Татьяна Ревяко - Тюрьмы и наказания: Инквизиция, тюрьмы, телесные наказания, казни

3) Борьба с применением телесных наказаний в школе может быть успешною лишь только в том случае, если она будет направлена на ослабление и уничтожение причин, вызывающих применение этих наказаний; эта борьба должна улучшить общую постановку дела народного образования, улучшить положение преподавательского персонала и условия его педагогической подготовки, а также повысить уровень умственного и нравственного развития народа и вообще всех тех, кто приходит в какое-либо соприкосновение со школою».

Конечно, тяжелое, бесправное положение народного учителя, если при этом у некоторых учащих не хватает общего развития и достаточной нравственной силы, может поддерживать постоянно учителя в угнетенном или возбужденном, нервном состоянии и, таким образом, создавать нежелательную обстановку для применения насильственных мер против учеников. Но, по нашему мнению, автор отводит слишком малое место общим условиям нашей жизни и в том числе существованию телесных наказаний для взрослых и делению нашего общества на изъятых и неизъятых. Ведь самые раздражительные учителя и учительницы, прибегающие часто к телесным воздействиям на крестьянских детей, никогда не позволят себе побить своих учеников — детей помещиков и духовных. А почему? Конечно, не потому, что дети последних прилежнее и благонравнее, а потому, что они — дети изъятых, а крестьянские дети происходят от неизъятых; побои последних безопасны, а удар первых может повести к печальным последствиям для учителя. Ударь крестьянского мальчика, он смолчит, а помещичий или духовный может поднять большую бурю… Вот это общее убеждение в возможности и безнаказанности бить неизъятых и составляет прежде всего готовый оплот для телесных наказаний и в школах, и вне их. А потому в той борьбе, которую предлагает В. Петров против школьных телесных наказаний, должна занимать первое место самая энергичная борьба за отмену всех телесных наказаний в России: не будет неизъятых, быстро начнут прекращаться все незаконные побои взрослых и телесные воздействия в народных школах! Он правильно взглянул на это дело на съезде представителей учительских обществ в Москве и постановил возбудить общее ходатайство об отмене телесных наказаний.

В заключение не можем не привести одно сравнение между нами и Западом — тем просвещенным Западом, которым кстати и некстати нам, что называется, тычат в глаза. У нас есть, несомненно, немало лиц, которые признают пользу и необходимость телесных наказаний не только для детей, но и для взрослых, есть лица, которые сами назначают эти наказания и приводят в исполнение подобные приговоры, есть, наконец, лица, которые прибегают к собственноручной кулачной расправе с детьми и взрослыми. И в то же время у нас не много найдется таких педагогов, которые, подобно Мещерским, Грингмутам, Розановым, решились бы открыто, с поднятым забралом проповедовать и защищать urbi и orbi телесные наказания, — и в этом отношении мы отстали от Запада, где находятся истинные и откровенные до цинизма защитники этой позорной и вредной меры (настойчивость этих лиц, впрочем, вполне понятна: не для себя и не для своих отстаивают они пользу розог!). Два-три примера. Известный берлинский хирург Бергманн был вызван в суд в качестве эксперта по следующему делу: 9-летний мальчик-сирота бежал от побоев из католического монастыря, где монах с монахиней дали ему 59 ударов бамбуковой тростью. Вот что сказал профессор: «Я решительно не понимаю, какая тут может быт речь об истязании! Педагогическая порка — вот и все, и не поверите же вы судьи, что обвиняемые превысили свои права, — это было бы неслыханно!» После должного внушения профессору со стороны председателя о непозволительности его поведения на суде проф. Бергманн не нашел у мальчика следов истязания и высказал: «Может быть, все так и было, как засвидетельствовано врачом, но это только педагогическая порка, а основательную порку мальчик вполне заслужил» и т. д. Однако слова этого гуманного специалиста на суде были встречены ропотом, и германская печать объяснила взгляд его на телесное наказание тем, что он родился и воспитывался в России. К сожалению, этот упрек Россией вполне заслужен: у нас до сих пор существуют узаконенные телесные наказания. Но Бергманн не единственный, и немецкие профессора и врачи в своих руководствах о детских болезнях и школьной гигиене вовсе не осуждают применяемого в прусских школах телесного наказания или даже сами советуют его. Так, например, О.Jапке в руководстве по школьной гигиене описывает, как и чем должно производиться телесное наказание, и советует учителям «не прибегать к телесному наказанию в состоянии гнева, но пользоваться им с спокойствием и осторожностью». Другой врач Н.Rohlederв своей книге об онанизме советует прибегать в качестве лекарства к чувствительным телесным наказаниям, а для детей до 10 лет и к порядочным побоям (?!). Можно подумать, что автор овсе не знаком с разбираемым вопросом: как врач, он должен знать, что именно сечение детей является иногда первым толчком для онанизма. Напомним, что Ж. Ж. Руссо сам отмечает, что в первый раз половое чувство у него явилось после учиненного над ним сечения его воспитательницей. В нашей книге «Телесные наказания в России в настоящее время» приведен целый ряд фактов, указывающих вредное влияние сечения для развития преждевременного и ненормального полового чувства у детей.

Но не одна Германия, некоторые врачи и журналы другой просвещенной страны — Англии — идут еще дальше. Самый распространенный в Англии врачебный журнал «The Lancet» напечатал возмутительную статью о необходимости телесных наказаний вообще и в школах в частности. Вот некоторые выдержки из этой претендующей на научность статьи: «Никакое животное, пока оно молодо, не любит, чтобы его учили уму-разуму, и это делает необходимыми известные дисциплинарные меры. Дисциплина включает наказание, а одна из форм наказания есть — телесное, причиняющее боль. Мы всегда настаивали, что телесное наказание есть форма, наиболее пригодная для известных проступков»… И дальше: «телесное наказание (тростью или розгами) в школах и необходимо, и полезно… Наилучшее орудие для наказания маленьких детей есть розга. Во 1) она чувствительна; во 2) при толковом применении она не вредит; в 3) место приложения ягодичная область, по самой анатомии своей приспособлено (?!) к принятию телесного наказания»… И все в этом ро-. де, — конечно, с оговорками, что драть надо с толком, не чересчур сильно и т. д. В другом № того же «The Lancet» старший больничный врач требует установить виды наказаний для школьных проступков и в том числе телесные наказания. Он требует только, чтобы орудием наказания была не тонкая трость, которая может рассечь кожу, а хорошая толстая трость, полдюжины чувствительных ударов которой едва ли когда-либо причинить вред, и чтобы «наказание было приложено к тем частям тела, которые природою, по-видимому, специально (?!) предназначены для этой цели». До большей наглости и научного цинизма трудно договориться! Что только не взваливается на науку, и какие самые абсурдные требования не основывают на науке? Не надо быть знакомым с анатомией и с медициной, чтобы отвергать существование особых частей тела, назначенных природой для розог, и пользу для организма от испытывания болевых ощущений! Не даром публика относится всегда недоверчиво ко всяким специалистам, которые заимствуют из науки оправдания и основания для всяких выгодных и приятных им взглядов.