Егор Хаванов - Игра в реальность

Продвинувшись на шаг вперёд, я заметил, что свет вдали оживился, стал ярче и сменился на красный. Посмотрев на свои руки и ноги, я понял, что даже в этом нелепом месте имел тело, напоминающее по очертаниям человеческое. Здесь оно состояло из слабосвязанных между собой гранул. Я быстро прошёл вперед по коридору под звук открывающихся в такт каждому моему шагу дверей, из которых доносились голоса различных животных и сильно пахло едой.

Я боялся оборачиваться и даже ускорился, в то время как свет впереди сменился на жёлтый и уже довольно сильно обжигал меня. Привязка к телесному не дала мне продвинуться дальше, и я встал, как вкопанный. Вдруг справа от меня открылась дверь, из которой высунулся маленький кучерявый парень, дурачок с виду, и стал призывать меня заглянуть в его комнату, мол, здесь безопасно.

Я и вправду успокоился, войдя в эту комнату, убранство которой напоминало деревенскую избу. В центре стояла огромная русская печь, от которой веяло теплом, а на массивном деревянном столе возвышался медный самовар. Парень напоил меня крепким сладким чаем и уложил спать на теплую лежанку печи. «Немного отдышусь», – устало подумал я и крепко заснул.

Вижу сон, будто я снова родился человеком.

СМЕШНОЙ ВОВА

Россия. XX век.

Я, на первый взгляд, обыкновенный ребёнок лет десяти, но это только на первый взгляд…

Надо мной все издеваются, ведь я не понимаю даже элементарные понятия. В школе меня спрашивают: «Два плюс два?», а в моей голове возникают круги и палочки. Я отвечаю, что думаю, но вижу лишь недоуменный взгляд преподавателя. Я не такой, как все, моя голова будто бы сломана.

Меня называют «смешной Вова» или просто «дурак», а я остерегаюсь их. Вообще, боюсь всех людей. Мама часто бьет меня из-за того, что ненавидит мою глупость, и еще из-за того, что совсем не помогаю по хозяйству, ведь у меня буквально всё летит из рук. Потом она плачет в углу и молится. Сам хочу плакать, но не могу, будто даже для слёз не хватает интеллекта. Я даже готов бить себя, лишь бы стать хоть чуточку способнее.

От меня и моих проделок все уставали, и я это знал. Всё, что мне оставалось делать, это рыбачить на заросшем пруду за селом. На мою чертовски простейшую снасть редко что-то попадалось, поэтому я часто сидел голодным весь день, смотря на поплавок и воду, слушая навязчивый внутренний голос, повторяющий одно и то же: «Ты никому не нужен».

И вот я лезу в пруд, слабо думая о последствиях, желая просто с этим покончить. Опустившись на дно, я не хочу всплывать. Сердце бьется всё чаще. Сами собой с пузырями вырываются слова: «Вот так», а из глаз проступают горячие слезы, и я позволяю воде заполнить мое тело…

Вспышка красного света перед глазами и темнота…

Каково же было моё удивление, когда, снова оказавшись в коридоре, я понял, что это был совсем не сон, и тут же почувствовал на себе чей-то пристальный взгляд и резко обернулся.

Вдалеке стоял здоровяк, настолько высокий, что своей головой доставал до потолка коридора, а его широченные плечи касались обеих стен по краям. На нём был синий, надетый на голое тело комбинезон, который буквально трескался по швам под натиском массивного тела. Его широкое, сплюснутое по высоте лицо, подсвеченное оранжевым светом, идущим от его нагрудного плоского фонаря, было серьезным, но в то же время добрым. Центром этой доброты были впалые глаза, в глубине которых, как мне показалось, пряталось большое горе. Подойдя ближе, он строго сказал: «Моё имя Гнед, и я главный по наказаниям здесь». Я недоумённо спросил:

– Что я сделал?

– Умирать по своей воле здесь не разрешается! Ты должен отправиться в Ад для обдумывания своего безрассудного поведения, – строго сказал он.

– О нет, надеюсь, ты не о том месте, где я вечность ползал без мозгов? – спросил я.

– Сожалею, – подтвердил он.

– Прошу тебя, нет. Не сваливай меня туда, – молил я, упав в его массивные ноги.

– Извини. Правила.

– В Аду невозможно мыслить, чтобы что-то обдумывать, – истерично выпалил я.

– Зато есть несколько секунд после. После наказанья ты получишь шанс всё понять, только не забудь о цели и не суди других – это основной закон игры. И мой тебе совет: похоть обруби себе, ведь ты уже вляпывался благодаря этому. Ты не забудешь, я верю!

Резко оборвав свою речь, он хладнокровно отшвырнул меня от своих ног, щёлкнул пальцами и…

Я снова побывал в Аду, но в этот раз всё прошло довольно быстро, и я, конечно же, догадывался почему. Он всё-таки пожалел меня! Он все-таки помог мне!

Стоя снова в промежутке и вспомнив слова Гнеда, я понимал, что всё забуду в предстоящей роли. «Была не была, – подумал я и быстро произнёс, как заклинание: – Да пусть трясётся моё тело, когда я осужу кого—либо, а похоть земная пусть не тревожит мой разум, и пусть поможет мне в этом сам Гнед».

Едва я договорил, как меня ослепила ярчайшая вспышка голубоватого света, после чего я созерцал знакомый процесс рождения…

ГЕНИАЛЬНЫЙ ИВАН

Россия. XXI век.

Я родился в семье среднего достатка. Родители были неглупыми людьми, но и особым умом не блистали. Отец работал на заводе, а мама, до моего рождения работавшая инженером, теперь была простой домохозяйкой. Замечу, что мои родители были хоть и не атеистами, но и не фанатели от религии, что дало мне полную свободу мысли.

С малых лет я интересовался абсолютно всем. Моё обострённое любопытство не пугало моих недалёких родителей, измученных постоянной однообразной работой. Я и не докучал им, так как всё понимал. Алгоритм моего изучения природы строился по простому принципу: «Как? Почему? Понятно!», ведь мой мозг был блестяще оптимизирован на познание.

Однако понимание всего начало приносить мне и некоторые неприятности, первая и самая главная из которых – амбиции. Я даже начал осуждать маму, которую иногда за глаза называл тупой коровой. Мне было плохо после таких случаев, но контролировать интеллектуальный пыл я даже не пытался.

Проучившись три класса в среднестатистической школе, я прослыл остроголовым и был отправлен в специализированный лицей для одарённых детей. Это учебное заведение имело старые общежития для иногородних учащихся, в одном из которых нашлась комнатка и для меня. Меня поселили с одним сомнительным, как оказалось, гением. Мальчик по имени Антон обладал отличной памятью, но это было его единственным отличием от обычного ребёнка. Признаюсь, мне тяжело было с ним, ведь я чувствовал, как он постоянно нагло лезет мне в душу, и я не раз просил у коменданта поменяться с кем-нибудь местами. Всё пошло по наклонной с самого знакомства с ним.

Помню, как я впервые вошёл в нашу небольшую комнату. Минимализм окружающей обстановки зашкаливал. Две кровати, два табурета, стол и шкаф. Напротив входной двери с противоположной стороны комнаты находилось огромное окно, на массивном подоконнике которого, болтая ногами, сидел худощавый черноволосый парнишка в белой безрукавке и чёрных шортах.