Динара Кусаин - Честное материнское. 30 непридуманных историй о жизни с ярлыком «мать-одиночка»

Отцу ребёнка о своей беременности я сообщила по телефону. Он работал между двумя странами и большую часть времени проводил за рубежом. Сначала наступила гробовая тишина, он долго молчал. Испугался за свою карьеру, что узнают коллеги, руководство. Предлагал сделать аборт, что меня тогда сильно обидело. Я упёрлась, сказала: не я первая, не я последняя в такой ситуации, мол, справлюсь сама. Однажды мы остались в офисе одни, и он заявил, возможно ребёнок даже не от него. Я была вне себя! У меня ведь даже парня никогда не было до него – только работа, дом, и он. Я с ним не разговаривала после этого около месяца. Потом уже узнала, что у них с женой не было детей, и он всегда считал себя бесплодным. О рождении сына я сообщила ему также по телефону. Спросила, какое имя дать ребёнку. А он сказал, назови местным именем, иначе его дети дразнить будут. Мне показалось это равнодушием с его стороны и вызвало новую обиду.

Во время схваток я всё время была на связи с мамой. Последний раз я сообщила ей, когда меня повели в родзал. Это был тёплый апрельский день. Никто не ожидал, что роды будут сложными и долгими. Родители в чём были, мама в футболке, папа в шортах, провели всю ночь под окнами роддома. Замерзли сильно, уйти боялись. Видимо все свои обиды и амбиции папа оставил в ту ночь, когда с мамой ждал новостей обо мне. Малыш вылез коричнево-зеленый, с обвитием. Почти сразу его прооперировали, потому что он родился с гематомой. Первые полгода сын спал только с лекарствами. Кричал каждый день, с вечера до утра. Мама ушла с работы, чтобы помогать мне. Также нам помогала жена брата. То есть понадобились три взрослые женщины, чтобы поднять сына. И ата 15 15 АТА – каз. ДЕД , мой папа – его помощь была неоценимой. Он спокойно мог гулять с коляской по нашему району, начиная с 5 утра. Или только сядешь горячий чай выпить, а тут малыш начинает кричать – тогда ата всегда шёл брать внука, чтобы я спокойно могла выпить чаю.

Мы с мамой ожидали кучу пересудов, что нас будут корить. Оказалось, кто-то меня видел во время беременности, кому-то передали, в общем, часть родни уже была в курсе моего положения. В Шымкенте наша родня плотно общается между собой, а все семейные мероприятия празднуются пышно и широко. Когда сын родился, мне было обидно, что я не могу официально отпраздновать его сороковины. И 40 дней, и тұсау кесу 16 16 ТҰСАУ КЕСУ – каз. ПЕРЕРЕЗАНИЕ ПУТ, национальный обряд, проводится в честь первых шагов малыша, обычно по исполнении года , и сүндет той 17 17 СҮНДЕТ ТОЙ – торжество в честь процедуры мусульманского обрезания/циркумцизии у мальчиков прошли в узком кругу, лишь среди самых близких родственников.

Ситуация изменилась, когда на одном семейном мероприятии несколько родственниц подошли к маме и сами спросили у неё, как мои дела. Мама, замявшись, сказала, что вот, у нас растёт ребёнок. И все эти женщины обняли её, поздравили с внуком и сказали, что я молодец. Мама ахнула. В тот день у неё как камень с души упал. Она столько месяцев переживала. Так ей было неудобно. А оказывается, все эти страхи – это тараканы, которые сидят в нас, а на самом деле никто ничего не подумал. А если и подумал, то ничего вслух не сказал. Никаких «ай-яй-яй» не было. Для мамы это было открытие. «Представляешь, я стою и лишний раз боюсь рот открыть перед женщинами. Ни к кому не подхожу поздороваться. Так боюсь, что кто-то скажет: „Ах надо же, твоя дочь..!“. А никто ничего не сказал», – вспоминала потом мама. Мы с ней тогда поняли, что чужие проблемы – это чужие проблемы. Люди тебя видят, как на горизонте – пару секунд, и картинка ушла. Прошёл новый человек – другая картинка пошла. Люди любят судачить, но быстро забывают. Даже если это а ля консервативный Шымкент. Потихоньку в наш дом потянулись родственники с подарками.

