Марике Нийкамп - 54 минуты. У всех есть причины бояться мальчика с ружьем

– Он не вернется. Он должен знать, что полиция уже здесь. Он постарается сбежать.

У меня перехватывает дыхание. Отем, сестра Тая. Ее я почти не знаю, но Тай часто говорил о ней. Она всегда была для него самой главной.

– Отем?

– Привет, Клер, – тускло говорит она. – Мне очень жаль.

Я закусываю губу:

– Мне тоже.

Свободной рукой я царапаю то, что сказал Мэтт, на клочке бумаги, а потом добавляю «Отем Браун». Крис бежит в командный пункт, где все склонились над планом школы. Полицейский кивает Крису, и они направляются ко мне.

– Они нас вытащат? – спрашивает Мэтт.

– Конечно! Полиция спешит вам на помощь. С тобой все будет хорошо, Мэтт.

Полицейский пристально смотрит на меня, стараясь привлечь мое внимание, но я не могу расстаться с телефоном.

– Мэтт, подожди минутку.

– Это ваш брат?

Руки у меня дрожат.

– Да, сэр.

– Могу я с ним поговорить?

Я передаю телефон, и полицейский начинает разговаривать. Я снимаю резинку с хвоста и распускаю волосы, чтобы хоть чем-то занять руки, иначе снова вцеплюсь в телефон и убегу с ним. Мне хочется только этого. Мне нужно слышать голос Мэтта. Нужно знать, что он в безопасности. Нужно сказать, что все будет хорошо.

Когда возбуждение после бегства проходит, тишина коридоров начинает подавлять. Не могу поверить, что Отем еще в зале. Не могу поверить, что мы ее бросили.

Год назад мы с Томасом и Абуэло устроили для Отем праздник-сюрприз на день рождения. Это было незадолго до Дня благодарения. Мистер Браун с Тайлером уехали на какую-то выставку, и я знала, что о большем Отем не могла и мечтать. Но мне хотелось сделать ей собственный подарок.

К полуночи мы съели все, что приготовил Абуэло, и досмотрели последний фильм в нашем буйном праздничном марафоне. Казалось, весь Оппортьюнити спит. Я провожала ее домой. Идти было не дольше десяти минут. Все вокруг тонуло в темноте, лишь в некоторых домах на крыльце горели фонари. Темнота дарила нам иллюзию одиночества.

Больше всего на свете мне хотелось поцеловать ее, но мы лишь держались за руки. И это был самый смелый наш поступок.

– Час ведьмовства, – сказала Отем. Улыбка сошла с ее лица, взгляд стал отстраненным. – Как думаешь, в Оппортьюнити есть привидения? Или зловещие тайны? Легенды, которые сохранятся, когда нас всех не станет?

От ее слов у меня холодок пробежал по спине, но не успела я ответить, как она сменила тему:

– Я поеду на пробы в Джульярд. Не знаю как. Понимаю, это безумие даже думать, что у меня есть шанс. Но я должна попробовать. Ты мне поможешь?

Я погладила ее ладонь большим пальцем. Ну почему она решила, что у меня нужно спрашивать?!

– Конечно, помогу.

– Хорошо, – улыбнулась она, но тень омрачала ее лицо. – Потому что, если останусь здесь, я вряд ли выживу. А когда умру, я хочу оставить миру наследство. Где бы я ни была – в Королевском оперном театре, Королевском балете, какой-нибудь гастролирующей труппе или хотя бы драматической школе в небольшом городке. Но не в Оппортьюнити. Не в городе, которому я не принадлежу.

– Тебе и не придется. Мы с тобой справимся, – ответила я, хотя больше всего хотела, чтобы она осталась в Оппортьюнити.

Да, я была эгоисткой. Но только она помогала мне чувствовать себя любимой и значимой. Абуэло говорил, что есть два типа людей: одни принадлежат земле, и богатая, добрая почва помогает их семенам расти и расцветать; другие – люди дороги и бескрайних горизонтов. Такие люди несут дом на собственных плечах, куда бы они ни отправились.

Жизнь превратила Отем в странницу, и она потеряла покой.

Но когда мы подошли к темному крыльцу ее пустого дома, она все еще была со мной, была моей. Прежде чем она успела придумать тысячу и одну причину, по которой мы должны остерегаться бдительных соседей, я наклонилась, обхватила ее лицо ладонями и поцеловала ее.

Джей @JEyck32 10:38 АМ

В ответ @KeviiinDR

Кев, пожалуйста!

Джей @JEyck32 10:39 АМ

В ответ @KeviiinDR

Знаешь, я хотел пригласить тебя на выпускной. Ты посмеялся бы надо мной. (Но, надеюсь, согласился бы)

Включенный телефон лежит перед нами.

Мэтт положил голову мне на колени, вцепился в руку. Такая поза для него удобнее всего. Он видел кровь на своей рубашке, но, похоже, не понял, насколько это серьезно. Ему кажется, что это мелкая неприятность.

В аудитории тихо. Даже во время вспышек Тайлера ученики перешептывались и всхлипывали. Впервые тишина успокаивает.

Полиция скоро будет здесь, и я погружаюсь в размышления о возвращении к нормальной жизни. Завтра будет день, такой же, как все остальные, словно этого кошмара не было. Когда полицейский по телефону велел нам не отключаться, я положила голову на сиденье. Рана на щеке пульсирует, боль распространяется на все лицо. Я сжимаю руку Мэтта.

– Стало легче?

– Я знал, что Клер найдет меня, – отвечает он. – Она была на тренировке. Все утро ворчала из-за этого. Она терпеть не может холод. – Мэтт немного помолчал и добавил: – Я попросил Криса сунуть ей снежок за шиворот, если получится.

Я улыбаюсь – уж больно прозаично он об этом говорит. Его голос слабеет, и я не знаю, что делать. Я могу только разговаривать с ним.

– Если бы ты был моим братом, я бы всегда держала снежок наготове. Хотя ты, наверное, кидаешь их лучше меня.

Мэтт снова ложится мне на колени. Я чувствую, что он расслабляется.

– Как думаешь, там действительно идет снег? Хотелось бы мне увидеть его хоть разочек. Трейси – моя старшая сестра, она в армии служит – рассказывала, что снег шел один раз, когда она была в средней школе. За несколько дней до пурги все запасались продуктами, словно ждали конца света. Занятия в школе отменили, магазины закрылись. А потом пошел снег. Большие, пушистые хлопья. Снег шел почти два часа. – Смех переходит в кашель. – И всем дали отгул без сохранения зарплаты!

Я помню этот день. Мама научила меня делать снежных ангелов, хотя снега было совсем мало. Снег меня заворожил, но холодная, промокшая одежда не понравилась совсем. Больше настоящего снега никогда не было – а сейчас мы считаем снегом всего лишь замерзшую росу.

– Клер не стала бы кидаться снежками. Когда уехала Трейси, Клер перестала улыбаться. У нее слишком много тревог.

– Мы все такие, – отвечаю я. Похоже, все мы слишком много думаем о наших близких. – Когда отец злился на меня, Тай всегда меня жалел. Когда я тосковала по маме, он меня утешал. Он говорил, что позаботится обо мне. Хотелось бы мне сделать то же самое для него.