Василий Аронэ - Открой глазА. Книга-эксперимент

– Так вот, – продолжил Леха, – Лебедев сказал, что, в принципе, это возможно, но сначала он хочет послушать, как ты играешь.

Бывает, ждешь от человека одной реакции и даже полностью приготовился к ней, а взамен получаешь что-то неожиданное. Ответ брата порадовал, но был так непредсказуем, что вызвал противоречивые эмоции.

– Офигеть! Круто! Спасибо, когда к нему поедем?

– Он пока в отпуске, прилетит через неделю. Ты пока порепетируй, – внезапно в трубке послышался нервный женский голос, призывающий к вниманию. – Все, Марк, давай, мне некогда, завтра поговорим.

– Ты же начальник, а такое ощущение, что ничего там не решаешь. Вон, баба какая-то… – я не успел договорить, брат уже кинул трубку.

– Ладно, не суть… – сказал сам себе и нажал в быстром наборе другой номер.

– Новости, конечно, суперские! – по-моему, я даже сказал это вслух. – Надо позвонить Машке!

«Хотя нет, стоп! Я же сюрприз хотел для нее сделать. Тем более то, что все это выгорит, пока не точно, а все мы знаем, что подобные затеи часто срываются, особенно если о них много говорить», – эти мысли я точно уже не озвучил. Я же не совсем дебил, разговаривать с собой вслух целыми предложениями.

В голове все путалось от радости. Если бы у меня был какой-нибудь датчик измерения настроения, то, я уверен, в эту секунду он показал бы: «Превосходное». Хотя нет, он бы сказал: «Чума, как все круто!»

Я стоял рядом с выключателем и нажимал на кнопку. Щелчок – свет зажегся. Еще щелчок – свет погас. Хотя, может, он и не зажигался. Я слышал только щелчки, все остальное было моей фантазией. Я стоял так минут десять и нажимал на выключатель в надежде уловить хоть что-то. Зачем я это делал, объяснить трудно. Может, из-за того, что успехи, связанные с музыкой, стали явно себя проявлять и появилась надежда на что-то большее? Скорее всего, но за двадцать пять лет я привык к тому, что чудес не бывает. Внезапно, как по волшебству, потерять зрение легко, но эта магия почему-то не действует в обратную сторону. Нельзя получить его так же легко, как щелкнуть выключателем.

Мне кажется, что я уже начал различать какое-то подобие мелодии, чередуя частоту повторения выключения и включения света. Щелчки шли в определенной последовательности, создавая вполне определенный звуковой ритм.

«Я прямо диджей», – не успел я подумать об этом, как что-то резко разорвалось под самым потолком.

Все, блин, доигрался! Лампочка лопнула! Маша сейчас на работе, брата тоже лучше лишний раз не дергать, а то распсихуется, как с окном. Оставался один вариант: пойти на улицу, а вечером позвонить Маше – она поможет убрать осколки. До тех пор лучше в комнату не соваться.

Я не знал, чем себя занять, голова была забита мыслями о предстоящей поездке к Лебедеву. Неделя тянулась невероятно долго, и даже репетируя, я не мог сосредоточиться. Предвкушение распирало меня изнутри.

Оделся и вышел в подъезд. Опять запах сигаретного дыма пропитал всю лестничную клетку. Судя по тишине, сосед вновь успел уйти к себе.

Повернувшись направо, я вытянул руку и нащупал округлую, слегка обугленную зажигалкой кнопку лифта. Нажав, я ничего не услышал. Еще раз – и снова ничего. Нервическими движениями, как психопат, я сделал это еще раз десять, но не услышал никаких «признаков жизни». Выпрямив ладонь, я оперся на стену и провел рукой ровную прямую линию. Я вел ее до тех пор, пока не наткнулся пальцами на кнопку второго лифта. Вздохнув с облегчением, нажал на нее. Что за бред? Снова безрезультатно!

«Я что, еще и слух потерял? – с сарказмом подумал я. – Какого черта лифт не едет?»

В яростном порыве еще раз с силой вдавил кнопку, понимая, что никакого чуда не случится.

Домой возвращаться бессмысленно: вся комната в стекле. Если просто просидеть весь вечер на кухне, можно с ума сойти. Там, конечно, есть телевизор, но слушать его днем – мучение из-за скудного однообразия неинтересных программ. Кого-то или женят, или убивают, а иногда и все разом. Кажется, что эти передачи выпускаются для умственно отсталых. Второй вариант – послушать радио, но на нем сели батарейки (да-да, такая рухлядь еще существует, и она находится у меня дома).

Я развернулся и выставил вперед трость. Лестничная клетка была неширокая, поэтому палка сразу уперлась во что-то твердое. Я сделал два шага вперед и, ухватившись рукой за перила, начал искать ногой ступеньку. Нашел сразу, только ступеньки вели наверх. Пришлось боком подвинуться правее, чтобы найти нужную лестницу.

Все оказалось проще, чем я думал, и, не выпуская из рук перила, я быстро добрался до первого этажа. Уже через пару минут я оказался на улице.

Не успел перевести дух от незапланированного марш-броска, как в голову вновь полезли мысли о предстоящем выступлении. Они сбили меня с толку, и я застыл без движения – не могу идти и думать о чем-то, кроме того, куда и как я иду. Я не раз слышал истории о том, как человек шел куда-то, задумался и забыл, куда шел. Если же я задумаюсь о чем-то, кроме дороги, в лучшем случае отделаюсь переломом при падении в открытый люк, а в худшем – собьет машина.

Стоял и представлял громкие аплодисменты. Думаю, они стали бы лучшей наградой. Нет, не какой-то скандальный триумф с последующими газетными заголовками о слепом музыканте, достаточно было бы простого похлопывания по плечу от Леши и горячих объятий от Маши. Хотя и от гонорара я бы не отказался.

Не знаю, сколько я так простоял, пока в голову не пришла новая идея. Я достал из кармана свой плеер и сунул наушник в одно ухо, оставляя второе свободным для реального мира. Я слышал все: звук проезжающих мимо машин, лай собак, разговоры прохожих и мелодии великих композиторов. Странное сочетание возвышенного и приземленного на несколько минут погрузило меня в состояние, не передаваемое словами. Все слилось в единую композицию, как будто именно об этом шуме дороги, еле уловимых разговорах прохожих и звуках стройки писали в разное время, каждый по-своему, Чайковский, Моцарт, Вагнер, Вивальди… А может, своим шумом город каждый день говорит, что он и есть музыка. Я просто шел и наслаждался. По-настоящему, без посторонних мыслей. Истинное наслаждение приходит тогда, когда мы погружены в то, что любим, не замечая ничего вокруг.

Я шел так минут пять, а может больше. В такие моменты сложно уследить за временем. Почему моя прогулка была такой короткой? Просто дороги у нас в стране ремонтируют для вида. Я подвернул ногу, задев подошвой ботинка раздолбанный асфальт. Такое бывает, но привыкать не хочется.

Оставшуюся часть прогулки я был более чем аккуратен, поэтому экзальтация от своеобразного микса классической музыки и шума урбанистической среды больше не вернулась.