Сергей Носов - Половая идентификация ребенка в кинетическом рисунке семьи. Психодиагностическое пособие

Особого внимания заслуживают руки персонажей, которые больше похожи на клешни и совсем не соответствуют размерам туловища. Демонстративные, театральные черты характера в сочетании со склонностью к фантазёрству и лживости в будущем могут составить ядро невротического или личностного расстройства. Особенно это вероятно при несовпадении завышенной самооценки и уровня притязаний с реальными достижениями в школе, которые будут ограничиваться лишь сферой вымысла и фантазии.

Рис. 13

Сиблингоеое соперничество

Рождение второго ребёнка в семье можно сравнить со свержением царя с трона, когда «царствующий» и окруженный любовью и заботой первенец вынужден спуститься с пьедестала своего первенства.

Конфликты между братьями и сестрами за родительское внимание иногда приобретают катастрофические размеры. Практика показывает, что воспоминания людей о своём детстве, наблюдение за поведением детей в семье и детском саду носят открытые проявления агрессии, жестокости, ревности, зависти в отношении своих братьев и сестёр. Ребёнок может открыто заявлять о своих чувствах: драться, дразнить, высмеивать, заявлять родителям, чтобы ребёнка забрали обратно, или маскировать свои истинные чувства защитным механизмом реактивного образования, проявляя чрезмерное восхищение вторым ребёнком. В нашей культуре реактивное образование (подмену негативных чувств на позитивные и социально одобряемые) чаще используют девочки [5].

Такие переживания могут возникать у детей любого возраста и пола, вне зависимости от порядка появления в семье. Естественно, что всё это накладывает заметный отпечаток на особенности психосексуального развития, восприятия своего места в семье и сценария деторождения собственных детей уже во взрослом возрасте.

Так, мама шестилетней Вали (рис. 14) ждёт второго ребёнка. На рисунке мама готовит пищу, что символизирует заботливость и удовлетворение потребности в любви. Девочка же накрывает на стол (готовится к приёму пищи – любви), осознавая, что с приходом второго ребёнка ей придётся потесниться с места единственной и любимой дочери. Даже тарелки на столе ассоциативно больше напоминают куриные яйца, из которых вот-вот должен вылупиться цыплёнок.

Кроме того, особо стоит отметить акцентированность материнского передника (живота), на который проецируется детское стремление контролировать нарастающую тревогу. А появление братика в семье уже совсем близко, тучи сгущаются…

Рис. 14

Рис. 15 показывает негативное отношение шестилетнего Максима к своей маленькой сестрёнке.

Сын ревнует и завидует младенцу (изображён значимо первым на рисунке), который находится в коляске, больше похожей на могильную насыпь под лучами огромного палящего солнца (символ родительской любви, которая последнее время «греет» только сестрёнку).

Какой участи Максим бессознательно желает ребёнку, догадаться не сложно. Первенец не только завидует младенцу, но и находится в разгаре эдиповых переживаний. Об этом свидетельствует доминантный и высокий отец (причисленный к «враждебному лагерю» сестры) и мама-подружка, взявшая руку сына. Максим пытается контролировать свои амбивалентные чувства к сестре и отцу, что проявляется в тревожной штриховке коляски и крестообразных спицах в её колесиках.

Рис. 15

Восьмилетний Алёша в своём рисунке оригинальным образом решает актуальные вопросы соперничества с сестрой и собственной половой идентификации (рис. 16).

В реальной жизни Алёшина сестра выше брата, хотя и младше его на год, при этом отец с большей лаской относится к ней. Эту дилемму мальчик в рисунке решает просто: ставит на колени сестру, сам залезает на камень и становится выше, что несколько облегчает его идентификационные устремления.

Рис. 16

Бывает, что ребёнок попросту «забывает» нарисовать конкурента в борьбе за родительскую любовь. Так, из рис. 17 видно, что младшему брату 13-летнего Игоря не хватило места в семье, он «не поместился». Игорь и его сестра-близнец отгорожены от родителей неприступным забором из острых лыж и лыжных палок. На куртке отца пуговицы, на куртке матери карманы, в то время как куртка Игоря объединяет в себе перечисленные детали родительской одежды. Это лишь подчёркивает зависимость и стремление к родительскому вниманию.

Рис. 17

Эмоциональная депривация

Эмоциональная депривация, нарушение эмоционального взаимодействия между матерью и ребёнком в раннем детстве и отроческом возрасте могут иметь отдаленные последствия, выражающиеся в холодности по отношению к другим людям, неспособности сопереживать, снижению эмоциональной отзывчивости, неспособности вербализовать собственные эмоциональные переживания и неумение правильно распознавать переживания других людей.

Не случайно многие психологи говорят о нарастающей «шизоидизации нации» среди детского и подросткового населения России, когда дети, испытывая дефицит эмоционального общения с родителями, аутизируются, замыкаются в себе, становятся эмоционально холодными, уходят в мир виртуальных грёз.

Эмоциональная депривация проявляется не только у воспитанников детских домов, но становится частым явлением и в полных семьях. Это может быть связано с длительной госпитализацией родителей или детей, психологическим отказом от ребёнка, отъездом, разводом, пребыванием ребёнка в детском саду, оздоровительном лагере или у бабушки на даче.

Стрессы, интенсификация ритма жизни, экономическая нестабильность вынуждают родителей много времени тратить на поиски материальных средств, что часто идёт в ущерб общению с ребёнком – у родителей попросту может не хватать на него сил и времени. Всё это способствует развитию у ребёнка неутолимого эмоционального голода и искажает формирующийся образ Я.

Нестабильные эмоциональные отношения с близкими приводят к восприятию образа Другого как непостоянного. Восприятие значимых других постоянно колеблется между идеализацией и обесцениванием, либо ребёнок может постоянно требовать внимания к себе или же попросту изолироваться от контактов с окружающими людьми.