Марике Нийкамп - 54 минуты. У всех есть причины бояться мальчика с ружьем

Желудок сжимается. Меня рвет, а потом я хватаю ртом воздух. Крис ласково отводит волосы от моего лица.

– Прости, – бормочет он, – я не хотел…

Я трясу головой. Как бы тяжело нам ни было, он всегда рядом со мной. И это значит очень многое.

Обдавая нас пылью и выхлопными газами, мимо проносятся четыре, пять, шесть полицейских машин.

– Ты прав, – говорю я. Я отвечаю за Мэтта. Я должна его защищать, но даже не с ним в эту минуту. – Спасибо.

Визг тормозов. Последняя машина останавливается. Молодая женщина-офицер опускает стекло и выглядывает.

– Ребята, вы из старшей школы? – спрашивает она дрогнувшим голосом.

– Да, мэм, – отвечает Крис.

Она кивает и делает движение головой:

– Садитесь. Вам нельзя сегодня бродить одним.

Когда открывается дверь, тяжесть сваливается с моих плеч. Она отвезет нас назад в школу – к Мэтту. Это знак. Мы что-нибудь сделаем. Все будет хорошо. У всех все будет хорошо. Мы найдем способ. Какой-нибудь.

Женщина-офицер сурово хмурится:

– Это не героическая миссия. Вы останетесь со мной, пока кто-нибудь не отвезет вас домой. Садитесь.

– Да, мэм, – отвечаем мы хором.

Я проскальзываю в машину, Крис за мной. Запах кожи и резины оглушает меня. Все так знакомо, как в машине Джонаха. Но по рации сообщают об угрозе и стрельбе. И спокойствия нет и в помине.

Текущее местоположение: Дом

>> Папа не отвечает на мои эсэмэски. На улице воют сирены. Мимо нашего дома к школе несутся машины с мигалками. Не хочу знать, что они обнаружат. Все, кого я знаю, в школе OHS.

Комментарии: <12>

О боже. Я могу как-то помочь? Молимся за тебя.

Ты ничего не знаешь об отце? С ним все хорошо?

Какой бред. Ты даже не в Оппортьюнити. Тебе просто хочется набрать побольше подписчиков.

Фууууу… Тебе стало легче? Ты отвратительна. Зачем кому-то лгать на этот счет? Неужели ты настолько узколоба? Если тебе нечего сказать, почему бы просто не промолчать? О тебе никто скучать не будет.

Мы возвращаемся. Мне спокойно и страшно одновременно. Мэтт…

Не могу перестать думать о нем – о сосредоточенном взгляде зеленых глаз, когда он делал свои фигурки из пьютера. О его усмешке – он вечно задирал Криса, когда тот заговаривал с Трейси. О том, как он смотрел на Тая. О его боли, когда посторонние обращали внимание на костыли.

Не могу…

Мне нужно собраться, чтобы справиться с тем, что нас ждет, когда мы вернемся в школу. Мне нужно знать, что Мэтт в безопасности. Я хочу помочь нашей команде, кадетам, всем.

Я ищу руку Криса.

Шаги считать больше не нужно, и я прислушиваюсь к толчкам машины на неровной дороге – один-два-три, один-два-три.

Мы будем сильнее своего страха. Сегодня мы избавимся от него. Мы найдем способ.

Единственный способ не утонуть в тревоге – сосредоточиться на друзьях, традициях, определенности.

Например, на дороге в Оппортьюнити. Мы планировали это несколько месяцев. В последний день, когда уроки кончатся, команда соберется за школой. В лесу за парковкой и футбольным полем мы устроим лагерь. Между территорией школы и лесополосой есть отличное частное поле.

Мы будем есть булочки из кондитерской матери Эйвери, шоколадки, сколько сможем унести, попкорн, леденцы – для Криса возьмем лакричные, хотя я этот вкус терпеть не могу.

