Андрей Расторгуев - Предел прочности

После завоевания Ганжи, присоединения Имеретии с Гурией главнокомандующий собирался идти на Эривань. А затем утвердить русское владычество на всём протяжении от Чёрного моря до Каспийского. Ни больше, ни меньше.

Другое дело, что сил для этого у главнокомандующего было недостаточно. Восемь полков пехоты, один драгунский и один казачий. Вот и всё. Продолжались бесконечные набеги на Кахетию и Карталинию. Гибли люди, в том числе генералы. За короткое время не стало грозы лезгин генерал-майора Гулякова и верного шефа 17-го Егерского полка генерал-майора Лазарева, чьё место после него занял Карягин. Последнему же пришлось отслеживать не только действия персидских войск, но и наблюдать за соседними с Ганжинским округом ханствами. Кроме того, вызывали сомнения подвластные татары с их правителями, готовые в любой момент предать, действуя по наущению персидского шаха. Знай себе, держи ухо востро.

Ещё и хищнические партии татар досаждали. Вечно подходили к новонаречённому Елизаветполю то с юга, то с севера, то с востока. Никакого покоя от них…

05 апреля 1804 года

Ганжинский округ, пастбище под Елизаветполем

– И где, скажи, эти чёртовы персияне? – спросил Степан Суроков у армянского сотника.

Они скакали в сопровождении пятидесяти казаков и десятка конных армян, которыми командовал Бекешев. Третий круг нарезали, но ни персидских всадников, о которых говорил шеф, ни оставленных ими следов так и не увидели.

– Этот вопрос надо задать тому, кто отправил нас сюда, – спокойно, по-философски заметил армянин.

Здесь, в десяти верстах от Елизаветполя, пасся табун полковых лошадей. С ними также были артельские, казённые и офицерские. Словом, всех собрали. Выставили охрану из пятидесяти егерей и двадцати казаков, поскольку падкие на чужое добро татары периодически пытались этот табун увести.

Сегодня ночью непонятно какими путями Карягин получил известие, что со стороны Шуши сюда движется хищная персидская партия. Вот и поднял поручика Сурокова. Ты, мол, заведуешь продовольствием для лошадей, тебе и отдуваться. Сказал бы просто, что послать больше некого. Два батальона, которые стоят в городе, вечно нарасхват. То хищников надо преследовать, то татар усмирять, то караулы нести. Третий батальон, тот вообще в Елизаветполь не заходит. По всей округе рыщет.

Теперь и Сурокову пришлось…

– Да нет здесь никого, – бросил он в сердцах. – Может, они вовсе не к нам шли. Давай возвращаться.

– Как скажешь, уважаемый, – с обычным для него спокойствием ответствовал Бекешев.

Они повернули. Дорога домой не в пример короче, но на полпути к Елизаветполю армянский сотник вдруг придержал коня.

– Смотри-ка, – ткнул нагайкой в дорожку следов, чёрной полосой пересекавшую поле.

– Не меньше сотни верховых, – со знанием дела заявил один из казаков. Показал остриём пики вправо: – Туда ускакали.

– Давайте поглядим, что за конники у нас тут разгуливают.

Суроков повёл отряд вдоль найденного следа. Верхом он держался не хуже любого казака или армянина. Не даром во Владимирском драгунском полку служил. Только третий год в егерях. Вспомнилось, как ходили в кавалерийскую атаку, размахивая сверкающими палашами да саблями. Земля дрожала, разлетаясь из-под копыт.

Встречный ветер в лицо. За спиной дробный топот шести десятков лошадей. Кто перед ними устоит? Да никто!

Следы, плавно заворачивая, повели в сторону Карабага. Значит, и вправду персияне.

Уверившись, что гонится за хищниками, Суроков прибавил ходу. Не заметил, как проскакал двадцать с лишним вёрст, как след нырнул в балку…

Едва въехали в низину, со всех сторон, откуда ни возьмись, показались персы. Грохнули выстрелы. Вскрикнув, упал Бекешев. Метались в панике казацкие лошади без седоков.

– Не робей, братцы! Вперёд! – выхватив шпагу, прокричал Степан и стремглав бросился на перегородившую выезд толпу всадников.

Его послушали, припустив следом. И даже прорвались. Но не все. Только тридцать казаков и восемь армян. Среди них, к сожалению, не было ни сотника Бекешева, ни квартирмейстера Сурокова, оставшихся лежать в балке, уставясь остекленевшими глазами в чистое апрельское небо Закавказья.

От спасшихся Карягин и узнал о бойне. Вызвал к себе Лисаневича. Вкратце поведав о случившемся, распорядился:

– Возьмите ваш батальон, одно орудие и охотников из армян. Проследуйте к той балке и постарайтесь настичь хищников.

Быстро собравшись, майор выступил к месту разыгравшейся трагедии.

Персидских конников он там, конечно же, не застал. Да и нагнать не смог. Сделав своё чёрное дело, те убрались восвояси. Пришлось вернуться ни с чем, если не принимать во внимание подобранные трупы Сурокова и прочих убитых из его небольшой команды.

Слушая доклад Лисаневича, шеф хмурился. Долго молчал, когда майор закончил. Потом вздохнул, сказав куда-то в сторону, будто святому духу исповедовался:

– Господи! Что за место такое, со всех сторон атакам подверженное. На севере лезгины шалят. На юге и на востоке персияне лютуют. Люди впроголодь живут. Войска растянуты, а его сиятельство ещё требует сильный пост учредить в Самухе. Это же пятьдесят вёрст на север. А как его учредишь, ежели слухи ходят о великом числе Баба-хановых войск. – Он посмотрел на Лисаневича. – И тебя в Шамшадиль не отправлю.

Майор в недоумении выгнул бровь:

– Вопреки приказу главнокомандующего?

– Отпишу ему, конечно. Всё же требуется разрешения испросить. Но пока оставлю, как есть. И без того людей не достаёт. Каждый день сильные караулы ставим на охрану форштадта и деревеньки той армянской, как бишь её…

– Калисканд.

– Во-во, Калисканда этого. Табун ещё стереги. Ну, отправлю я отряды в Самух и Шамшадиль, что с того? Совершенно некого будет отряжать в крепостной караул. А мы и так людей теряем…

Шеф снова понурил голову.

04 сентября 1804 года

Ганжинский округ, урочище Али-Булах

Табун уберечь всё же не удалось. Долго зарились хищные татары на лошадок. В итоге в начале мая увели-таки почти триста голов из-под самого носа. Под стенами форштадта паслись. А были там не только полковые, но и казённые, артельные, партикулярные, офицерские, а также артиллерийские и казачьи лошади.

На просьбы Карягина об усилении гарнизона князь Цицианов обещал прислать батальон Севастопольского мушкетёрского полка при двух орудиях. И это не смотря на то, что главнокомандующий собирал войска для похода на Эривань. Туда же намеревался идти с основными силами персидской армии наследник шаха Аббас-Мирза, чтобы с разных сторон вторгнуться в Грузию, где изнутри действовал опальный грузинский принц Александр, вечно мутивший воду, пытаясь поднять людей на бунт.