Виталий Вээм - Медаль за отвагу. Том первый. В тени сомнения

– Нам сюда, – Брандмейстер указал на несколько ступеней, ведущих в цоколь под неприметной вывеской. Надпись на бочке, стоявшей возле входа, повторяла название бара и одновременно служила урной. Финли закинул туда окурок, открыл дверь, пропуская девушку вперед.

Войдя, Мария оказалась на балконе деревянной лестницы, где однозальное помещение с круглыми столами хорошо осматривалось.

Над головами посетителей, словно пар из носика кипящего чайника, взмывал сигаретный дым, его притягивало в узкие окна под самым потолком, которые снаружи получались над землей, и в них видна была только обувь прохожих. Стены, обшитые деревянными панелями темного цвета с едва синим отливом, придавали приятную гамму для глаз, а для декора на них висели картины, медные блюда, соусники, а также аккуратные светильники с мягким матовым светом. Возле небольшой сцены под гитарное соло выплясывали двое мужчин. Выглядел их танец так: руки согнуты в локтях с безвольно качающимися ладонями, расслабленными в кистях. Ноги слегка согнуты в коленях, а ступни выкидываются вперед, и так они танцуют вокруг друг друга, меняя направление. Но при любом положении каждый из них всегда находился боком к другому, а сами движения похожи на то, будто мужчины семенили. Музыка сливалась со звуками шума и гама: смехом, возгласами, тостами, звоном бокалов, бряканье пивных кружек.

Натертый воском паркет был местами липким от пролитой выпивки, а на выход вела лестница, и пьяному гостю сперва нужно преодолеть ступени, прежде чем выбраться на поверхность. Само же заведение не ставило себя как место, где с вытянутыми спинами говорят об искусстве, и в целом внутреннее убранство, атмосфера, понравились Марии больше, чем вид бара снаружи. Посетителей же в этот вечер собралось много, столики все были заняты, а возле стойки весьма оживленно и бурно скопились мужчины со стаканами в руках.

Мария, сказав, что скоро вернется, направилась в дамскую комнату, по пути лавируя между столами и стараясь не столкнуться с официантами, снующими с груженными подносами. Брандмейстеру тем временем повезло: он занял столик возле лестницы как раз в тот момент, когда прежние гости его покинули. Теперь, он расположился удобно, с трудом, но подозвал официанта, заказал две пинты темного пива и стал рассматривать антураж. Струны гитары, логично завершившие игру, смолкли, прозвучали бурные овации. Какой-то мужчина, с закатанными рукавами рубашки на выпуск, воспользовался тишиной и обрушил свою речь на присутствующих.

– Множество людей веруют, только когда им удобно. Но Господь видит всех и каждого. Атеисты прозрели, когда с неба посыпались бомбы.

Жадно глядя на стаканы с выпивкой, он облизывал губы и с эмоцией вещал тоном диктора с трибуны.

– Может, кто-либо из вас угостит меня выпивкой?! Будьте уверены, на небесах вам это зачтется. Скорее всего, в божий сад вы не попадете, но ваши муки могут сократиться от бесконечных до просто вечных.

Брандмейстер наблюдал, но не мог понять, кем является этот мужчина – то ли безумным сумасшедшим, то ли пьяным служителем церкви. Еще один мужчина средних лет, более трезвый его приятель хватал диктора под локоть, пытался отвести в сторону, призывая на этом и окончить речь. Но не слишком убедительно и диктор продолжал:

– И почему услуги жриц любви подорожали? Неужели они стали симпатичней, или их орудие труда стало уже?

Задал он эти вопросы с таким видом, словно будучи учителем, стоял перед классом у доски и выискивал взглядом, кто же вскинет руку, чтобы дать ответ. Среди гостей раскатилась волна смеха. Но не всем были по нраву его речи, и тут же послышался раздраженный крик:

– Ты пьян и мерзок, убирайся отсюда!

– Я смотрю, мои слова мало кого трогают, – не унимался диктор. – Тогда я исполню а капеллу, пока вы перекусываете.

– Никто концерт твой не заказывал, – выкрикнул светловолосый здоровяк, сидящий у стойки. При этом из его рта вылетели кусочки еды. Он второпях извинился перед сидящими рядом и докричал:

– Хватит нести чушь!

– Страна в опасности, а вы околачиваете пивнушки!

Более трезвый приятель, проявив настойчивость, все же осек оратора. Что-то говоря и шикая, он отвел его в сторону, затем вернулся на то место, где стоял диктор, и обратился к посетителям:

– Простите его, почтенные джентльмены и леди! Он перебрал.

Изобразив поклон, более трезвый приятель повел оратора к выходу. Тот шатался, постоянно оборачивался, но теперь уже послушно стал подниматься по лестнице. На ступенях он пытался что-то спросить у только что вошедшего мужчины в шляпе, сдвинутой на лицо, одетого в короткое пальто. Тот помотал головой, не вдаваясь в подробности вопроса, и, посторонившись пьяного диктора, поспешил спуститься, а приятели вышли наружу. Мужчина же в коротком пальто медленно пошел через зал, сняв шляпу и поправляя волосы пятерней. Осматривал же он посетителей, ища кого-то определенного, или просто искал свободное место, по его виду было не понятно. Когда мужчина дошел до стойки, откуда просматривался зал целиком, он облокотился на нее и стал водить глазами.

Брандмейстер снова развернулся к лестнице. По ней спускались изящно одетая дама и молодой человек в костюме с иголочки. Дама выглядела чуть постарше спутника, с сумочкой на изгибе локтя и в белых перчатках, она скользила рукой по лакированным, но уже местами обшарпанным перилам, но затем, отдернув руку, сцепила их вместе, держа проницательный, с интересом к происходящему взгляд ровно перед собой. После неторопливого, чинного спуска по лестнице, пара остановилась возле Брандмейстера. Молодой человек бормотал на ухо даме о том, что зачем они сюда пришли, и не стоит здесь задерживаться. Дама, слушая, ухмылялась уголком губ и словно по-лисьи сузила глаза. Когда молодой человек закончил шептать, она громко ответила, не обернув головы.

– Я устала от театров, Уильям!

– Но посмотри – здесь и мест свободных нет, – снова бормотал он.

– Ничего страшного – найдем! Чего ты скулишь? Мы же договорились, что зайдем в первое попавшееся…

– Но я не думал, что оно будет таким! – возмутился спутник, но тише, чем говорил до этого.

– Ладно тебе, Уильям, успокойся, – дама оставалась непоколебимой. – Пойди, спроси винную карту. И скажи, чтобы нам выделили столик.

Молодой человек фыркнув, в знак протеста, но бесполезного, покорно направился к стойке.

Показалась Мария, Брандмейстер привстал, чтобы девушка его увидела. Он убедился в этом, снова сел и продолжил наблюдать за Уильямом. Тот уже пробрался к стойке и робко спросил у бармена винные карты. Бармен дружелюбно рассмеялась и сказала, что у нее только два вида вина – красное сухое и белое полусладкое. Пристально его оглядев, она добавила, что, судя по виду, ни одно из вин ему не понравится.