Михаил Клупт - Демография регионов Земли. События новейшей демографической истории

Во многих странах Латинской Америки в последние десятилетия наблюдается настоящий «бум» организаций гражданского общества, активное участие в которых принимают представители «среднего класса». Часто такие организации являются участниками международных программ (в том числе в области здравоохранения и репродуктивной медицины).

В странах Центральной Америки неправительственные организации сыграли значительную роль в создании системы первичной медицинской помощи; в Бразилии, например, они способствуют снижению материнской смертности, а также ведут разъяснительную и «переговорную» работу в районах, отличающихся высоким уровнем смертности от насильственных причин. [295]

Особая тема, выходящая за пределы данной работы, – кубинский феномен. Ожидаемая продолжительность жизни на Кубе (75 лет у мужчин и 79 у женщин) является сегодня одной из самых высоких в Латинской Америке и близка к соответствующим показателям наиболее развитых стран мира (в США, соответственно, 75 и 80 лет). Продолжительность жизни на Кубе была очень высока уже в начале 1950-х гг. и составляла тогда около 60 лет. Куба в то время далеко опережала по этому показателю своих островных соседей Гаити (38 лет) и Доминиканскую Республику (46 лет). После кубинской революции (1959) в стране были достигнуты значительные успехи в борьбе со смертностью. Говоря об их причинах, эксперты отмечают высокий статус здоровья в системе приоритетов государства и ценностей населения, высокий уровень квалификации кубинских врачей и хорошо налаженную систему здравоохранения. [296]

Особая роль иностранной помощи.Чтобы повысить среднюю продолжительность жизни с 40 до 60 лет, Англии потребовалось около 90 лет (с середины 1840-х до середины 1930-х гг.), Мексике и Чили – около 30 (с середины 1930-х до середины 1960-х). [297]Латиноамериканским странам удалось, таким образом, «рывком» преодолеть тот путь, по которому западноевропейские государства, находившиеся в авангарде снижения смертности, шли долгие годы. Говоря о причинах столь быстрого продвижения, нельзя не упомянуть о внешнеполитической ситуации и роли иностранной помощи.

Страны региона двигались в кильватере научных и технологических достижений Запада, и это существенно помогало им в «гонке преследования». США, в особенности после кубинской революции (1959) и карибского кризиса (1962), рассматривали помощь латиноамериканским государствам как важное направление «сдерживания мирового коммунизма», что также облегчало странам региона доступ к современным достижениям в области медицины и здравоохранения. В начале 1970-х гг. говорилось даже о том, что «программы общественного здравоохранения более не зависят от состояния экономики страны, а определяются технологиями и заинтересованным участием наиболее передовых стран мира». [298]Данный тезис представляется, однако, некоторым преувеличением.

Перипетии экономического развития.На демографическое развитие стран региона, несомненно, оказывал влияние и их экономический рост – динамичный, но далеко не плавный. Бразилия, где ВВП (ППС) на 1 жителя составлял в 1950 г. лишь 75 % от среднемирового, к началу XXI в. вплотную приблизилась к среднемировым значениям этого показателя. По общему же объему ВВП (ППС) южноамериканский тропический гигант находится сегодня на девятом месте в мире. В Мексике среднедушевой ВВП (ППС) в 1950 г. составлял 93 % от среднемирового уровня, а в 2004 г. – уже 111 %. [299]В то же время периоды быстрого поступательного движения, такие как бразильское «экономическое чудо», когда во второй половине 1960-х – первой половине 1970-х гг. ВВП увеличивался на 9 % в год, чередовались с финансовыми кризисами: в Мексике в 1995 г., в Бразилии в 1999 и 2002 гг., в Аргентине – в 2001–2002 гг.

В 1980-е гг., иногда называемые «потерянным» десятилетием Латинской Америки, исчерпала свои возможности политика импортозамещающей индустриализации, направленная на создание и развитие национальной промышленности. Эта политика была призвана излечить застарелую болезнь латиноамериканской экономики – зависимость от импорта, а следовательно, и от колебаний цен внешней торговли – и выражалась в широком участии государства в экономической жизни общества, государственном контроле над валютным курсом, создании таможенных барьеров, защищающих национальную промышленность. Результаты, как это часто бывает в экономике, оказались двойственными. Были привлечены значительные иностранные инвестиции, обеспечена технологическая модернизация промышленности, в течение некоторого времени наблюдался быстрый промышленный рост. Однако затем начал раскручиваться маховик инфляции, резко обострилась проблема внешнего долга.

В 90-е гг. ХХ в. на смену политике импортозамещающей индустриализации пришли неолиберальные экономические реформы. Их экономические последствия также оказались крайне неоднозначными. «Структурная адаптация» (то есть адаптация всей жизни общества к требованиям «свободного» рынка), обуздав инфляцию, на какое-то время обеспечила экономический рост, но одновременно сделала «лишними» для экономики целые регионы, вытолкнув из активной экономической жизни миллионы людей. Различными были и последствия неолиберального экономического курса в крупнейших латиноамериканских странах.

Наиболее успешно развивалась экономика Чили. В первое десятилетие после государственного переворота 1973 г., совершенного военной хунтой, физический объем среднедушевого ВВП в постоянных ценах вырос лишь на 3,0 %. Однако с 1983 по 1995 г. рост данного показателя составил 67,7 %, а с 2000 г. по 2003 г. – еще 5,1 %. В Аргентине, Бразилии и Мексике итоги экономического развития оказались не столь успешными: периоды роста перемежались с кризисами, а в начале XXI в. физический объем среднедушевого ВВП снизился: в Аргентине (в 2003 г. по сравнению с 2000 г.) на 10,8 %, в Бразилии, соответственно, на 1,4 %, в Мексике – на 2,8 % . [300]В результате доля населения Латинской Америки, оказавшегося за гранью нищеты после 1997 г., «застыла» на месте (1990 г. – 22,5 %, 1997 г. – 19,0 %, 2004 г. – 18,6 %). [301]

В двух крупнейших по численности населения странах Южной Америки – Бразилии и Колумбии – начиная с 1980-х годов обозначились кризисные тенденции в смертности мужчин трудоспособного возраста. В Бразилии ожидаемая продолжительность жизни мужчин в возрасте 30 лет снизилась с 40,67 года в 1975–1980 гг. до 38,05 года в 1980–85 гг. Хотя в 1985–1990 г. данный показатель вырос до 38,49 года, смертность в возрастной группе 15–30 лет продолжала повышаться. Лишь к 1990–1995 гг. данная тенденция прекратилась, и ожидаемая продолжительность жизни мужчин в возрасте 30 лет увеличилась до 39,05 года, так и не достигнув, впрочем, уровня 1975–1980 гг. В Бразилии в целом в 1980-е гг., а в ряде штатов и в первой половине 1990-х гг. наблюдался рост смертности от внешних причин. [302]Аналогичные тенденции наблюдались также в Колумбии, где с середины 70-х до середины 90-х гг. прошлого века наблюдалось постоянное увеличение смертности мужчин в возрастных группах 15–30 лет, а с середины 80-х годов – 30–40 лет. [303]