Виталий Вээм - Медаль за отвагу. Том первый. В тени сомнения

Под барахлом он имел в виду верхнее обмундирование: каску, ремень с топориком и служебные сапоги. Все это девушка закинула в машину личного состава, затем заманила ретривера в салон. Все это время пес не был обделен вниманием, пожарные кидали друг другу его мяч.

– Я не надолго, и мы с тобой снова увидимся. Ребята накормят тебя в части. Будь умницей, ладно?

Пес, не понимая слов, стремился выпрыгнуть наружу. Но договорив, Мария захлопнула дверь. А Брандмейстер отдал распоряжение возвращаться в часть без него, сказав, что он позже вернется самостоятельно или же не сегодня, в том случае, если сильно задержится. И пожарные, закончив сворачивать шланги, расселись по машинам. Одному из них повезло, и он занял место Брандмейстера в кабине. Остальные расселись вокруг насоса, и автомобили тронулись, один за другим выстраиваясь в колонну.

Погода располагала к прогулкам, солнце зашло за горизонт, но полностью темно еще не стало. Скудельный ветер приятно дул в лицо, остужая горящие щеки, и гладил кроны деревьев парка, что оставался позади Марии и Брандмейстера, идущих по оживленной, плотно застроенной улице, ведущей к кварталу Сохо. Из-за воронки на дороге скопился транспорт, потоки самоходного железа под указ регулировщика неспешно пробирались по не разбитой полосе. Однако особо торопливые водители часто давили клаксон. Сердились на затор, они высовывали голову из кабин, желая выяснить, в чем дело. К неугомонным автомобильным сигналам добавился пронзительный свисток, а так же короткие, резкие или тянущие возгласы. Выкрики тянулись по каньону серых зданий, чьи фасады обложенные мешками с песком, уже сливались с темнотой. Город погружался во мрак.

– Мистер Хаджест пришел в сознание? – с тревогой спросила Мария.

Брандмейстер помотал головой.

– Отравление у него тяжелое, но медики утверждают, что он поправится.

– Лишь бы так и было.

Мария помрачнела. Девушка не ожидала, что отравление мистера Хаджеста дымом столь серьезно.

Брандмейстер обнял ее плечи в попытке утешить.

– С ним все будет в порядке. Он оправится.

Девушка подняла взгляд и с минуту молча всматривалась в небо. Одна за другой появлялись звезды. Маленькие сверкающие точки окружали узкий рогалик луны. Затем она все тем же грустным голосом сказала:

– Мы уже давно смотрим в небо не для того, чтобы разглядывать звезды. Хоть они и лучше видны.

Они шли мимо зенитной пушки на лафете. Ее задранный вверх ствол в сгущающихся сумерках больше походил на собственную тень.

– Это больше подходит к артиллеристам, нежели к нам, – отмахнулся Брандмейстер.

Мария посмотрела на шефа: округлое лицо, с глазами непоколебимой уверенности, спокойная твердая речь. Рядом с Финли Мария чувствовала себя в безопасности, пусть порой он и теряет самообладание. Но для этого нужно еще постараться, в такие моменты Брандмейстер использует брань и грубость в отношении к человеку или обстоятельствам, что спровоцировали такой его настрой. И зачастую сама ситуация требует от него именно таких суровых мер. Брандмейстер никогда в своем присутствии не позволит другому человеку впасть в отчаяние. А сам он с таким чувством казалось незнаком. И в данный момент совсем не понимал и не разделял волну дурных мыслей, одолевших Марию.

– У тебя сажа на лице, – с улыбкой подсказал он.

Мария попыталась стереть сажу, просто поводя по щеке пальцами.

– Размазала только, оставь. В темноте все равно не видно.

– Полгорода таких же чумазых, как и я.

– Да, сажа на всех.

Брандмейстер перестал обнимать Марию, достал коробок и стал чиркать спичкой.

– Разве можно курить, Финли?

– Ничего, я быстро. Как твои родственники?

– Все так же пытаются ужиться под одной крышей, – после вопроса о близких у Марии скользнула добрая улыбка. – Мама шлет тебе привет.

– Досадно, что мы ни разу не виделись, хоть и наслышаны друг о друге.

– Она хочет с тобой познакомиться.

– Как-нибудь выпадет случай. А ты… Ты скучала по мне?

– Я женщина. Я не признаюсь тебе в этом, даже если и так! – весело ответила Мария, пойманная врасплох, хоть Финли и спрашивает об этом каждый раз, даже после самой короткой разлуки в несколько дней, но каждый раз такой вопрос получается внезапным.

Брандмейстер, оставаясь в интриге, после паузы вдумчиво продолжил:

– Парни из части удивляются, говорят, работа трудная, рисковая. Сидела бы Лайтоллер диспетчером, координировала наряды в центральной. Так нет же. Хотя, по-моему, удивляться нечему. Идет война – женщины собирают танки, самолеты, выполняют разную мужскую работу. Многие из них дилетанты, обученные на скорую руку, так как занимались совершенно другим делом либо бездельем. Кто-то еще только учился на профессию…

– Я же еще до войны поступила в академию, вовсе не зная о том, что она начнется.

– Зачем?

– Огонь же – это стихия? Победил огонь – укротил стихию.

Брандмейстер вскинул брови, с такой позиции он еще не смотрел на свою работу.

– Я шучу, – со смехом добавила Мария.

– Я уж было подумал, что ты серьезно. Причина признаться так себе. Но звучит красиво.

– А если серьезно, то я над этим не думала. Помню, как в детстве имитировала, что я – пожарная машина. Бью в колокол, тороплюсь. Затем я уже главная – раздаю команды. Конечно, не так повелительно, как ты… Ребята, что принимали участие, как будто разматывали шланги, затем тушили пожар, утирая лоб. Потом я кричала, что огонь перебросился на соседние постройки, и нам нужна подмога. Но не все ребята хотели играть в пожарных, и нам приходилось их уговаривать и даже грозить самым упертым, что мы больше не будем с ними общаться, если они нам не помогут.

– Маленькие манипуляторы. Нужно позаимствовать тактику, мне нравится, – подвел итог Брандмейстер. – Но реальная служба отличается от наивных, романтичных представлений о ней?

Мария, немного подумав, согласилась. Брандмейстер умел спустить на землю.

Пройдя по площади, а затем еще несколько улиц, пожарные свернули на пешеходный бульвар. Здесь было не менее оживленно: беседуя, прогуливались парочки, а также компании девушек и молодых людей. Молодые люди в выходной военной форме, девушки на каблуках и марафете, звонко смеялись над остротами. Порой остроты получались особо удачными, молодые люди тоже заливались гоготом. Также встречался одиноко идущий человек, в основном мужского пола. Он пошатывался, слегка запинаясь о самого себя, горланя песню не связной речью. Если встречался одиноко идущий человек – женщина, то это была быстрая, целенаправленная походка. Иногда попадались пожилые парочки – супруги, решившие прогуляться перед сном, но по виду их угадывалось, они и сами уже поняли, что это не самое удачное место по вечерам для тихих, уютных прогулок.