он был человеком нелёгкой судьбы. Как позже нам рассказал Белик, Пантюхин являлся ветераном 4-х войн.

Боевое крещение комбат принял, будучи бойцом партизанского отряда на Донбассе (сам он из тех мест). Совсем мальчишкой, шестнадцати лет, в 19-ом году сражался против белых. Впрочем, недолго и не очень успешно. Получил ранение средней тяжести, чудом избежал расправы. После чего отлеживался дома, родные не допустили, чтобы он второй раз сбежал воевать.

Служба в армии его прошла в Средней Азии – дрался с басмачами. После армии – учёба в Военной Академии. С 1936 по 1937 год воевал в Испании, где получил памятный шрам. А вернувшись в 1938 году, попал в особый отдел. Эту страницу своей жизни он никому не открывал.

Но всё-таки Пантюхину повезло. После ареста он оказался не в лагерях и не на том свете, а в конце 1939 года восстановлен в звании и принял участие в боях с белофиннами. Белик тогда служил под его началом, будучи зеленым младшим лейтенантом. Оттуда и знание подробности службы комбата.

Сам Белик – высокий, светловолосый, улыбчивый молодой человек с умным взглядом. Эрудированный и сильный, он заставлял меня неметь от восхищения, демонстрируя различные приёмы «САМОЗ».

С их появлением в батальоне началась реальная подготовка к боевым действиям. Нас учили настоящие, хлебнувшие войны командиры.

Первым этапом стали учения с метанием боевых гранат, что до того не приветствовалось и не практиковалось из-за опасности несчастных случаев.

В начале до автоматизма доводились действия с метанием гранат учебных, после практиковались боевые. Белику не было никакого дела до того, что я раскулаченный, ему было важно, какой я солдат, каков каждый солдат его взвода. А потому впервые за время службы я начал серьезно стараться. Как результат, был допущен к третьему этапу обучения – метанию боевых гранат с 2-х секундной задержкой при броске. Большинству этот приём просто объяснили, с отработкой на учебных макетах. А по одному человеку от каждого отделения, самому подготовленному, выделили для отработки практических навыков. Вот и я попал в эту группу.

Справились без несчастных случаев. Азарт был диким, мы почувствовали себя настоящими воинами.

Затем был объявлен месяц рукопашной подготовки. Три недели подряд с подъема до отбоя, до автоматизма отрабатывались приёмы штыковых схваток. А в остаточное время прошли соревнования-поединки между бойцами, с индивидуальным и командным зачетом. Наш взвод оказался первым на соревнованиях благодаря Белику, который дополнительно занимался с нами и показывал приёмы из «самоз». К соревнованиям мы уже достаточно неплохо владели подсечками и зацепами, что дало нам явное преимущество.

После этого «рукопашного» месяца основной упор сделали на стрелковую подготовку. Активно учились стрелять по движущимся мишеням, несколько раз проводились ночные стрельбы. Отрабатывалось взаимодействие пехоты с пулеметными и минометными расчетами. Батальон, усилиями командиров, превращался в единый боевой организм.

Была выделена группа лучших стрелков, их учили снайперскому делу. В первую очередь маскировке, выбору позиции и цели, «свободной охоте» на открытой местности и в лесу, в городе и траншеях. И естественно меткой, кучной стрельбе. Правда, винтовок с оптическими прицелами у нас в Энгельсе пока не было.

Солдат учили вести бой, как самостоятельные боевые единицы, учили тактике ведения боя отделениями, взводами, ротами. Учили вести не только атаку или обороняться; но также отрабатывались и такие тактические приёмы, как засады, ведение боя в городских условиях, встречный ночной бой.

Практиковалось условное уничтожение дозоров и постов, захват языков. В процессе подготовки отмечались наиболее способные и обучаемые солдаты. Была создана целая система поощрений – от добавки к приёму пищи до увольнений. В числе отличившихся был и я, показав помимо гранатометания хорошие результаты в рукопашной схватке, снятию часовых.

В довесок к боевой подготовке нас по уши закопали в землю. Точнее мы сами закапывались по командам взводных, на время. Нередко, вместо стрелковых ячеек, мы рыли окопы полного профиля, что для большинства бойцов и политруков (а также некоторых командиров) казалось совершенно лишним. Однако Пантюхин был неумолим.

Во время тактических учений Белик обратил внимание на мои познания в области пулемётов. В этот период взвод доукомплектовали ручными пулемётами Дягтерева (ДП).Узнав в короткой личной беседе об отцовских наставлениях, он добился того, чтобы я стал первым номером расчёта.

Это время было лучшим в довоенной службе. Пулемет я очень полюбил, гораздо легче «Льюиса», скорострельный, достаточно надежный – ДП даже внешне казался мне красивым. Отец в свое время учил, что с оружием надо обращаться как с молодой женой, так же бережно и внимательно – чтобы не подвело в бою. И я очень старался следовать этому наставлению, никогда не ленился почистить и смазать свой дягтерев. Ну а стрелять… с двухсот метров мишени поражал свободно.

В начале июня мне дали младшего сержанта. Гордился, что сказать. Сослуживцы поздравляли, предлагали отметить в увольнении – с приходом новых командиров отношения внутри взвода сильно изменились. Парни стали проще и терпимее относиться друг к другу, забыли о политике, начали ценить именно человеческие качества и успеваемость по службе. Одним словом, стали настоящим воинским коллективом. Даже Барыбин, что постоянно косился и пытался вмешаться в процесс подготовки (и регулярно вежливо посылался куда подальше), ничего особо поделать не мог.

…А потом как гром среди ясного неба… Война. Мой призыв должен был уйти домой осенью, ребята переживали, что могут задержаться. Но в большинстве своем настроения были оптимистичными.

«И на вражьей земле мы врага разгромим

Малой кровью, могучим ударом!»

Таков был лозунг, на котором воспитывали Красную армию и советский народ. Именно к такой войне готовилось командование и партия, именно этого ожидали солдаты. Вполне серьезно разговаривали о том, что к осени война уже закончится и демобилизация всё-таки пройдет в свой срок. Мы ещё не знали, что такое «Блицкриг».

В конце июня численность дивизии соответствовала штату мирного времени. После 22 числа командование начало её лихорадочно пополнять и к моменту отправки на фронт наш батальон имел полный штат военного времени – 534 человека. Его отправили первым, как самый подготовленный, одним эшелоном.