Гавриил Гераков - Путевые записки по многим российским губерниям

с приятным просвещением человек; Председатель Уголовной Палаты Н. Л. Б. тихой. После обеда сидел у нездорового сына Губернаторского, с которым по Петербургу знаком: с достоинствами молодой человек; дома писал, в девять часов ужинали – и день миновал. До полуночи, собрались грядами тучи, блеснули молнии, грянул гром, при сильном ветре и полился ливнем дождь. 29 Июня, Петра и Павла Апостолов; оделись, хотели нас видеть некоторые чиновники, Голова градской и несколько купцов, по виду и разговорам люди порядочные; жаль, что из купечества много старообрядцев, однако Губернатор и ими нахвалиться не может, за то и его все любят; вся полиция посетила нас; слушали обедню в Соборе: церковь хотя не из Ярославских, но порядочна, особенно иконостас; – по окончании службы, поехали в новостроющуюся церковь Пророка Илии: прекрасная, живопись хороша, приметно и богатство; стены и плафон будут расписаны алфреско; с час гуляли по городу чистому; жар несносный. В сие время, по приходе домой, вручил мне провиантский чиновник, в Грузии служащий, описание дороги от Моздока до Тифлиса; изрядно написано. В два часа поехали обедать к Губернатору. Беседа с хозяйкой была приятна, шут были миловидные особы, обратившие мое внимание; о Софии Николаевне нечего и говорить, все в ней достойно внимания. В семь часов были уже мы в театре, и сие невинное занятие для города, не менее приписывают стараниям Губернатора. Театр не велик, но очень миленькой, если можно так сказать; освещен хорошо; оркестр весьма хорош; играли Комедию, сочинение Князя А. А. Шаховского, Своя семья, не хуже Петербургских Актеров; особенно Госпожа Грузинова вдова, украшением была бы и Петербургскому театру, если не лучше, то ни чем не хуже славной нашей Актрисы Рахмановой старухи; и молодая Грузинова не дурно играла; мущины отстали от Актрис. За Комедией следовала Опера Певец и Портной, музыка Г. Гаво, тоже не дурно, лучшенькия – Давыдова, игравшая ролю старухи, и опять вдова Грузинова; будучи доволен почти всеми, должен сказать, что декламация у всех слаба, кроме вдовы Грузиновой. – Сутки протекли в приятных занятиях. 30 Июня. – Очень жарко, ездили осматривать примечательное в городе; больница в самом лучшем порядке, дай Бог видеть везде тоже: Доктор Ренгольм, заботливый и всеми хвалимый человек; богадельня для обоего пола прекрасна; старость имеет особое прибежище, и все это труды Панчулидзева, так как Собор и монастырь недоконченный, вскоре будет готов. Жар заставил броситься в Волгу, воды которой своими лобзаниями оставляли здравие на телах наших; обедали в три часа у Губернатора, гулял в саду его: хорош, но много еще денег нужно, чтоб привести оный в совершенство; ванна прекрасна. Концерт, составленный из людей его, при; иностранце Казели виолончелисте, восхищал; особенно сей последний, подражая Ромбергу в Русских песнях; всеми весьма довольный, и знакомством с молодою, умною и любезною дамою Н. Н. Р – ю. 1-го Июля. Целое утро занимался писанием; посетили нас многие, большею частию люди мыслящие; обедали у Губернатора, познакомился с Французенкой Штот, женою учителя музыки; собою не дурна, но образованием подобна всем Французенкам: это первая по выезде из Петрова-града встреча; как весело душе моей видеть одни Русские лица, и славный, полный гармонический, Русский язык всюду слышен, не так как в столице: редко даже в средних домах говорят на отечественном наречии; по сие время не выходят из жалкого заблуждения, полагая воспитание в знании многих языков! Забыли бедненькие, что древние Греки изучались одному своему языку во всю жизнь, и одним родным наречием достигли во всех почти частях совершенства, бессмертия; – Римляне, сверх своего языка, знали и Греческой;– а ныне, говоря на многих языках, тонут в невежестве, и только из маленьких книжонок вытвердя кое-что, мечтают обнять все познания; горе! – После обеда гуляли в саду и поехали в Театр; играли Одну Шалость, нельзя сказать, чтоб хорошо; но и сего довольно; во время представления мучил меня один сосед Фраицузским языком; я ему отвечал все по-Русски; видя однако, что он не перестает, принужденным нашелся уверить его, что я сыт и в С. Петербурге от сего лепетания, и радёхонек, что изредка слышу говорящих на сем языке в путешествии; сосед удивился, особенно, что я всю жизнь провел в столице; в кругу большом, а все остался любителем Российского языка. По закате солнца, благодатная Волга манила к себе; повинуясь её воле, бросился в струи её и вышел здоровее. 