Николай Соколов - Персы. Книга первая исторического романа «Скифы»

– Я не стану возражать, если все с этим согласятся, – усмехнулся Отан, не восприняв предложение всерьез. – И все же давайте его избрание отложим до Акбатан.

На этот раз уже никто не стал возражать, и заговорщики вернулись к обсуждению дел, связанных с предстоящим отъездом в столицу. Причем Гидарн подтвердил согласие сопровождать царский двор, чем сильно удивил бывшего хазарпата.

Когда все стали расходиться, племянник Эобаза попросил Дария никуда не исчезать.

– Есть серьезный разговор, – сообщил ему шепотом Гидарн. – Но прежде я должен переговорить с твоим тестем Гобрием.

– Я буду с нашими воинами, – пообещал сын Гистаспа, удивленный не столько самой просьбой, сколько таинственностью, с которой она прозвучала.

Как и Отан, он не придал большого значения предложению приятеля. Хотя сейчас сразу понял, что разговор пойдет именно о нем. Разумеется, Дарий всегда считал, что младшие Ахемениды должны занять персидский трон после сыновей Кира. Но стать первым царем новой династии – ему такое в голову не приходило.

Своих воинов Дарий нашел в саду рядом с дворцом. В быстро сгущающихся сумерках все ярче горели костры, словно звезды на темнеющем небе.

«Только вот кто их там зажигает?» – почему-то подумалось ему.

– Утром выступаем, – сообщил он сидевшему в одиночестве у почти потухшего костра Тотнаю.

Тот доложил, что раненых разместили в помещениях стражи, а все остальные воины находятся здесь. При этом Тотнай указал на беседку, где он приготовил другу детства постель. Но Дарий отказался, подбросив в костер дров.

– Иди сам отдыхай, я еще посижу.

Вторые сутки он не спал, но чувствовал, что уснуть сейчас все равно не сможет. Из головы не выходила загадочная таинственность Гидарна.

«На что он надеется, ведь за Отана явное большинство? Да и согласится ли отец?..»

Мысли, подобно языкам пламени, то вспыхивали, то притухали. Со временем глаза устали следить за игрой огня, и веки сами собой опустились.

– Ты что, спишь?! – разбудил его подошедший Гидарн.

– Нет! С чего ты взял… – очнулся Дарий, сразу не поняв, что он на самом деле задремал.

– Я сейчас говорил с твоим тестем, и мне кажется, он может поддержать тебя на выборах царя, – радостно сообщил Гидарн, присаживаясь рядом. – Конечно, ему придется кое-что пообещать – скажем, должность или управление какой-нибудь богатой сатрапий. В общем, он готов говорить на эту тему.

– Значит, ты предлагал мою кандидатуру всерьез? – все еще не веря, переспросил Дарий. – А как же отец?

– Он должен будет понять, что у нас не было, да и нет выбора. Отан и его друзья никогда не признают Гистаспа царем.

– А меня признают?..

– Признают. По-видимому, не сразу, но признают. У них ведь тоже нет выбора. Иначе раскол среди персов будет на их совести.

– Как-то не верится, что Отан на это когда-нибудь согласится.

– Ему тоже не верится, – лукаво ухмыльнулся Гидарн. – Ты, вероятно, заметил, что он не воспринял мое предложение всерьез. Это нам только на руку. Недооценка противника очень часто приводит к поражению. Я хорошо знаю Отана. Ему будет некуда деваться, когда он увидит, что на нашей стороне большинство.

– Вот только как его заполучить? – поинтересовался задумчиво Дарий. – Ведь даже с тестем мы все равно еще будем в меньшинстве.

– Остаются другие, и, по крайней мере, один из них должен стать нашим союзником. Я беру на себя Артимана и Интафрена. А ты переговори еще раз с Гобрием, и главный упор делай на ваше родство и упрямство отца.

– А если все-таки не получится?

– Тогда мы отправимся в Персию, а там сами провозгласим тебя царем.

Сыну Гистаспа подумалось, что тогда он вряд ли им станет. Там в Пасаргадах 46 46 Пасаргады – столица коренной Персии; вероятно, название искажено от «хазаргарда» – что дословно означало: великий дом. царем изберут отца – ведь это его законное право. Что совсем не огорчило бы Дария, честно говоря, он побаивался брать на себя такую ответственность. Но, с другой стороны, понимал, что должен сделать все возможное, отстаивая право младших Ахеменидов на царскую власть.

– Пока же постарайся убедить тестя и, главное, так, чтобы Отан ни о чем не пронюхал, – поучал друга Гидарн. – Есть у меня еще одна задумка. Ведь я не просто так согласился сопровождать царский двор. Хочу переговорить с Атоссой, ведь она сейчас единственная законная наследница Кира. Если мне удастся уговорить её выйти за тебя замуж, твоих прав на престол уже никто не сможет оспорить.

– Но я не хочу на ней жениться, – возразил изумленный Дарий, сразу подумав, как эту женитьбу воспримет Артистона.

– Тогда на ней женится этот разжиревший боров Отан и у нас будут проблемы.

– Да ведь он старик…

– В том-то и дело! – усмехнулся Гидарн. – Надеюсь, она это тоже понимает…

В день переворота Атосса проснулась от криков и шума. Как дочь Кира, она пользовалась при дворе особыми привилегиями. Одна из них заключалась в определенной свободе, причем не только на женской половине царского дворца. Даже старший евнух признавал за ней это право.

Но сегодня дверь её покоев, выходившая на центральный дворцовый коридор, оказалась запертой снаружи.

Очень удивившись этому обстоятельству, она тогда решила пройти через внутренний двор, где обычно царские жены встречались, чтобы посудачить или отдохнуть в небольшом садике. Атосса не любила там бывать, предпочитая вместо глупых и пустых разговоров одиночество, из-за чего её недолюбливали, считая высокомерной.

Выйдя во внутренний дворик, она нашла здесь всех жен царя и их служанок, встревоженных необычным происшествием. Снаружи у дверей женской половины дворца почему-то вместо привычных евнухов стояли воины, которые никого не выпускали, ссылаясь на распоряжение начальства.

О случившемся убийстве перепуганные женщины узнали намного позже. Принесла эту новость одна из служанок, которую позвали убраться в царских покоях.

– Сама убитых я не видела, но все там было в крови, – рассказала она, захлебываясь от волнения и пережитого страха. – И только из разговоров воинов я поняла, что Бардия и Спитак убиты…

Этот государственный переворот не сулил дочери Кира ничего хорошего, она прекрасно понимала, кто его зачинщики. Атосса не раз предупреждала сводного брата, что потакание Спитаку добром не кончится. Сознавала она и то, что теперь уже персидская знать ни перед чем не остановится.

Совсем другие чувства испытывала Федима, услышав об убийстве Бардии и Спитака. Полное самодовольное лицо дочери Отана сияло от счастья.

– Я все же отомстила этому подлецу, – заявила она ликующе, имея в виду отвергнувшего близость с ней Бардию. – Осталось еще разобраться с этой стервой Пармидой. Теперь она мне дорого заплатит за все унижения…