Энди Купер - Я Вам не Вы, или Выцыганить услугу «Любовь»

В маленьком деревянном домике что в лесу (а-ля избушке на курьих ножках), страшен серый волк и медведь: они запросто могут окружить его, пролезть через окно, проломить слабую дверь и стену потому что он маленький, из кусков дерева, окошко на высоте метра от земли, кругом лес. Внутри него криво и сыро. Пусть они попробуют это сделать в большом и высотном домике серии П-44 или КОПЭ – где всё прямо и сухо, исправно работает отопление, подаётся электричество, газ, новая хорошая проводка и изоляция, двери толстые под сильным замком, всё под контролем множества человеческой силы… В домике-вагончике ЭР2Т, 81-714/717 и 61-820 (в представлении – изначальный внешний и внутренний их виды, пластиковые отделки, наружные окрасы) что на колёсах, длинных рельсах, под множеством столбов с проводами (а-ля «избушке» на бегущих «куриных ножках»), серый волк, медведь и даже маньяк в том же окружающем всё это лесу не страшен, убежать от них всех подальше – как нечего делать, просто одно удовольствие: всё потому что он (домик-пассажирский вагончик в составе поезда) большой, из более прочных и разных продвинутых материалов, внутри тоже прямо и сухо, тепло в мороз/холод в жару, светло и удобно, просторно и пусто, всё это на месте такого же леса: теперь вырубленного и застроенного вот такими «избушками», да быстро передвигающимися. Соответственно рассуждая о том, что раньше на этом месте была чаща-болото, не забывается воображение о той же стычке его прошлого с настоящим, а может и будущим: тот же горящий светом и быстро движущийся вагон вдруг останавливается, проваливается в резко образовавшееся снова то самое нынче осушённое болото, или резко протыкается бывшими на нынешнем месте его жизни и движения деревьями и растительностью, тонет в сугробе снегов бывших-возможно будущих этого места зим. Представляете что будет с неготовыми к тому едущими в нём людьми, или наоборот как офигенно свезёт испытавшему превращение места его заблуждения в беспробудной глухомани наедине с суровой природой, и бегства от дикого животного, – в кусок стопроцентной цивилизации?

Заросшая травой навозная коробка из необработанных деревянных досок никогда никуда не поедет и легко развалится от природных условий. А тут подвижной состав: под ним не трава высокая и непроходимая, а ровная земля, гравий, и бесконечно длинные стальные рельсы: большиìе, надёжные, с бессчётными бетонными шпалами на одинаковых друг от друга расстояниях, и ещё большее количество гаек и винтов, скрепляющих всю эту железную «почву», созданную для быстрого по ней движения. Электричка и поезд дальнего следования – это более (чем та навозная) огромная коробка на колёсах, сложных тяговых механизмах, и состоящая из также более прочного и улучшенного материала, ДСП-пластиком отделанная внутри. Всё это с двух сторон окружено необъятным количеством непохожих друг на друга бетонных и металлических столбов и поперечин с консолями, держащими провода и изоляторы, а не досок с ветками от деревьев, поставленных вокруг сарая что не поедет под ними потому что не сможет этого сделать, и даже не загородных деревянных опор ЛЭП с тремя проводами. Это намного серьёзнее, сложнее и главное – соответственно красивей! Навозная же коробка, деревянная хата и сарай ранним утром не повезут тебя на работу в город или куда-нибудь отдыхать в любую точку мира – потому что построить их много легче описанного транспорта, и денег и сил в них вложено меньше, банально площади. А электричка, поезд дальнего следования, электровоз, метропоезд и любая ж/д техника, рядом с теми же огородами, деревнями или подальше от них, сделанные на далёком отсюда заводе, и теперь находящиеся в движении по своей инфраструктуре на той же травяной земле и из немного подобных, намекающих на эту дачную жизнь «загородных» материалов (как это кажется, но на самом деле из более лучших), поедет, да ещё и быстро, успешно соединит свежий воздух, леса и эти огороды с большой и развитой городской средой. Мало того, их крутизна перед этим застоем-отстоем ещё и совершенствуется, пока то так и остаётся таким же… Нет слов бесконечно расписывать эти баснословные расхождения, имеющие что-то общее. И то и другое освещено одной погодой, и даже может находиться совсем рядом – меньше чем в ста метрах друг от друга; правда то, что и то и другое приносит каждое свою пользу. Торопясь на поезд дальнего следования, особенно под вечер когда темнеет, войдя наконец и сев в вагон его, глядя на освещённый интерьер, ощущая отопление в холод, только и думается что в сарай таких же площади и внутренних стен, но из брёвен, без света и тепла, прикованный к земле, спешить незачем: он не отправится никуда ни в указанное время ни даже позже, а этот «сарай» отправится (да как быстро – если «скорый»). А отправившись, не забывается общее между ними – одна чернота, снег и дождь за окном. Это же сравнение характерно и для сараев из заброшенных-тех самых когда-то живших вот так же вагонов: ещё вчера в них и из них торопились люди, горел свет, и они двигались в округе бурного и яркого подземелья, его ритма и шума, или наземной инфраструктуры. Сегодня они вот такие остановлены навсегда, в них ничто не горит и не греет, они заросли в траве и никуда не сдвинутся… Рассуждая о строящейся будущей взрослой-«против массовых обычаев» жизни, пока эти массы на все выходные и на праздники поедут на такую вот дачу-к маме домой и к этим кривым сараям из города в область по всем пробкам на автобусах и машинах, я буду ездить как ни странно в другую сторону – тоже в деревню и тоже к сараям… Но только в бывшую, и находиться в сараях прямых, более просторных и быстро куда хочешь везущих, и… ко многому другому-более лучшему! Вырытые узкие канавы на огородах пересекаются друг с другом, заходят за пределы шести соток: в них ползают пиявки и слизни, как и в сырых влажных проходах в парниках между грядками. Всё это отвратно и криво. Зайдя в парник поработать, становится омерзительно. Под землю уходит полваленка. Уж не говорю про запах и тесноту. А уж если нечаянно провалиться ногой в эту канаву – наступает моральный конец. Пострадавшая обувь моментально и необратимо наполняется еле отмываемой коричневой жижей и живностью.