В один из вечеров мама высказала папе: «Ну и что твои родственники, о мнении которых ты так переживал? Вон те когда-то миллионный той закатили, а дети развелись, потому что не могли родить ребёнка. Вот эти женили между собой сыновей и дочерей, в итоге старшие развелись, и теперь эти құдалар 18 18 ҚҰДАЛАР – каз. СВАТЫ не знают, как общаться между собой. А у тебя внук, Богом данный! Радуйся!»

Он приехал, когда сыну было три недели. Написал мне, мол, я в отеле, привези ребёнка. Мама посоветовала съездить. А как папе сказать? Мы придумали, что мне нужно в поликлинику. Папа вызвался отвезти меня. Мы с мамой с обеих сторон начали его разубеждать. В общем, я вызвала такси, и, сильно нервничая, поехала в отель. С малышом, которому ещё не исполнилось 40 дней. И вот мы зашли к нему в номер. Он взял сына на руки и, прищурившись, стал внимательно смотреть на него, а сын так на него похож. Как он сказал потом, как будто увидел копию себя. Когда он обратился к малышу «ну здравствуй, сын», у меня от сердца отлегло.

Когда малышу было четыре месяца, я вернулась на работу. Отец сына продолжил бывать наездами. Приезжал в Казахстан примерно раз в пару месяцев. В то время я переехала жить в отдельную квартиру, и каждый раз в его приезды мы где-то неделю жили будто обычная семья. Завтракали вместе по утрам, ужинали по вечерам. Когда он уезжал, я обычно возвращалась жить к родителям. Через какое-то время проект, в котором он был задействован, закончился полностью, и он уехал насовсем. Дальнейшее наше общение продолжилось в переписке. Мама была в курсе. Папа знал какие-то вещи из того, что ему дозированно рассказала мама. В принципе, по ребёнку сразу было видно, что отец – иностранец.

Чуть позже мы решились провести отпуск втроем на Кипре. Я, он и ребёнок. Это был интересный опыт, и мы его несколько раз потом повторяли. Я понимала, что нам не суждено быть вместе, но очень хотела, чтобы ребёнок общался со своим отцом. У меня на глазах близкая подруга после развода переписала сына на отца, и ребёнок рос, считая отцом своего биологического деда. И потом у ребёнка с двумя мамами и одним паподедом была душевная травма. Эта история всё время была у меня в голове. Я хотела, чтобы ребёнок знал, что даже если папа живёт от нас далеко, занят, редко навещает, но он есть. Мама тоже меня поддерживала.

Я видела, что отец сына не активно идет с ним на контакт. Сначала он говорил, что сын совсем малыш, пусть, мол, начнет ходить. Потом, пусть мол начнет говорить. Потом, пусть выучит английский. Всё время у него были такие отмазки – пусть то, пусть это. Однажды я ему сказала: знаешь, он никогда не будет для тебя good enough. У него у самого было трудное детство: отец пил и бил. Нет опыта безусловной родительской любви, когда ты любишь своего ребёнка просто так. Меня бесило, оскорбляло его отношение. Я плакала. Ведь ребёнок – это подарок Бога. Ведь он должен радоваться ему. Ведь он даже не думал, что сможет быть когда-то отцом. У меня, кстати, тоже были проблемы со здоровьем, и врачи всегда говорили, что мой шанс стать матерью невелик. То есть у нас практически не было шанса испытать родительство, но оно случилось. И нужно принять это, как дар! Кстати, после того, как его жена узнала о нашем сыне, они усыновили ребёнка из приюта.