Никакого спиртного, пока наши новички не заснут. Тогда-то мы непременно выпьем. Мы произнесем тост за четыре года учебы, только Крис и я. И мы не будем спать до рассвета. Как можно спать в последнюю ночь в школе Оппортьюнити!

Мы будем смотреть, как меркнут звезды и исчезает луна.

Мы будем смотреть, как загорается горизонт и поднимается солнце. Мы будем говорить о будущем в последний раз, перед тем как оно наступит.

Мы будем вместе.

Эту ночь мы запомним навсегда – лучшую ночь в школе.

Так обязательно будет. Обязательно.

Вторая и третья скрепки тоже ломаются. Щелк. Щелк. Одна за другой. Я бросаю их на линолеум.

Опираюсь на пятки, встаю и отхожу от двери, чтобы не замолотить по ней кулаками.

Возвращаюсь в главный коридор и заглядываю за угол. Никого. Ни Фарида. Ни полиции. Лишь бесконечная, гнетущая тишина. Невозможно представить, что в школе тысяча учеников. Сейчас они должны быть в этих коридорах, смеяться, спорить, подначивать друг друга. Тяжелые двери удерживают все звуки – но мне нужно что-то, чтобы отвлечься от шума в голове.

Я возвращаюсь к дверям, падаю на колени, распрямляю еще две скрепки. Вставляю в замок одну, потом другую. Забываю обо всем остальном.

Когда я опускаю кончик первой скрепки, она проходит мимо шпилек механизма.

Вытираю вспотевшие руки о джинсы, ввожу в замок вторую скрепку и легонько нажимаю. Надо было поискать в кладовке Нила плоскогубцы побольше – эти слишком малы для хорошей хватки.

Первые скрепки встали удачно.

Теперь третья.

И еще одна.

За дверью гремит выстрел, и я отшатываюсь. Замок вырывается из моих рук, но я ухитряюсь все же схватить его, прежде чем он ударится о дверь.

Второй выстрел.

Вот черт!

Дверь глушит звуки в зале, но откуда мне знать, не слышат ли там меня? Я обычно пропускал собрания, хотя для этого приходилось опаздывать на автобус или прогуливать школу. Не представляю, сколько шума производит моя возня. Не представляю, что по другую сторону двери. Может быть, кто-то пытается вырваться. А может, стрелок собирается выбить мне мозги. Не знаю, что пугает меня больше.

Я замираю, потом сжимаю отвертку в руке, как кинжал.

Пригибаюсь, чтобы броситься бежать, если понадобится, и поднимаю руку, чтобы постучать по двери. Возле угла, чтобы звук не разносился далеко. Коротенький, бессознательный мотив.

Аша дрожит. Мы собирались лететь, но идти нам некуда. Остаться в живых больше не цель – умереть еще не цель.

Наверное, стучать глупо, но тени продолжают двигаться. Я должна знать, что там – кто там. Все рыдают, Тайлер разглагольствует, на меня никто не обращает внимания.

Рука моя все еще скользит по двери.

Сердце отчаянно колотится.

С другой стороны доносится знакомый ритм. Ритм песни. Абуэло вечно мурлыкал ее нам, когда мы были маленькие. Впервые во мне зарождается надежда. Тайлер не знает, что Томаса еще утром отправили к директору. Он не добрался до него первым. И Томас не оказался запертым с нами.

Он жив.

Он вытащит нас отсюда.

От неожиданного всплеска надежды голова у меня начинает кружиться.

Я осторожно осматриваюсь. Все смотрят только на Тайлера – и на Отем.

Нет… Я перестаю дышать. Нет, она не может.

Отем идет к брату. Лицо ее помертвело. Спину она держит поразительно прямо. С каждым следующим шагом она буквально сжимается. Не могу вспомнить, когда она в последний раз смеялась, не сдерживаясь. Не могу вспомнить, когда она была счастлива, как раньше, когда сидела на деревянной изгороди спиной к хлопковым полям и закату и любовалась танцевальными па мисис Браун.