Марике Нийкамп - 54 минуты. У всех есть причины бояться мальчика с ружьем

Из телефона доносятся крики, потом голос Отем:

– Они здесь, Мэтт. Спецназ уже здесь.

Я плачу от облегчения и опираюсь на Криса. Я готова к новому дню, к новому старту. Я поднимаю голову и целую Криса в губы.

Он замирает, а потом целует меня в ответ. Мы уже не знаем, где заканчивается он и начинаюсь я. Первое, что стало правильным за целый день.

– Никогда не покидай меня, – шепчу я.

– Даже через тысячу лет!

Я ощущаю на коже тепло его дыхания. Он наклоняется и снова целует меня, словно нас ждет конец света. И так оно и есть.

– Сильвия, что он сделал с тобой? – повторяет Томас.

Он стоит передо мной, глаза его сверкают. У него глаза Мама́, карие с зелеными искорками. Он бьет кулаком в стену, и тогда словно открываются шлюзы и льются слова, которых мы не говорили друг другу в эти последние месяцы.

Пока Мама́ не заболела, жизнь была ярче, а мы с Томасом – неразлучны. Когда нам было двенадцать, мы проводили лето на ферме и почти каждую ночь ускользали искать сокровища. Мама́ не знала, а Абуэло спокойно спал – или, по крайней мере, притворялся. А мы отправлялись в поход. Мы были лучшими искателями сокровищ – пока я не забралась на крышу гаража, не свалилась оттуда и не вывихнула запястье.

Мы страшно перепугались. Мне не хотелось будить Абуэло или говорить Мама́, но рука ужасно болела. Мы спрятались. Томас через окно забрался на кухню и принес мне льда, а потом прошерстил все шкафы в поисках сладостей. Я ждала его в нашем домике на дереве.

Он вернулся, и мы пили лимонад и ели шоколадные батончики, пока они нам окончательно не опротивели. Томас складывал бумажные самолетики из оберток. Боль ослабела.

Когда занялся рассвет, мы разобрали наши ночные сокровища – красивые камешки, старые ботинки и почти целый лисий череп. Томаса интересовал только череп.

– Это часть истории, – сказал он.

– Это всего лишь лиса, – возразила я. Меня пленяли ботинки, старые кожаные ботинки. – А вот у этого есть история.

Томас закатил глаза, и я усмехнулась.

– Не просто история, а тайна. И все эти тайны – наши, и мы будем их хранить.

Если сегодня мы умрем, я не хочу, чтобы он думал, что подвел меня.

Я дотягиваюсь до него и ругаю себя за слезы, что текут по щекам. Я не хочу, чтобы он знал, что Тайлер меня изнасиловал. Я не хотела, чтобы Мама́ знала об этом. Я хотела, чтобы она запомнила меня счастливой. Никто из них ничего не мог сделать. Они не могли остановить его.

У Оппортьюнити слишком много секретов.

Единственное, что сейчас важно, это то, что мы вместе – и мы живы.

– Ничего. Он ничего не сделал.

Текущее местоположение: Старшая школа Оппортьюнити

>> Я никогода не видела столько родственников и друзей учеников в одном месте. Даже на выпускном вечере. Здесь несколько моих бывших одноклассников. Тех, что не уехали из Оппортьюнити. Мы держимся друг за друга.

Ученики выбегают из школы. Они уцелели – слава богу, они уцелели. Но от этого еще тяжелее. Скольких мы никогда уже не увидим? Я не вижу отца. Не могу его найти. Мы цепляемся за свою жизнь. Свои телефоны. Свои воспоминания. Друг за друга. Здесь я чувствую себя бесполезной. Ни у кого из нас нет ответов.

Комментарии: <���Отключены>

Когда дверь в аудиторию распахивается, все кричат. Я наклоняюсь посмотреть, что происходит. Полдюжины спецназовцев спешат по проходу. Я осторожно устраиваю Мэтта поудобнее на рюкзаке. Лицо его посерело, черты заострились. Губы посинели, и он уже ничего не может сказать.

За первой группой в зал входят еще полдюжины спецназовцев. Они прочесывают аудиторию и подают сигнал, что все в порядке. Один из спецназовцев рядом с нами ругается, а потом включает рацию и докладывает о ситуации.

Поднявшись на ноги, я зову на помощь. Затем склоняюсь над Мэттом, чтобы разобрать его слова, но он смолкает и смотрит невидящим взглядом. Я улыбаюсь, надеясь приободрить его.

– Когда пойдет снег, мы устроим бой снежками и обязательно позовем твоих сестер, – говорю я. – Они не откажутся, когда я расскажу, каким смелым ты сегодня был.

Что-то мелькает в его взгляде – улыбка, которая так и не доходит до губ. Он переводит взгляд с меня на спецназовца. Я отступаю. Офицер наклоняется над Мэттом, проверяя его состояние.

– Вы можете ему помочь?

Сквозь щиток я вижу, как он хмурится. Взгляд у него встревоженный.

– Мы должны как можно быстрее вывести отсюда вас и всех, кто может бежать.

Я качаю головой:

– Но вы можете помочь ему ?

– Когда здесь будет безопасно, мы пришлем сюда парамедиков для раненых.

Я смотрю на него, и он почти незаметно качает головой.

– Я должен вывести вас. Мы ничего не можем сделать.

– Вы же несерьезно? – отшатываюсь я.

– Пойдемте. Вам нужно уйти, – повторяет он.

Мэтт очень бледен, но медленно кивает.

Ученики и учителя направляются к выходу. Кто-то идет сам. Кому-то нужна опора. Все, кто ранен серьезно, остаются в зале смерти.

Они не позволят мне остаться с Мэттом, но я не могу его бросить. И не могу уйти, когда Сильв находится где-то в школе. И Тай в школе. Потому что Мэтт прав: Тай – мой брат. Он всегда им будет, несмотря ни на что.

Спецназовец направляет меня к группе учеников у дверей. Они ждут команды на выход из школы. Никто не смотрит друг на друга, и это облегчение. Если все так хотят уйти, никто не попытается остановить меня, если я захочу остаться.

Губы Криса шевелятся, но я не слышу, что он говорит. Я приникаю к телефону. Среди голосов, заполнивших зал, я едва разбираю вопрос: Вы можете ему помочь?

Мы ничего не можем сделать.

Крис кладет руку мне на плечо, но я сбрасываю ее.

– Мэтт?

Пауза тянется так долго, что мне кажется, это конец. Потом раздается легкий кашель.

– Я так замерз, Клер.

Я нахожу складной стул и сажусь.

– Я не знала, что ты ранен.

– Я не хотел тебе говорить. Ты и без того волновалась.

Я пытаюсь улыбнуться:

– Приятель, для того я и есть у тебя. Я всегда волнуюсь за тебя.

– Он стрелял в меня не специально… Он…

Мэтт снова кашляет, но кашель очень слабый.

Тайлер стрелял в него. Мой бывший парень стрелял в моего брата. И Мэтт все еще пытается защитить его – как пыталась защитить я .

– Береги силы, – тихо говорю я. – Они вернутся за тобой. И я буду с ними. Я буду ждать. Помнишь, как я обещала тебе, что мы раскрасим твои фигурки? Мы займемся этим, как только ты будешь дома. Врачи тебе помогут, они всегда помогают. – Голос мне изменяет, но я беру себя в руки. – Когда Трейси приедет в отпуск, мы вместе поедем на пляж, втроем. Как раньше.