Харриет Лернер - Всё сложно. Как спасти отношения, если вы рассержены, обижены или в отчаянии

Болезненные события происходят со всеми нами, и мы все можем привязаться к своей боли. Мы способны привязываться и к идее о том, что, если злиться долго и думать об этом весьма упорно, то обидевший нас человек поймет, насколько ужасно он поступил с нами. Чего, разумеется, никогда не случится.

Трудно отказаться от притягательной фантазии, что, если хвататься за праведный гнев, обидчика рано или поздно вдруг осенит, и он приползет на коленях, чтобы извиниться, а главное – почувствует себя таким же несчастным, если не более. Итак, позвольте мне еще раз повторить, что, если ваш обидчик еще ничего не понял, то и не поймет. И пока вы сидите и размышляете об ужасном поступке своих бывших девушки или мужа, этот человек, возможно, отлично проводит время где-нибудь на пляже. Тот факт, что вы единственный, кто страдает, может стать лучшим аргументом для того, чтобы отказаться от негативной привязанности.

Должна ли Мэри простить Боба? Конечно, нет. Она не должна прощать того, как он поступил с ней, потому что произошедшее – очень реальная часть ее истории. Это не отрицает целебную силу прощения. Мы знаем, что прощение – божий дар и всегда полезно и, конечно, всегда лучше сменить гнев и боль на любовь и сострадание. Некоторые люди обладают выдающимся, незаурядным умением прощать. Мэри не принадлежала к числу таких людей.

Но ей нужно было сделать так, чтобы Боб меньше влиял на ее жизнь. Гнев не давал Мэри забыть его, хотя на сознательном уровне она хотела это сделать. Интенсивность отрицательных эмоций сохраняет наше чувство единения с человеком так же, как и интенсивность позитива. Гнев Мэри был словно клей, которым она приклеилась к Бобу, хотя ее гнев выражался в постоянной навязчивой идее о том, «почему» Боб обидел ее, чего Боб, скорее всего, и сам не понимал.

Мэри нужно было спросить себя, что же такого особенного в этом парне, что он по-прежнему имеет такую власть над ней. Боб, вероятно, никогда уже не поговорит с ней, но спустя два года после их разрыва Мэри так и не двинулась дальше. Идти дальше не значит забыть или оправдать поведение другого человека. Это означает защитить себя от агрессивных последствий застревания на одном месте. Хронический гнев и горечь рассеивают нашу энергию и подрывают в нас творческое начало. В каждом из нас есть определенное количество энергии, питающей наш дух. Если 5 (или 75) процентов этой энергии направлены на ненависть к кому-то, кто нас обидел, то эту долю нельзя потратить на другие занятия. А чрезмерная сосредоточенность на потере может привести нас к расфокусированию внимания к другим потерям, предательствам и обманам из прошлого, тоже заслуживающим нашего интереса.

Иногда мы не можем сделать ничего, чтобы принудить другого человека поговорить с нами. Трудностью для Мэри было заставить отступить свои негативные чувства, чтобы ощутить себя любящей, сильной, спокойной и цельной. Застряв в прошлом из-за своего гнева и боли, она не могла жить полной жизнью в настоящем, не могла двигаться вперед, в будущее с оптимизмом и надеждой. По каким-то своим причинам Боб был не способен отнестись к ней с уважением или добротой. Поэтому она должна была уважать и защищать себя, не позволяя болезненным эмоциям настолько заполнить ее повседневную жизнь.

Общение с Бобом все-таки стало возможным после того, как Мэри начала тратить энергию на то, чтобы как можно лучше проживать свою жизнь. Она была в восторге от новой работы, ухаживала за собой и больше не сосредоточивала на Бобе свое основное внимание. Прежде он ощущал отчаяние Мэри и полностью отгородился от нее. Возможно, он не хотел чувствовать себя еще хуже, да и мог не знать, что заставило его прервать отношения. Возможно, он опасался, что общение с Мэри, когда он уходил от нее, может ослабить его решимость.

Боб не проявил ни зрелости, ни доброты, когда отгородился от Мэри в период разрыва. Хотелось бы – и ради него самого, и ради нее, – чтобы он вел себя более достойно. Вероятно, самооценка Боба пострадала, когда он разорвал отношения самым легким и наименее смелым способом. Но до тех пор, пока на словах и на деле Мэри демонстрировала настрой: «Моя жизнь понесла такой урон, и все, что мне нужно, это поговорить с тобой, чтобы понять, что произошло», – Боб не собирался ставить себя в эмоционально уязвимое положение. Он также, скорее всего, знал, что ей ничего не поможет, кроме как если он вернется к ней, и они будут работать над отношениями. Мэри говорила: «Я просто хочу разобраться», – но это не совсем так или, по крайней мере, не вся история. Она хотела, чтобы он страдал так же, как заставил страдать ее, и это совершенно нормальный человеческий порыв.

В конце концов, с моей помощью Мэри написала короткое письмо Бобу, рассказав ему о своей новой работе и поделившись парой мыслей о своей части вины в трудностях между ними: например, о том факте, что она, должно быть, спала на ходу, что не видела никаких проблем. Она сообщила ему, что была бы рада услышать его точку зрения об их отношениях, их достоинствах и недостатках, с его текущей точки зрения, в том числе о причинах разрыва. Мэри закончила письмо словами: «Если ты мне не ответишь, желаю тебе успехов во всех твоих начинаниях – и обними за меня Пучи [собаку Боба]». Она начала и закончила письмо на светлой ноте.

Мэри редактировала его несколько раз, прежде чем отправить. Я заверила ее, что четыре страницы текста мелким шрифтом, как это было в первом варианте, оттолкнет Боба так же, как удар в нос. В самом деле, если вы хотите сделать так, чтобы вас не услышали, просто напишите очень длинное, подробное письмо, может быть, даже доказав свою точку зрения по-другому – на случай, если адресат не понял ее в предыдущие несколько раз. Когда другой человек, будь то ваш любовник, бывший муж, мать или ребенок, уже избегает вас или активно защищается, следует снизить интенсивность, а не повышать ее, если вы надеетесь начать диалог.

Хотя Мэри не получила ответа от Боба, она смогла понять его молчание просто как знак того, как неловко ему было из-за разрыва их отношений. Несколько месяцев спустя она случайно встретила его в торговом центре и пригласила выпить с ней чашечку кофе. Боб согласился, что, я убеждена, объяснялось исключительно тоном предыдущего письма Мэри и ее способности радушно поприветствовать его. После нескольких общих фраз Боб взял на себя инициативу и сказал: «Я сожалею, что расстался с тобой так. Я просто не видел смысла делать это лично, потому что не знал, что сказать». Когда Мэри попросила его больше рассказать о своем решении, он ответил: «Мне нужно было уйти. Я чувствовал, что будет ошибкой, если мы поженимся. У меня не было внятного объяснения».