Татьяна Ревяко - Тюрьмы и наказания: Инквизиция, тюрьмы, телесные наказания, казни

Случилось то, как говорится в старинных рассказах, что молодые люди, отправившись срывать цветы любви в дюны, были застигнуты несколькими игроками в «Гольф» в таком критическом положении, что не могло быть ни малейшего сомнения в интимности их отношений.

Когда в этот вечер молодая вдова вернулась к себе домой, то под мышкой у нее был корсет, завернутый в газету.

Слух о скандальном происшествии пошел гулять по деревушке, проник в гостиницы, дошел до обитателей частных вилл и, наконец, до старого маньяка, составившего себе имя приготовлением паштетов.

О нем болтали вполголоса у парикмахера, в кафе; один богатый маляр, в довольно грубых и сильных выражениях, выразил все негодование, которое вызвало недостойное поведение г-жи Ван Удем среди крестьян и разных сумасбродов, проживавших на дачах.

В течение целых трех недель дело находилось в таком положении, под пеплом был скрыт огонь; одни только поставщики вдовы продолжали ей кланяться, хотя за глазами сильнее других высказывали свое возмущение.

Р. Д… должен был уехать в Париж; разлука была самая трогательная, г-жа Ван Удем отвезла его на вокзал, откуда остендский поезд умчал его далеко от сердца милой подруги.

В то время, как она, в самом меланхоличном настроении, возвращалась с вокзала домой, мечтая об уехавшем, ей попался навстречу Ван Мелен, подрядчик, — тот самый, который десять лет тому назад выстроил ей виллу.

Он ей посмотрел в упор в глаза, но не поклонился. С ней это случилось в первый раз, почему она была сильно удивлена, но не стала особенно долго размышлять о причине подобного невежества.

Когда она отпирала входную дверь своей виллы, двое уличных мальчишек бросили в нее два камушка, из которых один попал ей в спину.

Войдя в гостиную, превращенную в мастерскую художницы, она застала в ней свою горничную Мижку, которая ее ожидала.

— Знаете ли, сударыня, мой дядя, отпускающий на прокат экипажи, купил кафе и берет меня туда прислугой… Впоследствии, если барыня захочет меня опять взять, я с удовольствием пойду к ней…

Вдова почти не дала ей окончить свою речь:

— Отлично, уходите сию же минуту… Вот ваше жалованье, сейчас же забирайте свои вещи и уходите.

Кухарка ее Анна явилась к ней в спальную и тоже потребовала расчета.

Оставшись одна, она невольно задумалась над всеми этим событиями и решила через неделю уехать куда-нибудь путешествовать.

— Какие сумасшедшие, — думала она, ложась спать в постель, — что за кретины, они чего доброго всех возмутят против меня!..

Увы, тут было не возмущение, а настоящая революция!..

Главой заговора был подрядчик Ван Мелен, который увлек за собой еще маляра, одного извозчика и нескольких зубоскалов, отличавшихся особенной чопорностью.

Вся деревня была на их стороне вместе с беньерами, потому что Ван Удем была пугалом для всех матерей и мелких буржуазок, посещавших морские купанья, начиная от Бланкеберга по всему голландскому берегу.

Питербум из Ганда, охотник, любивший пропустить не одну рюмочку пунша в ресторанчике, открыто говорил первому встречному, что вилла «Золотой Рог» и ее владелица являются позорищем для всей страны… Благодаря им все честные люди избегают их берега.

— Разве это хороший пример для наших дочерей подобная потаскушка! — Каждый сочувственно поддакивал ему, напуганный мыслью, что подобное бедствие способно отвлечь богатых клиентов от их морских купаний.

— Ах, знаете ли, господин Питербум, мы найдем средство заставить ее уехать отсюда, — сказал Ван Мелен — если верить показанию на суде двух мужчин, сидевших в это время в ресторане, причем Ван Меле многозначительно подмигнул.

Было велено подать кружки пива, затем заговорщики начали бесконечные партии в пикет в ожидании рокового часа, когда явится возможность привести в исполнение их план.

По словам все тех же свидетелей на суде, в одиннадцать часов Ван Мелен и другие вышли из ресторана, каждый по одиночке, чтобы не возбудить ни у кого подозрения.

Впрочем, в этот час вся деревня уже спала и ни в одном окне не светилось огонька.

Все собрались около церкви; тут были Ван Мелен, маляр и четверо молодых людей, чего, впрочем, он и не отрицал на суде.

Трое других пожали плечами и один из них сделал подобное справедливое замечание:

— Как же так, значит мы ничего не увидим?

На это, по словам все того же обвиняемого, Ван Мелен ответил:

— Нужно делать так, как я говорю, иначе я отказываюсь от участия!

Еще немного поболтали о «деле» с разными шутками и остротами, вызывавшими смех среди полной ночной тишины.

Наконец, послышался звонок приближающегося последнего трамвая и, как только он ушел обратно в Брюгс, заговорщики двинулись по направлению к вилле Ван Удем.

Величественно и таинственно стояла вилла с угрожающим видом среди ночной тьмы. Сердца заговорщиков бились усиленно. Как никак дама, жившая на вилле, была богатая женщина; богатство, несмотря на всю глупость большинства участников, производило на них впечатление и заставляло относиться к себе с уважением.

— Ну, идем туда! — сказал Ван Мелен.

Он свистнул, на соседней вилле открылось окно и показалась голова женщины, освещаемая колеблющемся от ветра пламенем свечи.

— Это ты, Гендрика?

Да, лестница внизу около стены, я сейчас сойду…

Она сошла в сад виллы, воспользовавшись приставленной лестницей.

Тихонько, ключом, который ей дала ушедшая горничная, она отперла входную дверь и четыре человека вошли в комнаты, а двое, как было велено, остались сторожить.

— Ты поднимешься с нами? — сказал Ван Мелен.

— Понятно, — я знаю дом, — не раз помогала Минске гладить белье! Одни вы будете много шуметь… Вот что нужно делать: поднимитесь на террасу, а оттуда в большую комнату — гостиную, из нее прямо дверь в переднюю, где направо дверь в ванную и туалетную, а налево в спальную… Надо, чтобы кто-нибудь стал у окна и не дал бы ей его открыть…

— Само собой разумеется, — сказал Ван Мелен, — ну, идем.

Молча, они поднялись на террасу, при помощи ключа открыли стеклянную дверь в гостиную и вошли в комнату.

Все четыре мужчины дрожали, как осиновые листы, только молодая девушка была спокойна и вела их смело.

С тысячью предосторожностями они отперли дверь из гостиной в переднюю.

Мрак, господствовавший в передней, еще более усилил их страх и, не будь с ними девушки, они наверное удрали бы.

— Вот ее спальня, сказала девушка, указывая им рукой на дверь…

Собрав все свое мужество, Ван Мелен отворил дверь в спальную… Когда раздался шум от дверной ручки, все замерли… Но все было тихо. В комнате горела электрическая лампочка, закрытая зеленым колпачком; она слабо освещала комнату…