Валентина Козырева - Психологическая помощь клиентам в ситуации утраты ребенка

Дж. Боулби, развивая взгляд Фрейда о том, что первые годы жизни влияют на события в последующей жизни, расценивает переживание утраты как переживание утраты объекта привязанности. Привязанность развивается в младенчестве, целью данного инстинктивного поведения является близость к материнской фигуре. Поведение привязанности продолжает быть активным и в последующей жизни, когда оно направлено на какую-то значимую фигуру. Именно привязанностью он объясняет чувство гнева, появляющихся в первое время у утративших. И гнев, и паника, и другие эмоциональные проявления у лиц, понесших утрату, по мнению Дж. Боулби, являются нормальными и адекватными. Хотя интенсивность печали и различаются, но общим являются четыре фазы траура:

1) фаза оцепенения (от нескольких часов до недели) – ошеломленность и неспособность принять и осознать известие о смерти.

2) фаза острой тоски и поиска утраченной фигуры (несколько месяцев – год) – понимание реальности утраты, вспышки острого горя, оплакивание, поглощенность мыслями об умершем, тенденция видеть в окружающей действительности доказательство того, что умерший жив, и искать его.

3) фаза дезорганизации и отчаяния – горе достигает максимальной точки переживания, нарушаются социальные контакты.

4) фаза большей или меньшей степени реорганизации – утративший признает свое право продолжить жизнь дальше без умершего, энергия окончательно отрывается от объекта привязанности.

Ф. Е. Василюк рассматривает утрату как переживание, во время которого человек сталкивается с новой для него реальностью – миром без ушедшего и пытается ее освоить за счет направления всей психической жизни на осмысление произошедшего, на приведение в соответствии внешней реальности и внутреннего мира, на регуляцию поведения в новой обстановке. Он называет переживание горя одним из самых таинственных проявлений душевной жизни: «Горе уникально, оно зависит от единственных в своем роде отношений с ним, от конкретных обстоятельств жизни и смерти, от всей неповторимой картины взаимных планов и надежд, обид и радостей, дел и воспоминаний» [13, с. 237]. Он не согласен с психоаналитической концепцией, по которому «идеальное» горе подчинено схеме «С глаз долой – из сердца вон». «Человеческое горе не деструктивно (забывать, оторвать, отделиться), а конструктивно, оно призвано не разбрасывать, а собирать, не уничтожать, а творить – творить память» [13, с. 232]. Взамен психоаналитической «парадигмы забвения» (отторжение от образа утраченного) предлагает «парадигму памятования», когда процесс утраты концентрируется вокруг необходимости переструктурировать отношения с утраченным и сформировать его новый образ для сохранения в памяти, которую он называет «сокровенной сутью человеческого горя». «Работа горя» – постепенный переход утратившего из психологического пребывания в прошлом с утраченным в настоящее время, когда человек становится свободным от привязанности и может направлять высвободившуюся энергию на другие объекты. Это не значит, что надо забыть ушедшего и жизнь с ним, это значит понимать, что ушедший не будет частью будущей жизни, он будет только частью памяти Стадии, предложенные Василюком, во многом схожи со стадиями симптоматологического направления: шок и оцепенение, поиск, острое горе, страдание и дезорганизация, остаточные толчки и реорганизация, завершение. Эти процессы связаны с попыткой утратившего осознать соотношение двух миров: мира, где ушедший был жив (воспоминания о нем) и мира, где его уже нет (реальность, в котором ему надо найти место и роль). Боль уйдет, если человеку удастся вынести песчинку воспоминания и рассмотреть ее в настоящем, «здесь-и-теперь», состояние «настоящее в прошедшем» ему нужно преобразовать в «прошедшее в настоящем». Он считает, что память является единственным средством примирить прошлое с настоящим.

Т. Уолтер считает, что ушедший может выступать в качестве модели поведения, как советчик, как значимая часть прошлого.

И Ф. Е. Василюк, и Т. Уолтер считают, что переживание утраты заключается в поиске новых ролей, утерянных в связи с потерей, и новых смыслов (в связи с утратой оказывается утерянным смысл определенных жизненных составляющих). Они подчеркивают активность психологической проработки прошлых отношений с утраченным.

Д. Калшед, представивший новую концепцию психической травмы, синтезировав теории различных психоаналитических исследований, предположил, что травмированная в результате утраты психика в последствии продолжает травмировать саму себя. Травмирующий процесс не заканчивается с прекращением внешнего акта, но продолжается с не меньшей интенсивностью во внутреннем мире пострадавшего. Такие люди часто затем попадают в жизненные ситуации, в которых подвергаются повторной травматизации.

Дж. Холлис считает, что, если переживания потери нет, значит не было ничего ценного. Потеряв близкого, необходимо оплакать эту утрату, признав ценность того, что мы имели, осознать их вклад в сознательную жизнь и свободно жить с этой ценностью, привнося ее в свою деятельность. Таким образом, человек не отрицает потерю, а трансформирует ее: «Ничто из того, что мы интериоризировали, никогда не потеряется. Даже в потерях остается какая-то часть души» [76, с. 55].

IV. Переживание утраты как процесс «смысловой реконструкции».Разрабатывается в рамках конструктивистской психологии. Переживание утраты относится к смысловой сфере и представляет собой процесс смысловой реконструкции. Этот процесс сугубо индивидуален и не поддается разделению на общие для всех стадии. Индивидуальность переживания утраты проявляется в субъективной версии событий. Конструктивисты считают, что горе влияет на идентификацию и самоотношение утратившего, они учитывают влияние семейной и культурной среды на переживание утраты. По их мнению, работа горя проходит в трех связанных между собой системах – человек, семья, ближайшее окружение. Они обращают внимание на культурно-религиозный аспект утраты – какие традиции в отношении утраты приняты в данном обществе. У каждого человека есть пренарратив – осмысленное представление о будущем, включающее ожидания, мировоззрение, надежды. Травматические события разрушают пренарратив или требуют его значительной корректировки и включения в него осмысленной версии произошедшего. Построение пренарратива возможно только при осознанности переживания. Так, отрицание связано с невозможностью принять смерть близкого и попыткой приостановить на время неприемлемое для сознания событие, пока не наступит его сознание. Тревожность свидетельствует, что смерть лежит за пределами его возможностей объяснения. Конструктивисты считают, что нужно не просто привыкнуть к событию и принять реальность этой утраты, но и включить ее в жизненную картину и найти его глубинный смысл. Результат переживания утраты близкого человека – личностное развитие.