В. Тюпский - Преодоление

Этот случай можно было бы отнести к местной легенде, если бы не многочисленные подтверждения данного факта селянами из Покровки!

А так же клятвенными свидетельствами самих кара-киргизов, которые никак не могли объяснить «заколдованный огненный» круг, от которого шарахались лошади! Так же киргизы не могли объяснить и глубокий, беспробудный сон, сваливший варваров наступившей ночью. Они даже не услышали, как все жители покинули село с обозом!

Банды кровожадных джигитов перебив людей и разграбив малые славянские селения, заимки [43] Заимка – однодворное поселение и земельный участок. и хутора по северному берегу озера, уже кружили вокруг Преображенского, где проживала семья Никиты Тарасовича.

Организовали большую стоянку в поле, за селом Луговым, не доходя четырёх вёрст до Преображенского. Здесь они устроили той [44] Той – большое празднество, гуляние до сыта, пир. . Резали баранов, бычков, жгли костры, варили бешпармак [45] Бешпармак – отвар баранина с бульоном. . Веселились, устраивали бесчеловечные игры.

Ради забавы, зверски расправлялись с пленёнными крестьянами. Отрезали уши, у женщин груди, выкалывали глаза. Связывали крестьян по рукам и ногам, укладывали рядами и резвились на конях, подвергая тех мучительной смерти под копытами лошадей. Других привязывали к двум лошадям и разрывали на части.

Джигиты мерились силой, разрывая грудных детей своими руками, разбивали их о камни. Насиловали женщин и даже малолетних девочек с звериной жестокостью!

Об этом потом расскажет Шындрыгина Маруся, тринадцатилетней девочкой попавшая в плен к кровожадным джигитам, которая была свидетелем этих чудовищных, звериных забав, вызволенная из плена в результате контратаки Преображенцев. Об этом расскажут и другие свидетели описываемых событий.

Так стояли киргизы несколько дней, собирая силы для нападения на село Преображенское.

Всё это время вдоль гор перегоняли в сторону Сан-Таша [46] Сан-Таш – здесь, горный перевал (ветер, посёлок). скот, стада баранов, табуны лошадей. Отправляли награбленное добро, своих жён и детей в Китай.

В селе Преображенском в это время находились восемь солдат, прибывших чинить повреждённый телеграф, пять стражников маковых плантаций, набралось человек тридцать стариков, несколько священнослужителей. Они и руководили обороной села. Основу же обороны составили русские женщины и подростки!

Всё наиболее ценное имущество крестьян свезли к церкви. Подступы к селу забаррикадировали телегами, брёвнами от разобранных домов, железными боронами, плугами.

На окраинах села были выставлены караулы, а на церковной колокольне наблюдательный пункт. Крестьяне знали, что киргизы нападают только на лошадях. Пешими, они воевать не умеют!

С трёх сторон село было защищено естественными преградами: высокими обрывами, болотами, рекой, естественными прудами. С юго-восточной, равнинной стороны, вырыли окопы, на брустверах которых установили преграды против конных всадников: брички, плуги, бороны, брёвна.

Работали все, кто мог, потому что знали, что пощады от варваров никому не будет! Все защитники, от мала до старца, были сведены в десятки и взводы, составляющие дружину. Крестьяне были организованы, знали свой участок обороны. Каждый вооружался чем мог: вилами, лопатой, топором, длинной палкой.

Днём и ночью, без перестану, работала кузня, изготавливая оружие обороны. С наблюдательного пункта и постов докладывали в штаб, организованный в Церкви, о передвижении тысячных скопищ киргизов.

Общее руководство обороной села, сельчане единодушно доверили волостному священнику, отцу Стефану Якушеву.

В это время в Преображенском уже находились спасшиеся на острове иноки Иссык-Кульского Свято-Троицкого монастыря, во главе с настоятелем оного, архимандритом Иринархом.

Вместе с иноками прибыли застигнутые в Монастыре бунтом: священник Сазановской церкви о. Сергий Псарёв, судебный следователь С. Кулаков, и присяжный поверенный Бутин.

Отставной военный, Чернов, изготовил деревянную пушку. Заряжали её дымным порохом, а в качестве снарядов и картечи, использовали битые бутыли, горшки и чугунки.

Всё это проносилось в памяти Ефима Никитовича.

Вспомнил, как 9 августа, утром, он чинил у себя во дворе лобогрейку [47] Лобогрейка – сенокосилка. . Ефим Никитович не был призван на германский фронт, так как ему было больше подлежащих призыву лет. Торопился, началась уборка хлеба.

Отремонтировав лобогрейку, выехал со двора. Проехал две улицы, и тут ему перешла дорогу с пустыми вёдрами тётка Омельчиха. Её в селе называли колдуньей.

Тут же Ефиму Никитовичу припомнилось, как вчера приезжал к нему домой хороший друг, киргиз, Бегембай и говорил:

– Ефим! Завтра в поле не работай! Киргизы будут бить русских!

Не поверил ему Ефим. Зачем бить русских, когда они делают столько добра киргизам?

И вот, отцепив лобогрейку, Ефим Никитович поскакал во весь опор на заимку, где работали его дети, семнадцатилетний Иван, и меньшие дочери, Дуся и Арина.

Ещё не выехав из села, он услышал тревожный колокольный набат. Звонили с церковной колокольни.

Заимка находилась под горами. Там же была и пасека. Иван с сёстрами косил сено.

Около десяти часов утра, Иван увидел, как загорелись, задымились стога сена под селом Луговым, на Сухом хребте, недалеко от казачьей станицы Николаевской. Увидел группы всадников, беспорядочно скачущих по дорогам и полям. Тут же вспомнился рассказ отца о вчерашнем визите его друга, Бегембая.

Иван быстро запряг лошадь в телегу, усадил сестёр, и помчал домой, в село Преображенское.

По дороге домой он видел, как побежали с полей в село крестьяне, многие из них были изранены, в крови.

С отцом, Ефимом Никитовичем, встретились на полпути. Усадили по дороге до отказа в телегу односельчан, и в село!

Ночью же, рискуя быть пойманным и зверски убитым, Ефим Никитович перешёл вброд реку Тюп. Затем по Осиповому ручью дошёл до мельницы отца, что находилась под горами, близь будущего села Шаты.

Там он прятал подаренный караван-баши Сулейманом, наган.

Забрав наган и патроны, пробирался в своё село.

Только чудо его спасло, когда он проскочил незамеченным через дорогу, по которой непрерывным потоком киргизы гнали на Сан-Таш награбленный скот.

В ожидании нападения Преображенцы были три дня.

В это время киргизы собирали разрозненные банды для решающего боя. Наблюдали за оборонительными мероприятиями, посылали разведчиков, чтобы выяснить сколько солдат, какое оружие имеется в селе.

Русские женщины, обрезав косы, переодевшись в мужскую одежду, пешими и на лошадях, передвигались по окраине села, показывая тем самым, что в селе много вооружённых мужчин и они готовятся к обороне.