2-го Июля. Странно, однако случается в свете, что правда хотя и глаза колет, но бывает иногда причиною тесной дружбы, соединяет два сердца навсегда; первой раз быв в Саратовском театре, заметя в ложе сидящую молодую даму, с огромным веером, приметно улыбнулся, потом усмешка обратилась в тихой смех, потом пересказал мое замечание некоторым дамам; они передали приятной даме с опахалом мои слова: что не должно обращать на себя внимание бабушкиными нарядами, особенно пригожей особе и проч. Она перед ужином подошла ко мне, благодарила так умно, так кротко и чистосердечно, что приведши меня в краску, заполонила сердце, и доставила случай – беседуя с нею, познать прямое не иноземное воспитание; я увидел в ней то, что должно ожидать во всем нежном поле: знание хорошо своего родного языка, начитанность полезного с приятным, обращение благородное без кокетства; все сии качества, при добром сердце, при пылком с кротостью уме, при наружных прелестях, соединенные с возвышенными чувствами, нехотя заставляют навсегда вспоминать сию особу, которая должна бы счастием пользоваться, счастием истинным; но увы! всегда ли бывают достоинства награждаемы? И так мудрено-ли, что ваш покорный слуга, сидя за ужином подле сей любезной особы, сожалел, что завтра должно расстаться и с Саратовым и может быть долго не беседовать столь приятно, невинно и поучительно. 3-го Июля. Рано встал, уложился, оделся по дорожному, сел к окну, смотрел с полными слез глазами на Волгу, думал много – особенно о счастии земном; повторил сказанное кем то: далеко от глаз, далеко от сердца, и что печаль, тоска и грусть ложатся очень близко к сердцу; слезы тихо катились по полным ланитам моим, я сам не знал причины; письма ли, полученные мною издалека заставили горевать, или что другое; но все равно, по крайней мере я еще не разрывал кольца, связывающего меня с крутом счастии мира сего; читатель смеется, что сорока пяти летний молодой человек разнежился и селадонит! В девятом часу, товарищ мой проснулся, экипажи готовы, мы их отправили вперед, а сами пошли к почтенному гостеприимному Губернатору, вместе с ним, его семейством, Норовым и интересною Н. Ив. Род., поехали званые к его родственнику обедать, четырнадцать верст от Саратова. Богатый помещик М. А. Устинов, чем мог, тем угостил; в дорогу снабдили нас, Губернатор и Устинов, хлебом, вином и плодами; между тем дождь лил, гром гремел, молнии блистали, дорога портилась; распростясь со всеми как с родными, особенно с прелюбезнейшею Н. И. Р…; и у неё, из значительных глаз катились горячия слезы; что же я делал? просто плакал; и принеся чистую благодарность за все, всем и каждому, пустились в путь, по полудни в восемь часов с провожатым, данным Устиновым. Здесь долгом поставляю упомянуть о сцене Француза с женою своею: пусть из сего увидят читатели, что так называемая нация полированная имеет также недостатки, даже в общежитии. Когда готовились ехать из Саратова, то молодая, недурненькая Французенка надела своей работы чепчичек, который был ей к лицу; учтивой муж и гувернёр, забыв всякую благопристойность, только по своенравию своему, велел ей снять оный; она, прося остаться в оном, не снимала; любезный муженек сорвал с нее, вместе со многими волосами; она, расплаканная, рассказала не мне одному, но и всем; я его журил, говоря, что у нас сего не делают, даже в деревнях; уговаривал быть примером кротости для детей, кои ему поручены; в противном случае, он, лишась почтенного дома, никогда не сыщет другого. Ей дал наставление, повиноваться супругу и наряжаться по вкусу его, чтоб тем прекратить распри, кои могут иметь последствия для неё же неприятные; оба остались кажется мною довольны. Прощание с обеих сторон было слезное; я во всю жизнь мою не забуду Саратова: начиная с Губернатора, его семейства, всеми обласкан, скажу утвердительно без лицемерия: нежной пол надолго оставил впечатление в сердце моем. Первая станция