Александр Альшевский - На заре самурайской вольницы

После этих событий позиции Ёринаги усилились. Теперь он мог по своему усмотрению использовать всю мощь клана Фудзивара, причем не только политико-экономическую, но и военную. Аристократы давно поняли, какая сила зреет на местах, и что нужно делать для ее приручения. Новые возможности, открывающиеся перед Ёринагой, главой дома Фудзивара, обострили двойственность его натуры. В нем словно сосуществовали два совсем разных человека. Один явно сторонился охоты и боевых искусств, другой – найдет смерть на поле боя. Один проповедовал в дневнике отказ от вина и развлечений с женщинами, другой – в том же дневнике элегантно и со знанием дела описывал голых мужиков, занимающихся любовью друг с другом. Когда умирает Хата Кимихару, сексуальный партнер Ёринаги, последний впадает в глубочайшую депрессию, забыв про все на свете. Обладая такой чувствительной натурой, Ёринага в той же мере являлся мстительным и коварным человеком. По его приказу на святой земле храма Исимидзу Хатимангу убивают засевших там монахов Кофукудзи, выступивших против него. В Камигамо дзиндзя, опять на святой земле, Ёринага проливает кровь монахов Кофукудзи, осмелившихся не подчиниться его решению о разделе земельных владений. Такие буйства происходили с Ёринагой неоднократно, но один случай отличался особой дерзостью.

Июль 1151 г. Только-что закончился сезон дождей и на улице нещадно палило солнце. Фудзивара Иэнари, плотно отобедав, настроился по обыкновению отдохнуть в тени развесистой криптомерии недалеко от ворот его роскошной усадьбы. Изысканность и великолепие ее убранства поражали взор. Такое мог позволить себе очень богатый человек, каковым и являлся Иэнари. Пожалованные ему в кормление императором-иноком три провинции приносили солидный доход, а вместе с ним авторитет и уважение. У него было столько денег, что при желании он мог бы купить у какого-нибудь оборотня волшебную деревянную колотушку, но у Иэнари и без колотушки имелось все, что душа пожелает. Он выезжал из дома только в красивой карете, запряженной волом. Его всегда сопровождали многочисленные слуги, усердно расчищающие дорогу для их господина. Еще бы! Ехал один из наиболее приближенных к императору-иноку аристократов, служивший верой и правдой Тобе уже почти 30 лет.

Сладкую дремоту Иэнари нарушил резкий стук по мостовой гэта на высоких подставках, в которых вышагивала пара мелких чиновников, при этом они громко разговаривали и смеялись, ни сколько не обременяя себя хоть подобием приличий. И это у ворот усадьбы благородного человека! Слуги Иэнари, возмущенные невиданной беспардонностью, затащили наглецов в усадьбу и порядком поколотили.

Прошло несколько дней. Иэнари и думать позабыл про это никчемное дело. И вдруг он неожиданно узнает, что урок вежливости его люди преподали чиновникам, которые служили у самого Фудзивара Ёринаги. Иэнари оторопел. Что делать? Он то хорошо знал про вспышки гнева левого министра из-за ерунды какой-нибудь, а тут оскорблены его слуги. Вдруг ему взбредет в голову, что имел место умысел? Иэнари без промедления направляет в знак извинения к Ёринаге тех, кто грубо обошелся с его чиновниками.

Левый министр молча, но вполне доброжелательно выслушал искренние извинения, прочитал послание от Иэнари и отпустил провинившихся с миром. Необычное поведение Ёринаги взбудоражило его слуг.

– Что-то наш господин не похож на себя. Довольный какой-то. И все бормочет: «Ой, как кстати. Наконец-то!».

– Мне тоже кажется, что он в последнее время сам не свой. Бывает, остановится вдруг как вкопанный, уставится в одну точку своими глазищами и только зубами скрепит, словно в него вселился мстительный дух и выискивает жертву. Кошмар!

– Не кошмар, а позор. Слуг его прилюдно отколошматили без особых причин. Подумаешь, нарушили, видите ли, покой какой-то шишки. И за это можно безнаказанно измываться над людьми из дома Фудзивара, нанося прямое оскорбление его главе?! А наш вместо того, чтобы смыть позор и примерно проучить наглецов, чуть ли не расшаркивается перед ними. Раньше бы он без лишних разговоров подвесил их за ноги на суку покрепче и болтались бы они на самом пекле пока не поумнели…

Слуги Ёринаги не могли знать, что у их хозяина был свой резон вести себя столь неподобающим по их мнению образом. Его отношения с Иэнари стали портиться, когда тот, пользуясь покровительством Бифукумонъин, начал прибирать к своим рукам поместья в разных провинциях, на которые претендовал и Ёринага. Когда же до левого министра дошло, как горячо и искренне Иэнари поддерживал Бифукумонъин в ее неприятии Таси, как чернил невинную девушку и ее приемного отца, он окончательно возненавидел Иэнари.

Ёринаге нетерпелось проучить своего недруга, но требовался повод, а его все не было. Министру все труднее удавалось сдерживать себя от вспышки гнева. И тут этот случай с его чиновниками! На душе сразу полегчало. 8 сентября 1151 г., возвращаясь домой из дворца императрицы Таси, Ёринага проезжал как раз мимо усадьбы Иэнари. Он подает знак вассалам, они врываются в усадьбу и начинается такое… Хорошо, что самого Иэнари не оказалось дома. Именно после этого погрома император-инок стал сторониться Ёринаги. Министр осмелился оскорбить человека, которому покровительствовал сам Тоба. До Ёринаги наверняка доходили слухи о том, что император-инок мечтал создать коллекцию всяких редких и ценных вещей, которая бы по крайней мере не уступала сокровищам дома регентов и канцлеров Фудзивара, хранившимся в Бёдоин в Удзи. Что там были за диковины, никто не знал, т. к. Тададзанэ не пускал никого в свою «святую святых». Только личная просьба Тобы, граничившая с унижением, тронула сердце упрямого старика. Сокровищницу Фудзивара Тоба осматривал вместе с Иэнари, который должен был претворить мечту императора-инока в жизнь. Зная все это, Ёринага осмеливается совершить просто вызывающий поступок. Хорошо бы поставить министра на место, но как?

Этот момент чутко уловил Тадамити. Он стал нашептывать Тобе, что Тададзанэ и Ёринага замыслили отречение императора Коноэ. Тем самым он разжигал у императора-инока еще большее недоверие к Ёринаге, ибо Тоба прекрасно осознавал к чему все эти затеи главы дома Фудзивара. У Коноэ не было детей и в случае его отречения, например, по причине болезни, наиболее вероятным кандидатом в новые императоры становился Сигэхито, сын экс-императора Сутоку. Помешать возвращению священных регалий императорской власти ветви старшего сына Тобе будет очень сложно. Император-инок не забыл, что, заставляя Сутоку уступить престол Коноэ, он обещал, что в случае отречения последнего императором станет Сигэхито. Конечно, сыскать благовидный предлог отказаться от обещания для такого изворотливого политика, как Тоба, не составит труда. Сутоку он не опасался. Он опасался тех, кто стоял за ним и в первую очередь Ёринагу. Загнанный в угол он будет драться до последнего, а вместе с ним – орды самураев, кормящихся с его милостей. Да и воины-монахи Кофукудзи вряд ли будут сидеть, сложа руки.