Карл Абрахам - Классические психоаналитические труды

В то же время исследование реакций на сновидения пациента проливает немало света на собственные отношения аналитика к пациенту. Аналитик, например, скорее всего, не будет обманут энтузиазмом пациента по поводу анализа снов. Но возможно также, что какое-то время он может не замечать признаки собственных реакций на материал сновидений. В течение такого, в другом случае неясного периода анализа он может с радостью ухватиться за эпизод сновидения в надежде прояснить текущие затруднения. Это совершенно обоснованная, законная и повседневная процедура. Но в настоящий момент нас интересует не технический аспект данной ситуации – гораздо больше нас интересует реакция облегчения, испытываемая аналитиком и указывающая, что он действительно беспокоился из-за внешнего отсутствия продвижения в аналитической ситуации. Другими словами, его отношение к данному конкретному фрагменту аналитического материала было отчасти усилено субъективным напряжением.

Предположим, тем не менее, что аналитическая ситуация не была туманной, что в картине анализа преобладал негативный перенос и что придирчивая и раздражительная критичность пациента перемежалась фрагментами сновидений. Тогда любая тенденция заняться материалом сновидения, исключающая активное разыгрывание переноса, должна заслуживать определенной самопроверки на той основе, что, казалось бы, безличностный характер сновидения может дать аналитику такую же передышку от неприятных переживаний, как это происходит с пациентом. Легко наблюдать за собой поочередное исполнение ролей героя и злодея до тех пор, пока нет сомнений относительно элемента «как будто», однако актер-продюсер (пациент) при разыгрывании переноса не знает ни о каком «как будто». Так же как он сознательно вполне искренен в своем присвоении эго-синтонных частей, он совершенно убежден, что его проекция на аналитика эго-дистонных ролей есть простой описательный факт. В течение длительных периодов аналитик будет чувствовать, что к нему относятся как к живому воплощению качеств и отношений, отвратительных для его собственного идеала.

В любом случае ясно, что прежде чем обратиться к неврозу переноса, мы должны внимательно рассмотреть главные личные факторы, которые могут вмешаться в объективную оценку переносов пациента или в его анализ в целом.

В определенной мере мы уже коснулись данного вопроса вначале, обсуждая концепцию «идеально проанализированного аналитика», и здесь я не намерен повторять различные интерпретации данного мифа. Нас интересует не миф, а реальные субъективные реакции среднего аналитика. И мы вполне можем начать наше исследование с рассмотрения того исходного материала, из которого образуются психоаналитики, и с тех особых стрессов, которым они подвергаются в своей работе.

Что касается первого вопроса, то кажется бессмысленным скрывать тот факт, что, какими бы ни были сознательными и бессознательными мотивы для выбора профессии психоаналитика и какими бы ни были его конкретные способности для работы с человеческими конфликтами, никаких особых оснований выделять будущего аналитика среди ему подобных нет. Популярная теория о том, что все психологи являются чудаками, несомненно, имеет подтверждения, но если мы будем судить по социальным реакциям различных психологических групп, то совершенно очевидно, что в плане эмоциональной и интеллектуальной устойчивости профессиональный психотерапевт столь же уязвим со стороны актуальных психических стрессов, как и представители любой другой профессии. Иногда он может лучше сохранять свое лицо или демонстрировать менее строгие социальные реакции, чем могло ожидаться. Но в любом случае совершенно абсурдно приписывать ему или даже требовать от него личной адаптируемости свыше уровня, ожидаемого от индивидуума его типа.

Обращаясь к особым стрессам, присущим профессии аналитика, стоит напомнить себе, что внутренние стрессы для аналитика, так же как и для пациента, при прочих равных условиях более важны. Внешний стресс или травма активизирует внутренний (предрасполагающий) стресс. Поэтому все, что возбуждает Ид аналитика, которое в любом случае столь же активно, как и Ид кого-либо другого, должно вызывать определенные внутренние волнения. За маской профессионального спокойствия и незаинтересованности психический аппарат аналитика будет так же защищать себя, как и всегда. Как бы счастливо его инстинктивные влечения ни сублимировались в профессии психоаналитика, функцией его психики является работа с действующим стимулированием и снижением его интенсивности. А поскольку существующие в аналитической практике стимулы высоко избирательны и борются с заново организованной в психике аналитика защитной системой, не будет неоправданным предположить, что данная защитная система будет нуждаться в постоянном ремонте.

Легко увидеть, что такого рода ситуация обязательно возникнет. Представьте, например, механизм проекции, который так часто используется пациентами в анализе. Проекция – это возврат к инфантильной системе (или сохранение ее), при которой внутреннее удовольствие Эго охраняется от внутренних болезненных элементов путем проекции последних на внешний «болезненный» мир. При любой возможности пациент проецирует собственные «болезненные» идеи, например, как если бы это не он был неполноценным и заслуживающим наказания за свои вызывающие вину идеи – это аналитик, который является дураком и заслуживает позора. Тем самым пациент стремится очистить свой внутренний мир удовольствия от болезненных идей и весьма умело направляет отвергнутые части на личность аналитика. Но его цель требует большей точности, чем он думает. Его аналитик прошел через такое же развитие Эго, использовал качественно идентичные механизмы защиты и в свое время проецировал в буквальном смысле сколько душе угодно. Однако, как можно заметить, с тех пор он был проанализирован – идея стимулирующего рода больше не действует на его психику избирательно. С этим можно достаточно легко согласиться – если анализ аналитика был успешно завершен, то он не будет гиперчувствителен к продуктам бессознательной фантазии своего пациента. Но в строгом смысле этого термина он не будет и невосприимчивым, что в реальности подразумевает знакомство с защитами. Он будет способен транслировать такие продукты, не реагируя на них. Но выслушивание фантазии или описания внешних событий, в которых аналитик прямо не участвует, является ситуацией, отличающейся от наблюдения себя играющим в психике пациента и в отношении него всякого рода реальные и низшие по значению роли. Это, по сути, нападение на его Эго. Считая, что собственные специфические чувства неполноценности аналитика, его бессознательная сексуальная тревожность и чувство вины из-за фрустрированной враждебности были эффективно уменьшены в тренинговом анализе и что тем самым он должен быть свободен от тенденции обижаться или контратаковать, мы, тем не менее, должны признать, что ситуация переноса создает реальные и неизбежные раздражители и должна восприниматься как актуальный источник напряжения. Существует, конечно же, большое количество способов, посредством которых может создаваться стимулирующая ситуация. В конце концов, тот простой факт, что пациент автоматически не излечивается, является умалением силы аналитика, который на время может перевесить положительное удовлетворение от профессии аналитика.