Анатолий Верчинский - Мужчина и женщина: смотрите, как они общаются. Психология в кино. Часть 3

– Эту не знал. Прекрасная.

– Я просто подумала, что она может быть уместной. Я преклоняюсь перед вашей работой, Ховард. Не примите за панибратство.

– О, ничего. Ничего. Я… я… я… я… Я очень рад слышать…

– Простите. Я люблю вас уже очень давно.

– Не надо было мне этого говорить… О, Мэри, нет. Просто… Ты замечательная девушка. Но… понимаешь, у меня жена и дети. Ты знаешь, что у меня жена и дети… О, Мэри… Мэри, нам нельзя этого делать.

Сосед безуспешно пытается пригласить соседку на свидание.

– Привет, Кейт. Ты только пришла?

– Нет, я кое-что забыла.

– Как ты?

– Хорошо.

– Ты работаешь сегодня вечером? Я знаю один изумительный тайский ресторанчик.

– Благодарю. Вообще-то, да, я работаю. А вечером ко мне приезжает моя сестра с племянницей.

– Я не отступлюсь так легко. Настанет тот день, когда я уговорю тебя пойти и поужинать со мной.

– Послушай, Шон. Хочу, чтоб ты знал: я этого, как правило, не делаю.

– Что, не ужинаешь?

– Не иду на свидания за ужином.

– А за завтраком?

– Ты живёшь со мной в одном доме. Вообще-то я не хожу на свидания с соседями, как правило.

– По-моему, у тебя слишком много правил в жизни… Ты вроде забыла что-то?

– Ой, спасибо. Верно.

– Всегда пожалуйста.

Поздно ночью мужчина приходит в гости к женщине, с которой у него начались романтические отношения, завязывает ей глаза и предлагает угадать состав приготовленных им блюд, в конце пробует одно из них сам и целует возлюбленную.

– Кто там?

– Ты хотя бы представляешь, который сейчас час?

– Что?

– Уже очень и очень поздно.

***

– На кухне сегодня всё шло кувырком без тебя.

– Уверена, что ты без труда справлялся сам.

– Угу… Это был ад.

– Так-то лучше… Коньяк… белое вино… сельдерей… лук-порей, лук-шалот… и чеснок…

– Ага.

– А вот и вкус трюфеля.

– Я… Мне кажется… Я думаю, что я…

– Брось думать.

Мужчина привёл женщину, с которой только что познакомился, на сеновал.

– Иди сюда… Дай руку.

– Какую тебе, правую или левую?

– Обе.

– Гражданин, куда вы меня тащите?

– Туда.

– Зачем?

– Сейчас объяснить или потом?

– Сейчас.

– С давних пор человечество было вынужденно постоянно решать вопрос о сохранении жизни, чтобы преждевременно не сыграть в ящик. То есть как прокормить не только себя, но и коров с быками, гусей с козлами. С этой целью было решено заготавливать продукт, собирать его, сушить и свозить в определённые пункты.

– Батюшки, так ведь это же сеновал.

– А я о чём говорю… Куда-куда?

– Туда-туда.

– Зачем?

– Объяснить сейчас или потом?

– Конечно, сейчас.

– С давних пор человечество стремилось узнать тайны небесных светил, то есть звёзд. Оно наблюдало за ними ночью и днём сквозь стёклышки, из-под ладоней, наконец, через телескопы.

– Куда-куда?

– Вот и теперь, в одиночестве, в темноте, пусть даже сквозь через прореху в крыше мы будем наблюдать звёздочки. Прелестно?

– Мне так не кажется… Эй, чё тебе тут надо? Брысь отсюда!

– Не трогай его, он такой несчастный.

– Несчастный? С чего ты взяла?

– Посмотри: рыжий, одинокий, невезучий.

– Да он плевал на везунчиков. Да здравствуют те, кто остался ни с чем! Да здравствует особый шик не гнаться за модой! Да здравствует собственный взгляд с крыши! Чё его жалеть-то? Брысь отсюда! Тебя как зовут?

– Наташа. А тебя?

– Игорь.

– Поцелуй меня, пожалуйста…

– Как ты думаешь, он понимает?

– Этот всё понимает. Иди сюда… Прыгай. Наташка, иди ко мне, иди.

Мужчина знакомится с женщиной на улице и приводит её домой.

– Не двигайтесь! Вот так, не двигайтесь! Джотто, Мадонна, Авесанти. Потрясающе… Не поворачивайтесь, ради бога, не поворачивайтесь! Я боюсь, что только этот ракурс наделён таким совершеннейшим свойством, или всё пропадёт: этот образ, рисунок, субстанция души. Идея! У меня есть великолепная репродукция с этой картиной Джотто. Тут недалеко.

***

– Вы сами не знаете об этом, даже не догадываетесь. Ваш стиль не всем понятен, непопулярен, он не доходит. И я, знаете, не удивлюсь, если у вас сложности с поклонниками: чтобы вы нравились, нужно быть человеком вкуса, немножко, знаете ли, французом. Вы не для толпы, вы не для них. Им смазливых подавай. Они не понимают: вы не ширпотреб, Вы индпошив… Не правда ли, Моцарт – это вдох, а Бетховен – выдох. Это действие, сила, это нежность хищника. Варвар, не стыдящийся своих… э-э… слёз. Это, если хотите, улыбка Ивана Грозного. Не правда ли, это не до, это после.

– Спасибо, всё. Считайте, что это произошло. Спасибо.

– Как?.. Как «считайте»?..

– Ну вообразите, что всё уже случилось. Было, и…

– То есть как «вообразите»? Вы издеваетесь?

– Не настаивайте, иначе я сообщу о вашем поведении Нине.

– Какой Нине?

– Той, которая звонила вам сегодня.

– Что вы голову морочите? Не звонила мне никакая Нина…

– А-а-а! А-а-а!

– Не кричите! Не шумите!.. Плащ!.. Подождите, подождите! Плащ!

Шестилетний мальчик, чей отец умер от ран вскоре после Великой Отечественной войны, и его молодая мама знакомятся в поезде с молодым красивым офицером-танкистом, представившимся Толяном.

Толян: Здрасте.

Катя: Здрасте. Давай по новой.

Толян: Картишки? Это по-нашему.