хороша, но вторая Толовка, при темноте ночной, дурных мостах, (новые делаются) и Немцы колонисты ямщики, приводила меня в отчаяние; всю ночь не смыкал глаз; питался страхом, надеждою и упованием на Бога. – В Саратове из деловых людей не видел Вице-Губернатора, Бибикова, и очень жалею, ибо все, начиная от Губернатора, не находят достойных слов восхвалить его. 4-го Июля. – Воскресенье, в семь часов утра, остановились в Каменке, у колонистихи, старухи Марьи Степановны с дурненькими внучками; напоила своим прежидким кофеем; сверх денег, я дал внучатам шесть персиков, а у нас разбились семь бутылок с белым вином: это великая потеря в дороге! До Камышина все степь; тут упросил нас Городничий Будищев 2, бывший мой кадет в Греческом Корпусе, угостил обедом и приятным разговором молодой своей супруги. Весело встречать благодарных людей. От Камышева до посада Дубовки степь; грустно! трава желтая! дорога – ох! особливо ночью. 5-го Июля. – в Дубовках, Полицмейстер Александр Осипович Ребиндер, своим обращением, гостеприимством, приобрел нашу благодарность; дочь его видел в Саратове, хорошо воспитанную девицу; мать сама образует детей; – поехали довольные; дождь, молнии, гром и еще проливный дождь очень исрортил дороги. Послали повара вперед, в Сарепте приготовить обед: наше желание не выполнилось; то-то! человек предполагает, а Бог располагает; в пять часов приехав в Царицын, должны были остановиться у Городничего Петра Ивановича Быкова, бывшего моего кадета в первом Кадетском Корпусе; душею рад, увидя старого своего наставника; и мне много приятности для сердца; хорошо начальнику вести себя хорошо; даже взыскание строгое, но справедливое, со временем приобретает благодарных. – Речка Царицына, от дождей, от прорвания плотины при мельнице, так разлилась, что потопила берега, стала быстра, и воспретила ехать; и тут молодой мой товарищ хотел переехать; я настоятельно говорил, что не поеду, без нужды не хочу лишиться жизни; и Городничий, исподняя свою должность, не допуская ехать, угостил нас славным обедом и покойным ночлегом. Был в раскольничьем молитвенном доме; чисто, образов много, женской пол завесой отделен; Евангелие писанное. В присутственном месте видел картуз ПЕТРА Великого, который, отдавая дворянству Царицынскому, сказал: « как никто не смеет снять с меня картуз, так и вы останетесь на своем месте.» Видел дубинку сего же Императора, выше моего роста. Познакомился с некоторыми чиновниками и с умным Протопопом. После прекрасной Русской бани, обедали в девять часов вечера; в одиннадцать были на свежем сене. 6-го Июля. Переехав бурливую вчера речку Царицыну, ниже ступицы, сего утра, въехали в 10 часов в Сарепту. Говорят, что речка Царицына получила название от Княжны Татарской, которая, приняв Христианскую веру, была, по приказанию отца своего, Хана, утоплена в сей речке. Вчера от разлития, берега сей речки сделались круты; сего дня, по приказанию отличного Городничего Быкова, исправлены. Дорога до Сарепты изрядна; город сей получил имя свое от реки Сарпы; дай Бог видеть иные и губернские города в такой чистоте: точно миленькое, чист как на ладони; домы снаружи и снутри гордятся опрятством, перед домами возвышаются красивые тополи. Мы остановились в общественном трактире; тут приветствовал нас общества Полицмейстер, молодой человек, говорящий хорошо по-Русски, с краснейшими щеками, дышащий здоровьем, и предложил показать нам заведения. Пошли в дом Сестр, где более старух; однако есть и молодые, хорошенькия; они все с семи часов утра до двенадцати трудятся, как дети; разные классы; надзирательница лет пятидесяти и более, хорошая, приветливая женщина; после обеда опять по колокольчику в трудах; два раза в сутки бывают на молитве; спальня их очень чисты. Видели дом Братьев: стариков более молодых есть лет 80-ти, все работают по колокольчику, как дети; спокойствие почти на всех лицах, и улыбка полувеселая встречает посетителя. Все заведения очень хороши, особенно где готовят горчицу; хозяин с разумом человек. Всех в Сарепте с женским полом, считается не более 400 душ. Я рад, что система их правления переменилась, и что ныне каждый, естьли захочет, может выбрать труд себе, жить особливо и не ходить за общественный стол. Грустно