А. Дзиковицкий - Этнокультурная история казаков. Часть IV. Разрушение дома. Книга 5

На очень краткий отрезок времени во всех без исключения казачьих Областях России наступила мирная передышка. Это стало возможным потому, что в массе своей казаки прохладно воспринимали призывы к борьбе, откуда бы они ни доносились.

Однако, остаться нейтральными, не вмешиваться в начинавшуюся в стране Гражданскую войну казакам всё же не удалось. Десятки тысяч вооружённых, обученных военному делу людей представляли собой силу, не учитывать которую было невозможно (осенью 1917 года в армии было 162 конных казачьих полка, 171 отдельная сотня и 24 пеших батальона). Острое противостояние красных и белых в итоге дошло и до казачьих Областей. В первую очередь это произошло на Юге и на Урале. Казачьи лидеры начинают активную деятельность по созданию обширных и прочных оплотов для организации как местных, так и региональных, а в некоторых Войсках, например в Донском, отчасти в Кубанском и Оренбургском, и всероссийских антисоветских движений. Основными центрами борьбы с советской властью становятся Донское и Оренбургское Войска, атаманы и правительства которых вели наиболее активную и масштабную оппозиционную СНК политическую деятельность и имели в своём распоряжении более значительный, по сравнению с другими Войсками страны, военный потенциал. Именно на казачьи Области антисоветские лидеры в то время возлагали самые большие надежды. Значительную роль в этом плане играли и занятые атаманами и войсковыми правительствами антисоветские политические позиции.

Казачьи полки возвращались с фронтов 1-й Мировой войны и расходились по домам. Испытав 3-летние тяготы окопной боевой жизни, рядовые и офицеры радовались перспективам отдыха в кругу семейств, в тепле родных куреней. Мало кто из них стремился снова к оружию, да к тому же все хотели разобраться основательней в политической обстановке. Всё было ново и необычно. Однако каждый народ имеет право сам решать свою судьбу и ничего позорного или постыдного в этой задержке с вынесением окончательного решения не было, как бы ни упрекали казаков того времени более поздние самопровозглашённые судьи их поведения. Тем более, что на смену утомлённым, дезориентированным и колеблющимся регулярным бойцам из гущи народной тотчас же вышли новые кадры молодых защитников Казачьей Идеи – партизаны. Они незамедлительно выступили с оружием против захватчиков, которых Москва усердно посылала на завоевание казачьих земель и к которым охотно примыкало однородное для красногвардейцев, но иногороднее для казаков население края.

Войсковые правительства из-за растущего нежелания подчиняться им казаков-фронтовиков приступали к формированию местных добровольческих отрядов. (На Дону и Кубани они назывались партизанскими). Однако во все эти добровольческие формирования вступало крайне ограниченное число добровольцев, в том числе офицеров. Так, находившийся тогда на Дону генерал А. И. Деникин позже отмечал, что донское офицерство, насчитывавшее несколько тысяч, до самого падения Новочеркасска уклонялось вовсе от борьбы: в донские партизанские отряды поступали десятки, в Добровольческую армию – единицы, а все остальные, связанные кровью, имущественно, земельно с Войском, не решались пойти против ярко выраженного настроения и желания казаков-фронтовиков.

Другой непосредственный участник тех событий донской партизан Н. В. Фёдоров в своих воспоминаниях отмечал, что «кадровые офицеры не примкнули к партизанским отрядам и чего-то ждали». На призыв к донским казачьим офицерам вступить в партизанский отряд есаула В. М. Чернецова откликнулось только 30 человек. Общее количество донских офицеров-добровольцев составляло порядка всего двух – трёх сотен.

Примерно такая же картина наблюдалась и на Кубани. В создаваемые здесь офицерские добровольческие отряды войскового старшины Галаева записалось только около 300 человек. В Терском, Уральском, Оренбургском, Забайкальском и Астраханском Войсках количество казачьих офицеров, вступивших в добровольческие отряды, по отношению к их общей численности, было существенно бо́льшим, чем на Дону и Кубани. Хотя их общее количество тоже было невелико. В Терском Войске во Владикавказе формировались казачьи офицерские отряды полковников Соколова и Беликова. Здесь же предпринимались попытки создания осетинских офицерских отрядов. В Уральском Войске группу казачьих офицеров собрал полковник, позже генерал-лейтенант М. Ф. Мартынов. Этот отряд разогнал все советские организации в городе Уральске. Образовались отряды казачьих офицеров в Оренбургском, Астраханском и Забайкальском Войсках. Причём здесь они представляли собой хоть и небольшую по общей численности, но достаточно существенную в военном отношении силу.

Основную массу добровольцев в отрядах войсковых правительств во всех Войсках, где они создавались, составляла местная учащаяся молодёжь. И этот примечательный факт отмечали все очевидцы – от атаманов до рядовых бойцов. Такая же ситуация была и в Оренбургском Войске, где, по свидетельствам участников событий, в добровольческие отряды вступали главным образом офицеры и учащаяся молодёжь. В Забайкальском Войске в добровольческие отряды так же, как и в других Войсках, в основном вступали офицеры, юнкера, кадеты. Добровольцы из числа учащихся не обладали необходимыми военными навыками, не говоря уже о боевом опыте, но их отличали идейные убеждения, довольно высокий моральный дух и боевой порыв. Как позже весьма верно замечал полковник В. В. Добрынин, вся защита Дона в это время легла тяжёлым бременем на слабых числом, но мощных духом партизан.

Действовавшие с ноября 1917 года против Красной гвардии, хлынувшей на Дон, казачьи вооружённые группы, боевые соединения донских партизан из молодёжи и части офицеров назывались дружинами, группами, курсантами, сотнями, но ввиду их стихийного возникновения и их иррегулярности все они, не без основания, причисляются к формациям партизанским, поскольку понятие «партизаны» означает граждан, вставших на защиту родной земли тогда, когда регулярная армия по каким-либо причинам защитить её не может. На Дону они оказались частичкой народа, в которой общие почти для всех казаков чаяния определились и проявились на 2 – 3 месяца раньше, чем в остальных казачьих Областях. Поэтому на защиту казачьей земли от войск новой русской власти в конце 1917 и в начале 1918 годов встали одни только донские партизаны.

В партизанские отряды шла молодёжь, не уступавшая в доблести соплеменникам-фронтовикам, шли офицеры, определившие уже свои политические позиции, не желавшие примириться с той ролью затравленной дичи, которую ему уготовил «революционный народ». И в то время, когда казаки-фронтовики ожидали выполнения обещаний красной Москвы, в отрядах донских партизан собрались лучшие из лучших. Именно им выпало на долю сохранить непрерывность борьбы за те идеалы, которые через несколько месяцев стали основной целью всех восставших казаков. Пока же «нейтралитета» держались не одни рядовые, скрывались в укромных местах также многие генералы, штаб- и обер-офицеры, не менее расслабленные, не осознавшие ещё действительного значения событий.