Борис Гребенщиков - Аэростат. Воздухоплаватели и Артефакты

Может, так оно и оказалось. Вообще-то, к музыке тогда было немного другое отношение.

Джордж и Дерек Тэйлор, Apple

Переезд из одной квартиры в другую состоял в основном, в перевозке магнитофона с колонками, остальных вещей, как правило, было крайне мало. Магнитофон был сердцем любого жилья. Помню, увидев на улице чьи-то вещи, выставленные для перевоза на новое место, мы были поражены отсутствием устройства для проигрывания музыки. Это было нам совершенно непонятно, мы решили, что люди, видимо, больные. Можно жить без одежды и без кровати, но как же можно жить без музыки?

Вы знаете, я думаю, что мы были правы. {346}

А музыка Харрисона всегда отличалась от всей остальной музыки. Джордж никогда не шел на банальные гармонические решения – у него в песнях обязательно есть аккорд-другой, которых совсем не ожидаешь. Но, как только эти аккорды сыграны, понимаешь, что без них песня превратится в банальщину. Даже Джон Леннон рассказывал, что, когда он застревал с написанием новой песни, он всегда обращался к Джорджу. Тот давал ему какой-нибудь неожиданный гармонический поворот, странный аккорд, и песня обретала лицо.

Но и это не главное – можно хоть годами работать над песней, наворотить целую вавилонскую башню, и все равно – стоп-машина. То, что писал и пел Джордж, всегда было полно каким-то внутренним светом, как будто он был с другой, правильной, планеты Земля – и его музыка помогала нам разглядеть правильный мир вокруг себя. {347}

Мне посчастливилось быть с ним немного знакомым лично, и я подтверждаю, что его любовь к Индии была истинной и глубокой, на всю жизнь. Джордж не только музыкой, но и всей своей жизнью показал, что между Западом и Востоком нет никакой пропасти – вся пропасть находится только в нашем собственном уме. Это ж надо так уметь: писать песни о любви к Богу, модные песни, известные песни – и такие, что понимаешь, что он чувствует.

Иногда даже хочется процитировать классиков и сказать: «Всем лучшим, что есть во мне, я обязан Джорджу». {348}

Еще будучи Битлом, Джордж купил себе огромный старинный дом под Лондоном, в Хенли-он-Тэймс, и удалился туда жить – подальше от лондонской тусовки. Там он и прожил всю оставшуюся жизнь – не считая выездов в другой дом, на Гавайях. Он был очень гостеприимен – для друзей; для остального мира он был отшельником, анахоретом, садовником. Дома он занимался садоводством и музыкой. Его сын Дхани говорит: «Все мы блуждаем в лабиринте, как подопытные мыши, а отец как будто бы ясно видел, куда идет». {349}

Его последний видеоролик был очень прост: сидят хорошие музыканты и играют старинную – 30-х годов – песню. И все с таким достоинством и удовольствием, что просто загляденье. Но потом камера переходит на самого Джорджа – и вдруг перехватывает дыхание: такая элегантная небрежность, такая простота – понимаешь, что находишься в присутствии Бога.

От него вообще исходило такое ощущение, что он был там, где никто из нас не был, как будто обожжен светом звезд.

А на лице у него в этом ролике – легкая такая улыбка, как будто и он, и мы, те, кто смотрит это, просто играем в то, что мы – люди, но знаем, что это шутка.

И знаете что – я с ним согласен. {350}

По сути дела, Beatles начались именно с Джона Леннона. Его мать, в которой он души не чаял, погибла, когда он был совсем ребенком, и эта трагедия наложила отпечаток на всю его жизнь. Он нашел спасение в рок-н-ролле. Он сказал: «Рок-н-ролл был настоящим, а все остальное было ненастоящим».

Леннон и Маккартни встретились 6 июля 1957 года на школьном вечере в церкви Св. Питера в Ливерпуле, там выступала группа шестнадцатилетнего Джона – The Quarrymen.

Джон был впечатлен тем, что Пол знал много аккордов и умел настраивать гитару, и решил взять его в группу. Это было историческое и великолепное решение. Так родился самый лучший дуэт в истории музыки. {351}

Эта песня имела большое значение для Джона – он даже задумывал переписать ее заново после ухода из Beatles (хотя, понятное дело, ему оказалось не до этого). По мне, запись 1963 года и так совершенна настолько, насколько может быть совершенным музыкальное произведение.

В ту пору Леннон и Маккартни действительно писали песни вместе, где-нибудь в номере отеля после концерта; брали гитары и играли, подстегивая и помогая друг другу – надо сказать, идеальный вариант создания песен. Для этого и существуют группы – ведь когда человек пишет песни один, его может занести, а когда рядом друзья, они всегда могут подставить плечо, вставить аккорд-другой или посмеяться над неудачной строчкой; глядишь, и еще один корабль готов в большое плаванье.

И корабли у Джона с Полом (не без помощи Джорджа) получались на редкость удачные. {352}

В апреле 66-го Джон Леннон вновь разразился эпохальным манифестом. Beatles отказались от концертов и сели в студию. И первая же песня этого нового периода, «Tomorrow Never Knows», положила начало новой революции в музыке и вывела Beatles из состояния девических идолов в положение пророков или богов.

В основе песни – текст тибетской Книги Мертвых, переработанный гуру «психоделической революции» Тимоти Лири. Леннон даже хотел, чтобы вторую половину песни пели далай-лама с тысячью тибетских монахов на горной вершине – но техническое осуществление этой идеи было немного проблематичным, поэтому Джону пришлось петь самому.

Как событие звука, эта песня была беспрецедентной. Как философское заявление – умные критики говорили, что эта песня бросила вызов не только семи векам европейской музыкальной культуры, но и основным положениям западной цивилизации. И все это – за три минуты. {353}

Для большинства людей такой песни, как «Tomorrow Never Knows», было бы достаточно, чтобы навсегда остаться в истории. Но через полгода Леннон вновь опередил всю планету, создав то, что много десятков лет считалось (да и будет считаться) «лучшей записью за всю историю рок-н-ролла». Даже Джордж Мартин, продюсер Beatles, обычно скромный и немногословный, назвал ее «тональной поэмой – что-то вроде современного Дебюсси».