для человечества не выходить из положения детства, и не иметь собственности. Горестно видеть прекраснейших, навсегда осужденных носить воду, заниматься черною работой, и ходить босоногими, а других в лучшем положении; конечно нельзя обижаться, ибо жребий определяет каждого. Среди городка большой колодезь, откуда проведена вода во все домы; у колодца видишь Калмыков, Татар, Русских, напояющих своих лошадей; мы познакомились с первыми гражданами, один был с Георгиевским крестом. В общественном магазине, как сказывали, гораздо менее товаров прежнего; я купил сапоги за десять рублей, за которые в столицах, заплатишь вдвое. В час обедали; в сие время посетил нас Александр Михайлович Мамышев, начальник карантина; просил остановиться в Астрахани в занимаемой им квартире; приняли предложение его с благодарностию, тем более, что он уверил нас, что Астрахань не тот уже город, что бывал. Выехали из Сарепты в три часа с половиною; дорога тридцать верст прегрязная; лет шесть и более не было столь благословенного, дождливого года. Все приносят мольбы ко Всевышнему. Далее дорога – степь, кое-где завидишь деревцо, как сирота растущее, солнце ярко, печёт неумолимо; орлы встречают и провожают, плавают по воздуху десятками; ястребы тоже отдельно летают от царей птиц. 7-го Июля. Проехали много станций; при перемене лошадей, только и видишь людей, а то все степь и тоска; какое-то новое чувство горести родилось в душе моей; Волга иногда выказывается с своими прелестями; казацкия станицы чисты, и казаки молодцы, даже старики. 8-го Июля. Казанской Божией Матери. От Сарепты до Астрахани почти четыреста верст; вообще можно сказать, степи, Творцем созданные, лучшая дорога, а прочия песчаные; с покорения Астрахани, с 1554 года, мало или совсем человеческая рука ничего не улучшила, и это горе для путешествия. С Лебяжинской станции, в хорошую погоду, поехали, и сколько я ни уговаривал товарища моего ехать по большой дороге, он, находя удовольствие смотреть на Волгу, воспоминал Прусской Куриштф, дорогу Штранд, был весел, шутил над моею трусостью; я не отвечая, ворчал, предвидя опасность, ехавши по рухлому песку, берегом Волги, с правой же стороны крутые гористые пески. Раз я сходил с коляски, и еще удостоверился о предстоящей опасности; надо мною продолжал шутить неустрашимый товарищ; между тем, от неосторожности Ямщика, два валька переломились приделали другие; ремень рессорный лопнул, переменили; у кибиток два раза вальки ломались, этого мало; наконец, видя пропасть под собою, или быть в Волге утопленным, или въезжая на крутизну песчаных гор, лишиться руки, ноги и жизни; и то и другое находил бесполезным; почему с неудовольствием выскочил из коляски; было уже семь часов по полудни, и до Дурновской казачей станции оставалось пять верст; товарищ мой последовал мне, выпрыгнул, а за ним и егерь с козел; кибитки поехали вперед и на крутизне остановились, переломав кое-что, а коляска помчалась, и все четыре лошади увязли до головы в рухлом песке; коляска выше ступиц; в это время, от разных чувств, полились слезы у меня; товарищ был в ужасном положении; лице его изменилось, только и слышно – ах, Боже мой! ах, Боже мой! на Французском языке; повар и камердинер тоже восклицали по-Русски, егерь по-Немецки; беда великая! вынули всё из коляски на песок; Волга волновалась, и как бы готовилась поглотить коляску и лошадей; и, возлегши на песок, облокотясь на сафьянную подушку, стал читать Памятник событий, бывший со мною; но что происходило в душе моей, того мудрено описать; мольбы неслись к Богу, милосердый, не раз видимо спасавший нас во всю дорогу, при дурных мостах, горах, падениях и рвах, вырытых по дорогам; в других губерниях, спас и теперь. Камердинер Федор поехал верхом в Дурновскую станицу, и – благодаря празднику Казанской Богоматери, казаки были дома, прискакали или лучше сказать их нахлынуло более пятидесяти с Калмыками в казацком одеянии, вытащили прежде трех лошадей ямщики; четвертую с помощью казаков и коляску на себе. Мы прошли версту пешком, сели и достигли парома или лодок против Астрахани; Волга в сем месте не шире версты; тихо месяц освещал нас, от Дурновской станицы, где дали нам казака провожатым, а Атаман Скворцов, на встречу нам ехавший, приказал проводишь до места; пробило одиннадцать часов; небо звездами смотрело на нас и луна светила еще, хотя дымчатые облака изредка носились над небосклоном. Калмыки хорошо перевезли нас; и мы на берегу Астрахани; перекрестился; пробило полночь, темненько, привели лошадей, и без всякого приключения остановились в квартире, Мамышева, освещенной восковыми свечами, и чисто; лучший повар приготовил нам суп и яичницу; поели и легли спать на хороших диванах, прежде принося Богу благодарение за спасение. Хозяйка дома, Аксинья Христофоровна Горбунова – Армянка. 