А. Золотов - Смута. Сборник исторических романов

– Высылай сторожевые дозоры, – не выдержал долгой речи князь, – возьмем у монгол их богатства, настроение у дружинников сразу поднимется.

– Дозоры мы вышлем, но они мало что решают.

– У нас десять сотен, и боятся нам нечего.

– Боятся нечего, кроме смерти. То, что нас тысяча, это не дает нам уверенности, что мы отобьемся. Две- три сотни свяжут боем, а потом подойдут две- три тысячи.

– В степи нельзя спрятать так много войск. Пусть твои дозорные не дремлют и смотрят в два глаза.

Князь о чем-то задумался и подозвал дружинника из своей охраны.

– Скачи в лагерь и передай, чтобы войска двигались за нами.

Когда посыльный с десятком дружинников отправился к основным войскам, Дробыш спросил у князя:

– За подмогой послал?

– Все войска последуют за нами.

– Будет сеча, другой дороги нет. Рисковый ты, князь, но удача-девка вертлявая.

К полудню появились сторожевые посты монгол. Они не только обозначали свое присутствие, иногда сотня лучников приближалась к русскому войску, стреляли из луков и опять уходили в степь. Князь Удалой остановил тысячу и приказал занять круговую оборону до прихода основных сил. Утро следующего дня обозначило небольшие группы монгол, которые скапливаясь, маячили на горизонте.

Джебе дремал на весеннем солнце, теплые лучи ласкали и нежили его. Хотелось забыть обо всех заботах, об урусах и вообще, обо всем, но дежурный темник прервал его блаженство.

– Пресветлый хан, хорошие новости.

– Говори!

– Уруский князь Галицкий с одним туменов вошел в степи половецкие.

– Только одним туменом? – удивился Джебе.

– Да, светлый, хан.

Джебе задумался, а затем приказал:

– Жальте его, как осы, заставьте позвать помощь. Надо вытянуть уруского медведя из берлоги. Это я поручаю тебе. Позови ко мне двух темников.

Утро следующего дня обозначило монгольское войско, которое огибало тысячу Удалого, отсекая ее от основных сил. К полудню, около двух туменов монгольской легкой конницы, вооруженной копьями и саблями, преградило путь войску Удалого. Войско Удалого оказалось в окружении.

Князь остановил тысячу и приказал до прихода основных сил занять круговую оборону.

Князь Черниговский получив известие от Удалого, удивился и стал расспрашивать дружинника:

– Что у Вас приключилось? Почему князь Галицкий просит подмогу?

– Я не знаю, почему он просит помощь, но при возвращении к вам мы видели много монгол, которые находились в тылу нашей тысячи. Монголы окружили ее.

– Как же вы смогли вырваться?

– Не знаю. Наши кони не раз выносили нас из погони. Если не поможем, все там полягут.

Князь взглянул на князя Волынского:

– Поднимай свою рать и скачи на помощьУдалому, мы выступаем следом.

Князь Киевский пребывал в недоумении. Он понимал, что с ним не хотят считаться, видимо, думают, что справятся с монголами сами, без его помощи. Возможно, не хотят иметь лишнего при дележке добычи. Все больше и больше его душой и разумом овладевала обида. Вошел дежурный боярин, Василь Злой, который только что заступил на дежурство.

– Какие приказания будут, княже? – Василь поклонился, ожидая ответа.

– Садись, Василь, потолкуем, – князь устало указал место напротив себя.

– Слушаю тебя, Мстислав Романович.

– Тревожно мне, Василь, мы не имеем общего командования и того больше, князья Галицкий и Черниговский действуют самостоятельно, не согласуясь со мной.

– Это вижу, и не только я. В дружине ходят слухи о том, что монголов мало, и они, не выдерживая прямого удара, бегут.

– Ругают тебя, княже, за робость. Надо бы встретиться с Удалым и Черниговским….

Договорить Василю не удалось, вошедший окольничий попросил разрешения войти.

