А. Дзиковицкий - Этнокультурная история казаков. Часть IV. Разрушение дома. Книга 5

Партизанские отряды формировались по всей Донской Земле. Первым из них вошёл в историю, по несравненной доблести рядовых и начальников, отряд погибшего трагически есаула Чернецова. По нему равнялись другие отряды партизан, ряд небольших групп и местных станичных дружин для охраны поселений от насилий красногвардейцев. Крупную роль в обороне сыграли юнкера Новочеркасского казачьего училища и Общеобразовательные курсы для подготовки подхорунжих и урядников на чин прапорщика, но эти два соединения по своему строению были ещё частью прежней регулярной армии.

Три месяца донские партизаны сдерживали напор красногвардейских отрядов и русских регулярных стрелковых и матросских частей, но 12 февраля 1918 года они были принуждёны оставить Новочеркасск и уйти за Дон в степи под командой походного атамана генерала П.X. Попова. В этот степной объединённый «Отряд вольных донских казаков» вошло 16 партизанских соединений, 1.987 штыков и шашек при 41 пулемёте и 5 орудиях. В степях к ним примкнули 4 сотни калмыков с генералом И. Д. Поповым, а также некоторые казаки из ближайших станиц, повысив боевой состав степняков до 2.850 человек. Партизаны же Чернецова, Лазарева, Краснянского, Грекова (Белого Дьявола) и Власова («Баклановцы») оказались в рядах добровольческих частей генерала Корнилова. Они составили больше, чем треть Добровольческой Белой армии того времени, проделали весь её путь по Северному Кавказу, участвовали во всех боях и потеряли там до 60% своего состава одними убитыми.

В то же время донские партизаны, находясь в степях, ожидали всенародного выступления казаков. Они не обратились в толпу беглецов, выдерживали атаки противника и сами нападали. Два месяца они оставались примером и светлой надеждой для донцов.

* * *

Практически к методам партизанской войны обратился и забайкальский атаман Г. М. Семёнов, используя как свою базу территорию Китая. Пребывая в китайском Харбине, населённом тогда преимущественно русскими, атаман Г. М. Семёнов разоружил и распустил пробольшевистские запасные батальоны Русской армии (1.500 штыков), разогнал местный большевистский ревком, казнив его главу Аркуса. Затем, преодолевая сопротивление генерала Хорвата (управляющий КВЖД от имени России в Маньчжурии), не желавшего воевать с большевиками, и китайских властей, Г. М. Семёнов пополнил и хорошо вооружил свой отряд в 559 человек, и 29 января 1918 года вторгся в Забайкалье, заняв его восточную часть, Даурию. Во время вторжения в Забайкалье Семёнов сформировал и ввёл в свой отряд Еврейский пехотный полк, что было несколько странно для казачьего войска.

Однако через месяц под натиском отрядов красногвардейцев, состоявших в основном из каторжников и пленных австро-венгров под командованием С. Лазо (1 марта 1918 года), атаман Семёнов вынужден был вновь отступить в Маньчжурию.

После Октябрьского переворота отчётливо проявилось стремление значительной части фронтового казачества поскорее добиться отправки домой. Для этого казаками использовались любые предлоги, например заявления в адрес Совнаркома о желании принять участие в ликвидации конфликта между местными казачьими властями и СНК. Казаки не только хотели побыстрее попасть в родные края, но и самостоятельно разобраться в сложившемся там положении и не допустить вмешательства посторонних политических и военных сил во внутренние вопросы своих Войск. Они небезосновательно считали, что проход в казачьи Области советских войск может привести к кровопролитным и разрушительным действиям на родной земле и непредсказуемым последствиям.

Показательна в этом плане позиция казаков 1-го Кавказского полка 5-й Кавказской дивизии. 6 декабря общее собрание полка вынесло решение ходатайствовать перед Совнаркомом о скорейшей отправке в пределы Кубанской Области, где казаки обещали принять «все меры к предотвращению братоубийственной войны на родине мирным путём и к привлечению Кубани на сторону трудящегося класса». Они не возражали против посылки советских армейских частей, но выражали настойчивое пожелание, чтобы эти части двигались только вслед за ними. Ленин в этот же день подписал распоряжение комиссарам железных дорог о немедленном пропуске эшелонов 1-го Кавказского казачьего полка, а также эшелонов «Отряда защиты прав трудового казачества», 4-го Донского казачьего полка, других частей 5-й Кавказской казачьей дивизии. Позже к ним присоединились прибывшие в столицу казаки 2-го Донского полка. По инициативе казаков и с разрешения Совнаркома на Дон также отправился 23-й Донской полк, причём в его эшелонах находилось большое количество различной агитационной литературы. Однако по прибытии в свои Области большинство казачьих полков просто разошлось по домам. Так поступали и казаки «революционных» полков, направленных в свои области СНК для борьбы с контрреволюцией, и казаки полков, отзываемых с фронта атаманами и войсковыми правительствами.

Эту особенность отмечали и советские, и войсковые деятели. По словам одного из местных большевиков, ушли в Хопёрский округ и разбрелись по домам казаки считавшегося революционным 35-го Донского полка. Затем так же поступил почти весь личный состав 36-го Донского полка. Некоторые белоэмигранты впоследствии прямо указывали на то обстоятельство, что «приход полков с фронта давал Дону видимость силы. Но только видимость. Эти полки и эти батареи были никуда не годным оружием для борьбы с красными». Настроения донских и кубанских казаков-фронтовиков в это время были одинаковы: воевать они ни с кем не хотели. Но что ещё хуже и привело затем ко многим бедам, так это то, что многие возвращавшиеся казачьи полки без сопротивления сдавали оружие советским отрядам на границах казачьих Областей и, безоружные, расходились по домам. Хотя и понятно, что казаков-фронтовиков прежде всего тянуло на отдых по родным хуторам и станицам.

В крайне непростой и до конца не определённой и неясной ситуации осени 1917 года подавляющее большинство личного состава казачьих частей настороженно выжидало дальнейшего развития событий. Некоторые полки заявляли о якобы преданности революции и о поддержке СНК, другие, наоборот, решительно выступали против признания большевистского Правительства. Причём вторых тогда было явно больше. Так, на совещании делегатов казачьих частей Юго-Западного фронта его участники однозначно высказались против Совнаркома, в поддержку деятельности Юго-Восточного Союза казачьих Войск и идеи Учредительного собрания. А на Дону многие вернувшиеся с фронта казачьи полки по приказу Каледина, хотя и с большой неохотой, но всё же заняли рубежи на границе Области и преградили путь советским отрядам. Казаки не хотели пропускать их в пределы Войска. Но вооружённых столкновений они стремились избегать.