Василий Аронэ - Открой глазА. Книга-эксперимент

– Ага, извиняю, епт, – сказал мой брат.

Мы тронулись с места.

– Вот докопался.

– Лех, может, домой поедем?

– Да, пожалуй, на этот раз я с тобой соглашусь. Поехали домой.

Не скажу, что Леша – глупый человек, но его отношение к жизни мне никогда не нравилось. Он мой брат, единственный родной человек, который сделал для меня больше, чем кто бы то ни было. Я люблю и уважаю его, но порой мне кажется, что если бы мы встретились с ним в другой жизни, в которой он мне не брат, то вряд ли бы стали даже друзьями.

Думаю, что люди в большинстве своем делятся на две категории: «те, которые» и «те, которых». В этой упрощенной таблице социальной иерархии получается, что я «бисексуал», который и подчиняется, и управляет. Вам интересно, как и чем может управлять слепой? Не забывайте, что благодаря брату у меня есть деньги, а они, вопреки расхожему мнению, работают даже на мертвых, у которых отсутствует не только зрение, но и остальные четыре чувства.

Денег у меня не так немного (брат ведь не олигарх), но их хватает, чтобы даже такая брошенная единица социума, как я, смогла почувствовать себя чем-то нужным и важным. Наверное, я перегнул палку. Важным я себя никогда не чувствовал, а нужным чувствую до тех пор, пока плачу деньги. Спасибо Леше, что он помогает мне в этом и никогда не отказывает. Да что там помогает. Он и привил мне эту идеологию. Возможно, она не самая высокоморальная, зато реалистичная и помогает мне адаптироваться в нашем, как бы вы ни хотели, но продажном, мире.

Ах, этот свежемолотый кофе! Кто бы и как его ни готовил, аромат кофейных зерен для меня как наркотик. Мне больше нравится вдыхать запах, чем пить. Вкус хорошего кофе, без сомнения, великолепен, но именно аромат превращает этот напиток в божественный.

В моей жизни есть несколько вещей, запахом которых я наслаждаюсь так же сильно, как ароматом кофе. Все эти вещи на удивление скучны и обыденны: скошенная трава, дерево, шоколад, виски, краска, духи, которыми пользуется Маша, и почему-то еще меня привлекает характерный запах аптеки (знаю, что этот набор привлекает многих, вот и я не стал исключением). Конечно, это не полный список, а, скорее, первое, что пришло мне в голову из всего спектра моего нюхательного хобби, но даже этого хватит, чтобы охватить и понять всю мою жизнь. Она зиждется на одних и тех же вещах, но я никогда не назову ее скучной. Никто не замечает, но все меняется каждый день – запахи, вкусы, а с ними меняется и сама жизнь. Я знаю, что на свете есть множество вещей, которые никогда не попадутся мне (вы говорите «на глаза») под нос, но могу с уверенностью сказать, что все самое важное обычно находится рядом. Если для обычного человека запахи становятся обыденностью, то я могу каждый раз услышать в них что-то новое.

Музыка тоже стала своего рода «запахом», который я мог ощущать и вдыхать каждый день с новой силой и с новыми мыслями. Она никогда не повторялась, открывая для меня новые грани. Каждая клавиша моего синтезатора стала такой родной, что я даже уже хотел каждой из них дать какое-нибудь прикольное имя. Почему о музыке я рассуждаю как о запахе? Самому странно это признавать, но через несколько лет увлечение переросло в наваждение, без нее я не мог прожить и дня. Я погружался в мир связанных невидимой нитью звуков, мелодий, в котором находил для себя пристанище. Целый персональный мир. Я научился чувствовать музыку пальцами и вдыхать ее аромат. Зрение, конечно, не возвращалось, но погружаясь в музыку, я на какое-то время забывал о своей слепоте. Это было способом уйти от реальности, стало моим «наркотиком». Я не только вдыхал, но и видел, как из звуков сплеталась иная реальность – неповторимая, закрытая. И главное – я был творцом этого мира. Новая вселенная зарождалась от сотен взрывов, и каждый взрыв имел свое, не похожее на другие звучание.

Несмотря на мою откровенную бездарность на этом поприще, я старался играть много и подолгу. С наличием свободного времени мне повезло, оно принадлежало мне полностью. Слепому, как правило, спешить некуда. Меня нигде не ждали, наверное, потому что каждый знал – я навряд ли смогу прийти вовремя.

Может, это самовнушение, но через некоторое время я стал замечать прогресс. Леха переставал шуршать ботинками и цыкать языком во время моей игры. Я уверен, делал он это не из вежливости. Уж я-то знаю. А Маша просто врать не умеет, поэтому когда она говорила, что я сыграл хорошо, значит, я сыграл хорошо.

Не скажу, что мир стал кардинально меняться. Нет, планета крутилась, солнце светило, судя по прогнозам новостей, а я по-прежнему ничего не видел. Но нельзя не признать, что во мне появилось что-то, чего раньше не было. Надежда, что ли. Впервые в жизни понял, что даже я могу стать кем-то, могу прославиться. Не меркантильность двигала мной, а обычные человеческие амбиции. Раньше они спали глубоко во мне, потому что я не понимал, чего в нашем мире может достичь человек, который этого самого мира никогда не видел.

Впервые за четверть века своего существования я захотел не просто быть, я захотел творить. Небольшое устройство с клавишами для извлечения разных звуков стало для меня магическими очками, благодаря которым я не просто мог молчаливо наблюдать, но и вносить что-то свое в мир, который до этого казался мне непостижимым и чужим. Как повезло, что одно из немногих, чем может заниматься слепой, оказалось мне по душе? Я стал понимать великих слепых музыкантов. Не скажу, что приблизился к их таланту, но смог посмотреть на все их глазами (да, именно посмотреть).

Динь-дон-динь-дон. Пожалуй, именно таким образом мне поначалу представлялась нотная грамота. Если быть честным, я и сейчас понятия не имею, как пишутся многие ноты. Но если над чем-то упорно работать, труд обязательно даст плоды. Я не обладал идеальным слухом. Или думал, что не обладаю. Во всяком случае, первые адекватные вещи я начал играть лишь спустя год упорных каждодневных репетиций. И задумался о большем.

– Алло, привет, Лех, как дела? Как на работе?

– У тебя что-то случилось? – по голосу я сразу понял, что ему не до разговоров о музыке, но решил не откладывать.

– Да так, просто хотел спросить кое-что… Ты занят?

– Ты хотел спросить, занят я или нет?! – разговор еще не начался, а он уже срывается на крик. Плохой знак, но я упертый баран, поэтому продолжил.

– Нет, я хотел спросить: помнишь, пару недель назад мы с тобой говорили, что ты у знакомых поспрашиваешь про мое выступление? Можно ли мне будет поиграть в каком-нибудь заведении?

– Хорошо, что напомнил. Я с Лебедевым поговорил. Помнишь, мы к нему заезжали пару лет назад, у него ресторан недалеко от центра? – он не дал мне ответить, помню я этого Лебедева или нет, хотя это было неважно.