9-го Июля. Мы еще спали, приезжали Председатель Палаты, в должности Губернатора, Полицмейстер, и Виц-Губернатор; едва отпили кофе, опять явились, поговорили, уехали. Сын хозяйки приветствовал нас именем матушки своей и просил на завтрак. В полдень, я один вошел к хозяйке, и нашел приятную, умную, и по-Русски хорошо говорящую женщину, и естьли бы она сама не сказала что ей 53 года, что имела 18 детей, то можно не более ей дашь как тридцать-пять лет: хороша, мила и без всяких притираний. Вскоре и товарищ мой молодец явился; Лукуллов завтрак приглашал к себе: поели, благодарили, рассуждали, спорили; хозяйка любезна, мужа не видели. Дрожки готовы Мамышева; однако мы пошли пешком и осмотрели гостиные дворы: старый, новый Персидские, хороши; но не так-то чисты; в каждой лавке кухня; Индейской, где познакомились с Индейским богачем, слишком двадцать лет тут живущим: Собра Бондасов, почтенный человек и лице предоброе: сидели у него, конфекты ели, но нельзя похвалить нечистоту кухни и замараного повара; спальня, гостиная, столовая и передняя один и тот же покой, а подле кухня. Были у Хивинцов, где ужасно нечисто и по десяти вместе спят; от дурного запаха мы скоро вышли; тут видели лежебоков, их мучеников безобразных, противных взору, ничего не делают, курят кальян, едят что бросят им, часто улыбаются, и кажется за грех поставляют умываться: гадко смотреть! Домой пришли по другой улице и по каналу, устроенному более нежели на две версты, соединяющим Волгу с Кутомою, Греком Варвацием; сей канал есть первое и последнее украшение и гулянье Астрахани, и Высочайшим Указом Императора Александра Павловича на все времена назван Варвациевым. Сей же почтенный Грек выстроил прекрасную колокольню. Астрахань не мощена; в сухую погоду пыль поднимается, какой я никогда не видывал, а в дожди непроходимая грязь. Армянки ходят по улицам в белых покрывалах с головы до ног, похожи на привидения или на Весталок театральных, страшны и смешны. Я еще не видел хорошеньких. Полицмейстер утверждал, что разных народов считается в Астрахани более сорока тысячь обоего пола и семнадцать наций. [4] При сем прилагаю принесенную мне записку Полицмейстером: 1820-го года – в губернском городе Астрахани: 2.825,000 Квадратных сажен земли под городом. 10 Улиц. 5 Части. 9 Кварталов. 21 Каменная церковь. 7 Деревянных церквей. 5 Монастырей. 1 Пустыня. 2 Старообрядских часовень. 14 Татарских мечетей. 152 Каменных домов. 3818 Деревянных домов. 352 Духовных Россиян. 2 Духовных Лютеранина. 6 Духовных Католиков. 72 Духовных Армян. 77 Духовных Татар. 120 Военно-служащих Штаб- и Обер-офицеров. 443 Статских Штаб- и Обер-офицеров. 51 Дворян. 1469 Нижних чинов. 401 Приказных и отставных нижних служителей. 14 Присяжных. 678 Астраханских купцов. 59 Иностранных купцов. 4748 Астраханских мещан. 119 Иностранных мещан. 406 Дворовых помещичьих крестьян. 336 Астраханского уезда крестьян. 451 Иногородных крестьян. 587 Армян. 33 Лютеран. 173 Грузин. 12 Греков. 123 Католиков. 1522 Татар. 378 Персиян. 58 Индейцов. 154 Хивинцов. 60 Трухменцов. 32 Бухарцов. 7 Татар, новокрещенных казенного ведомства. 1 Калмык новокрещенный казенного ведомства. 172 Ремесленника и ювелира. 6896 Сходцов из верховых городов. 23067 Жителей мужеска пола. 15214 Женска пола. 14 Труб пожарных. 12 Лошадей полицейских. 12 Чиновников полицейских. 72 Нижних служителей. 106,000 р. городского дохода. 43 Арестанта мужеска пола. 7 Женщин арестанток. 26 Казарм каменных и деревянных для военных конюшен для кавалерии нет. 1 Смирительный дом. 7 Богоугодных заведений. 131 Фабрик и заводов. 17 Мостов деревянных. 5 Трактира в городе. 31 Питейных домов.Читать дальше