– Входи! Что там у тебя?

– Князь Галицкий ушел в степь половецкую с тысячей воинов.

– Он правильно делает, надо все знать о передвижении монгол.

– На разведку выходил князь Волынский с тремя сотнями дружинников, сразился с монголами, одержал победу и едва не пленил самого Джебе.

– Почему же не пленил?

– Жеребец хана оказался быстрее наших лошадей, вынес его, не хватило удачи. Копье дружинника, едва не задев хана, пролетело мимо.

– Возможно, с этим копьем пролетела наша победа.

– Мстислав Романович, ты не веришь в победу? – удивленно взглянув на князя, спросил Василь.

– Если так будет продолжаться, то мы можем не только сложить здесь свои головы, но и потерять Киев. Если это случится, то многие беды придут к нашему народу. Нашей слабости ждут многие.

– Вернется князь Галицкий из разведки, еще раз постараюсь отговорить всех князей от похода в половецкие степи.

– Мудрое решение! Бог в помощь тебе, Мстислав Романович.

Солнце уже перевалило зенит, май своим теплом торопил цветение травы и деревьев. Казалось, что беды, пришедшие на земли Руси, не так опасны и все обойдется.

Дружинники ловили рыбу, кое-кто осмелился купаться. Все разом отступило, весть взбудоражила войско, заставило действовать. Князь Киевский Мстислав Романович, не находил себе места, когда узнал, что основные силы войск князей Галицкого и Черниговского покидают лагерь и уходят на выручку попавшей в окружение тысяче.

– Князь Галицкий, в погоне за славой и добычей, погубит нашу рать и Русь.

– Что делать? – спрашивали князья, тысяцкие.

Мы не можем оставить рати Удалого и Черниговского и вынуждены последовать за их честолюбием и глупостью.

Послышались команды сотников, которые звали: к выступлению, к походу.

Сабудей-бахатур смотрел, как насыщаются мясом буйвола его любимые барсы, но его мысли далеки от клеток и зверей. Джебе ушел к Днепру, но прошло много времени, а от него все нет вестей. Беспокойство больше и больше охватывало старого полководца. Он все дальше отправлял сторожевые сотни, чтобы на случай приближение урусов быть готовым отразить нападение или оставить позиции, уйти.

Ему вспомнились слова уруски-шаманки, которые она сказала Джебе: «Ты спасешься, но дальнейший путь твой покрыт мраком, я не могу разглядеть, что будет с тобой».

Сабудей усмехнулся своим мыслям и подумал: «Проверим слова шаманки». В его душе вдруг шевельнулось чувство неудовлетворенности. Он всю жизнь провел в седле, его мыслями владели войска, планы будущих сражений, … победы. Сыновья далеко, а победы стали привычными и уже не давали радости бытия. В нем вдруг проснулись отцовские чувства, ему захотелось оберегать русскую шаманку. Вспомнив просьбу Джебе отрубить ей голову, Сабудею захотелось, чтобы Джебе уже никогда не вернулся и помимо своей воли тихо сказал:

– Если и отрублю голову, то тебе, Джебе.

Сабудей повернулся и пошел к своей юрте. У входа в неё приказал привести к нему шаманку и толмача. В юрту вошел толмач, опустился на четвереньки, поцеловал край ковра, замер, ожидая повеления. Мария поклонилась хану до пояса, как это она делала в боярском доме, но Сабудей, будто не заметил провинности, указал на войлок, куда она должна сесть. Толмач, получив разрешение сесть, устроился на свое место у края походного ковра. Принесли еду: рис и жаренную на костре баранину. Мария сидела, она не знала как себя вести, к блюду не подали ложку. Внесли таз с водой, хозяин стола помыл руки и кивнул Марии, чтобы она сделала тоже самое. Еда Марии понравилась, она пожалела, что еды оказалось так мало. Старый полководец, заметив это, приказал принести еще, но Мария вдруг заговорила с толмачом. Сабудей взглянул на него.