Элена Греко - «Шел Господь пытать…»

– …У меня тут консультационная студия: арендую в университетской гостинице.

– Психосессии тоже там? Твоя Чужая Жизнь. Страшно и привлекательно…

– …Суперский вид из окна. Парк на ладони. А за ним – вся Москва. При том, что сама гостиничка такая советски-задрипанная. Но место чудесное, с соловьями.

– Место моей первой… чего? Поцелуйности?.. Не любви же: первая случилась в детском саду.

– Ты – шквал. Это правда. Удивительно. И удивительно, как мне нравится разговаривать тобой так . Потому что слышу твою настоящесть . Чувствование очень ярко отозвалось. Удивляюсь вот этому – вдруг и мгновенно случившемуся – открытию тебя. Видел просто девочку. А тут – такая офигительная хрень. Ух!!! Это я все от стихов не отойду. Кружусь и кружусь вокруг.

…И даже после поэтично запакованных технических договоренностей этот насыщенный событиями, трансформационными процессами, открытиями и раскрытиями разговор продолжился. До самой встречи мы не могли лишить себя удовольствия п… деть (позже ознакомлюсь с его теорией реабилитации матерного дискурса: « п… деть » означает философствовать о сексе, о чувственном, беседовать чувственно – или «словоблудить»)

– …Попала. Задела. Yes! Потешил мои сиренские настроения.

– Прямо-таки не могу устоять. И не хочу, что интересно. Пошел еще стихи читать. Мне нравится, как ты меня сиренишь. Твоя сиренность воистину сладкозвучна.

– Растопил…

– Могу же! Могууууууу!!!

– А были сомнения?!?!? Товааарищ психотерапевт…

– Поскольку я в принципе не живу целевым образом, у меня всегда есть место для искреннего изумления тем, что жизнь оказывается богаче того, что мы про нее предполагаем. Я словно принюхиваюсь к тебе – и правда в том, что мне нравится твой запах. Если хочешь, мы как-нибудь сядем рядышком, и я буду читать тебя тебе вслух.

– Занятно. Пока не хотела, но это… занятно.

– «Пока» дарит надежду.

– Собеседнические маниаки мечтают не о простом человеческом физконтакте, а надеются вот на какое-нибудь такое «Наденька приехала, книжек привезла». Круть! Обожаю так.

– Слушай. С ума сойти. Хочу тебя поцеловать. Представляешь? Ну, ты сиренишь! Мне нравится.

– Есенина чуть не процитировала. Про кипяток сердечных струй. А для тебя «хотеть поцеловать» так странно? Ты неподатливый на женские провокации? Отзывается в… ох! В неположенном месте.

– Еще пару часов назад ты была для меня почти что бестелесна. А теперь я уже проникаю губами в твое межножье. Это как? Я обалдеваю от скорости, с которой ты меня берешь. Забираешь в себя.

– Как сказать, чтобы не глупо… Скажу глупо, ладно?

– Давай уж глупо, что ли.

– Я ж не бешеная. Я не с тем к тебе, что у меня «хотелка» какая-нибудь. Просто ты один из немногочисленных своих , и я тебя люблю. И остальное вторично, правда. Я даже не уверена, что меня так вштырит при встрече, что пора будет сразу… горизонтально.

– Так я же слышу, слышу. Смеюсь! Я не про то, что будет потом, я про то, что сейчас. А сейчас ты вдруг вынырнула откуда-то – и вдруг за какое-то мгновение я ощутил себя в тебе, и это было круто. Важно не то, что будет, а то, что уже случилось. А случилось то, за что я тебе безусловно благодарен. Вот это твое выныривание из ниоткуда – собой . И словно все «неположенные места» уже кем-то положены. Вот это-то и удивительно. А в точке удивления, как известно, рождается философия.

– Аааа… Я твоя Таис! Назначаю тебя своим Музом.

– Пост принял!

Дальше Энлиль (в следующем воплощении – Меркурий, ведь думала, что встретилась с инопланетянином, а оказалось – с планетой) погружается в мое литературное авторство на странице известного интернет-ресурса.

– Прочитал «Шиву». Весь в мурашках. Как же ты офигительно точна.

И через некоторое время:

– Господи, как же тебя много. В каждой точке много. Это я читаю стихи.

А потом – так:

– Просто ты очень сложная. Многомерная. Многозвучная. И не надо говорить, что все многомерны. У тебя в каждой строчке эта множественность. И при этом – целостность. И ключевая метафора «Шивы» в значительной мере про это. Ты про нечто сущностное и глубинное, которое проступает через множество внешних оболочек. Про подлинность и целостность себя, которая проступает и рождается сквозь эту множественность. Во всяком случае, это то, что слышится мне.

И как, что мне на это?.. Во-первых, изумило точное попадание в самый, можно сказать, сакральный среди множества текстов. Во-вторых… кому не приятно про себя – эдакое? Это было то, что нужно – но чего не ждала. И так будет впредь: при каждом контакте, виртуальном или очном, он будет давать мне нечто неожиданное, встраиваемое в то мое место, где ощущался дефицит. А в первом разговоре – слишком остро. Взять его дары трудно, отказаться – невозможно, и я, повиснув, болтаюсь в моменте.

– О, боги! Надо ж соответствовать, кошмар просто. Это очень знаково, что именно то самое прочел…

– Хохочу про «надо же соответствовать».

– Хорошо, что я сонная, полудохлая после болезни, мне многое фиолетово, я поехала. Не буду одеваться красивенько и замазывать поверхности, маскироваться.

– Сонную, дохлую – буду обнимать долго-долго. Буду любить тебя, изъеденную неприкрытыми язвами.

– Можно меня даже не любить.

– Не любить – нельзя. Тогда какой смысл? Ты же меня любишь – сама пишешь. Вот и мне некуда деваться.

– Я могу спрятать…

– Дурочка. Ты уже есть. Все равно разоблачу. Чего-то просто тебя хочу. Вдруг и сразу. Но ты можешь не обращать на это внимания. Мне нравится это как фон.

– Я рада, что не повелась на твой намек тогда: ты не должен был стать моим терапевтом. Ты Друг. С терапевтом – табу. Целоваться и хочу-тебя даже как фон.

– Мне понравилось то, как ты пишешь про кожу.

– Эротизировался от моих словоблудий, да.

– Нет, ты знаешь, от текста про Шиву – нет. Он слишком острый и пронзительный. А вот от этой нашей словесной игры – да. Мне нравится твоя готовность дразнить и дразниться. И как будто комната наполняется твоими секретными запахами.

– Это отвратительно. Про комнаты наполнение (смайл, смайл…). Я же незнакомая! Чужая.

– Ты же сама написала, что я свой . И я почувствовал, что это правда.

– Да, наверное. Метафизически. А телу привыкнуть надо. Или хотя бы познакомить их, эти оболочки.

– Да тело, собственно говоря, и есть самая что ни на есть метафизика. Тогда, когда оно настоящее.

– Мое тело сейчас не готово к мужско-женскому свиданию.

– Не обращай на него внимания. Пусть живет своей жизнью. Доверься ему. Не готово – значит, ему виднее. Можем просто бродить по лесу. Я бы, пожалуй, хотел с тобой побродить. И даже, возможно, поблуждать. Ты приедешь, и я буду смотреть на тебя с изумлением и какое-то время не узнавать ту, с кем все утро веду эту сумасшедшую переписку. Потому что это тоже всего лишь часть тебя.