А теперь сравните метро вырытое в том же Красногорском районе в километрах лесов и дорог отсюда-от этой канавы: прямо и сухо; ровно, симметрично и комфортно, огромных размеров в сравнении; глубже, длинней, просторней, вечный свет внутри. Эти парники и домики (на формы) попрямее и пахнущие получше – лишь входы в канавы побольше, а в них… Вместо медленных пахучих и опасных пиявок – огромные, быстрые, приятно пахнущие и безопасные полупустые поезда с очуменным запахом всей той среды, идущие туда и обратно, параллельно друг другу. Такое разное освещение каждого куска этого большого созданного целого мира, его сложные системы, материалы, архитектурная красота. Эти «канавы» разных форм также пересекают одна другую, и заходят за пределы своего «огорода» – столицы. А запах-то какой, ммммм. Креазот, вентиляция, прохладный воздух в одну с «обычными» (не имеющими то) канавами жару. Под землёй… Разве не здорово? Метро из множества линий, станций и входы в него, воображено в себя входом-выходом возле тех же сараев (или собственно интегрированным в них), летних дачных домов, отдалённых за километры от него-настоящего и прочей цивилизации посёлков – как действующих так и заброшенных/полузаброшенных, но метро это в них действующее, скоростными тоннелями и несколькими промежуточными станциями, как и наземный транспорт связывающее то с землёй Большой, выход из него здесь не в окружении шума городского, а в объятии поселковой-заброшенной тишины…; отдыхая на берегу моря на шезлонге, этот же вход-выход воображён в пяти метрах сзади в форме входа в пещеру, но там внутри всё как в метро Московском: глубокий эскалаторный наклон, двухпутно, низкий интервал между восьмивагонными поездами, только пусто-припусто, малолюдно, а может это всё – вообще твоё владение… Шезлонг же твой и соседний – его ещё/уже отголоски как память о тех его двух путях (туда и обратно): этот вид транспорта, по факту закончившийся где-то очень далеко отсюда, как будто бы имеет здесь свою конечную остановку, и привёз тебя сюда – прямо к берегу моря (по факту-в реальности такое позволяет себе участок его «родителя» – Черноморская железная дорога). На диком морозе, сильном ветре, под ливнем пробивая щитом землю, борясь с плывуном и собирая из блоков конструкцию будущей станции и перехода на другую, скоро здесь будет свет вместо тьмы, высокая скорость и активная жизнь вместо обычной толщи земли, тепло вместо холода!