Гордон Олпорт - Становление личности. Избранные труды

Эти фрагменты истории задают некоторую перспективу тому поиску, который начался две тысячи лет назад и еще не завершился. Нынешние идеи поражают своим разнообразием. Помимо инстинктов, влечений, потребностей, ценностных векторов и чувств мы встречаем привычки, установки, синдромы, регионы, эрги, личностные конструкты, предпочитаемые паттерны, измерения, факторы, схемы, черты и тенденции . Каждый автор предпочитает один из этих типов единиц и предлагает свои определения и субклассификации. Но даже если несколько авторов согласны пользоваться определенным типом единиц (например, факторами), они часто расходятся в том, какие конкретно единицы должны относиться к этому типу.

Мы не будем пытаться определить или объяснить все эти предложения. Однако в этой и в последующих главах мы рассмотрим некоторые из них.

Единицы «стимула – реакции»

В этом месте мы должны обратиться к фундаментальному для теории личности положению. Назовем его доктриной специфичности . Эта точка зрения, хотя и менее популярная, чем двадцать лет назад, все еще широко распространена в Америке. Она утверждает, что «личность состоит из тысяч независимых особых привычек». Другими словами, она отрицает существование организации на более высоких уровнях, которые имеются в виду при обычном использовании понятия «черта». Существенный элемент – конкретная привычка. Единственной единицей может быть «конкретная поведенческая тенденция, которую следует определять через конкретный стимул и конкретную реакцию» [523] .

Леманн и Уитти решительно утверждают: «Батареи тестов, созданные для измерения таких черт как упорство, агрессивность или честность, дают столь ненадежные и неустойчивые результаты, …что вновь и вновь возникает сомнение, что общие черты действительно существуют» [524] .

В определенной мере обыденный опыт подтверждает эти взгляды. Все мы знаем людей, аккуратных в одежде, но неряшливых за столом, святых в священную субботу и дьяволов в другие дни недели, робких в офисе и тиранов дома. Но разве мы не знаем также людей, которые почти всегда аккуратны, застенчивы, циничны или навязчивы? Мы точно можем предсказать их поведение в новых ситуациях. Их черты оказываются генерализованными.

Сторонники специфичности опираются на старое исследование воспитания характера [525] . Это исследование было выполнено изобретательно и тщательно. Исследователи ставили конкретные задачи перед сотнями детей. Детские ответы давали возможность изучить свидетельства «за» и «против» существования таких декларируемых черт как хитрость, полезность, кооперативность, упорство и самоконтроль. Окончательный вывод гласил, что эти черты являются «скорее группой конкретных привычек, чем общими чертами».

Вот пример таких результатов. Детям давали возможность украсть пенни (и оказывалось, что у детей были весьма устойчивые привычки воровать или не воровать). Им также давали шанс сплутовать в школьных работах и солгать относительно плутовства, а также смошенничать в игре. Корреляция между этими формами поведения была низкой. Так, корреляция между кражей пенни и ложью относительно плутовства была равна только 0.132. Привычки к нечестности в одной ситуации были независимы от привычек к нечестности в другой.

Исследование впечатляет, но не вполне убеждает. Можно сделать несколько существенных возражений:

1. В данном примере результаты доказывают не то, что у детей отсутствовали черты, а только то, что нечестность, измеренная таким способом, не является чертой. Ребенок, продемонстрировавший «привычку» воровать пенни, может так делать потому, что копит деньги для покупки набора инструментов, или потому, что бунтует таким антиобщественным способом, или потому, что чувствует себя социально неполноценным и хочет купить сладостей, чтобы задобрить своих приятелей. Ребенок, который лжет, может делать так, потому что боится наказания, потому что не хочет расстроить учителя. Ребенок F (рис. 7) может лгать, потому что испытывает хроническую жажду похвалы и одобрения.

Рис. 7. Критика единой номотетической концепции черт (пунктирный эллипс обозначает единую черту, постулируемую исследователями; сплошные эллипсы – возможные личностные диспозиции, не замеченные ими)

Исследование обнаруживает, что абстрактная «честность» – не такая твердая черта у детей, как другие личностные диспозиции. Исследование не доказывает, что «кража пенни» – это изолированная привычка, не связанная с более высокими структурами личностной организации ребенка.

2. Исследователи намеревались изучать этические качества, сильно усложненные социальным одобрением или неодобрением. Эти составляющие характера не являются базовыми, особенно в детстве. Как мы видели, в ранние годы совесть ребенка нетвердая и недостаточно социализированная. Этот момент иллюстрируется следующим примером.

Десятилетний ребенок, привыкший к уважению со стороны своих приятелей дома, оказался летом среди более старших ребят, которые смотрели на него сверху вниз, как на чужака и сопляка. Он был фрустрирован и огорчен. Однажды член шайки предложил «стянуть» несколько шоколадок из магазина на углу. Сначала привычка к честности побуждала паренька сопротивляться предложению, но когда шайка высмеяла его, пробудилось его главное желание – заслужить восхищение и занять определенное социальное положение. Он один пошел «на дело» и через несколько мгновений вышел из магазина с кучей украденного шоколада. Менее стабильные привычки честности были разрушены более сильной и более организованной чертой . Мальчик был вполне внутренне согласован, но его согласованность не соответствовала социальному идеалу.

3. Есть сильные доказательства того, что с возрастом люди становятся более последовательными в своем социализированном поведении. Они склонны быть «честными повсюду» или, быть может, «лживыми вообще». Мы имеем в виду не то, что каждый человек абсолютно последователен, а лишь то, что взрослые более последовательны, чем дети.

4. Авторы обсуждаемого исследования сообщают, что при подсчете «общего балла характера» у детей средняя интеркорреляция двадцати трех использованных тестов равнялась 0.30 (выше, чем в приведенном ранее сравнении воровства и лжи). Вопрос в том, должны ли стойкие позитивные связи рассматриваться как доказательства специфичности или общности. Один автор, анализируя данные исследования воспитания характера, приходит к выводу, что есть свидетельства наличия общего фактора характера – С . Этот вывод прямо противоположен выводу самих авторов исследования, сделанному на основании тех же данных [526] .