Курт Воннегут - Пожалейте читателя. Как писать хорошо

В конце интервью он возвращается к этой теме:

Писание «Завтрака» дало мне по крайней мере одно: вытащило на поверхность мою злость на родителей за то, что они не были счастливее ‹…›. И будь я проклят, если я передам их бесполезную грусть своим собственным детям. Приложу все силы, чтобы этого не случилось [186] Vonnegut, Wampeters , 254–255, 284. .

Чтение «Завтрака для чемпионов» оставляет у меня ощущение безбашенного, безумного, уморительного путешествия. Видно, как людьми управляют их заблуждения. Повсюду какие-то рисуночки, напоминающие детские. Воннегут разделывается с масками, враньем и ошибочными представлениями, обнажая их в своих персонажах – во всей губительной, душераздирающей нелепости.

Может быть, его родители сумели бы помочь себе сами? Или они были запрограммированы вести себя именно так, как вели, – биохимией, воспитанием? Возможно ли для человека преодолеть ту программу, которая в него заложена?

Воннегут некоторое время ходил к психотерапевту, пытаясь разобраться в том, что такое депрессия, и понять, откуда у него берутся регулярные и периодические вспышки гнева. По поводу своего романа он замечает: в нем «мотивы поступков всех персонажей объясняются на основании химических процессов, идущих у них в организме» [187] В предисловии к «Завтраку» сказано: «Есть у меня еще другая склонность – представлять себе человеческие существа в виде больших пластичных лабораторных баллонов, внутри которых происходят бурные химические реакции. ‹…› Вот почему, когда я описываю в романе какой-то персонаж, у меня появляется страшное искушение: сказать, что он ведет себя так из-за испорченной проводки либо оттого, что съел или не съел в этот день микроскопическое количество того или иного химического вещества». . «Главная тема этой книги – самоубийство», – признавал он [188] David Standish, “Playboy Interview,” in Conversations , 87, 108. .

В ней повествователь спрашивает сам себя: «Боишься, что покончишь с собой, как твоя мать?» [189] Vonnegut, Breakfast , chap. 18. .

Воннегут поясняет:

Что касается реальной смерти, мне этот выход всегда казался соблазнительным, поскольку моя мать таким образом решила массу проблем. Дитя самоубийцы всегда будет считать смерть, настоящую… логичным способом решения всех проблем, в том числе решением простой задачки по алгебре [190] Vonnegut, Palm Sunday , chap. 18. .

Неизвестно, действительно ли его мать покончила с собой или же речь идет о случайной передозировке барбитуратов. Как бы там ни было, это случилось очень не вовремя. Курт проходил тогда начальную армейскую подготовку. Он устроил родным сюрприз, явившись на трехдневную побывку (ему разрешили ее по случаю Дня матери [191] В США отмечается во второе воскресенье мая. ). Его сестра Элис [192] Во многих русских переводах воннегутовских текстов ее называют Алисой. тоже приехала домой. На третье утро – как раз в День матери – они нашли свою мать мертвой.

Марк, сын Воннегута, говорит, что до определенного времени отец не говорил о смерти своей матери как о самоубийстве. Брат и отец Курта не были уверены в причине этой смерти. Хотя мать Курта была писательницей, она не оставила предсмертной записки. Но она была очень отстраненной и депрессивной матерью, часто надолго запиралась у себя в комнате. Марк полагает, что его отец мог выстроить версию о суициде на основе всех этих «отсутствий».

Смерть, намеренная или нет, – это окончательный уход. И можно счесть, что умерший бросил вас. Если есть вероятность, что эта кончина была намеренной (и даже просто произошла из-за чрезмерной беспечности), если кто-то – особенно ваша родная мать – не хочет жить ради вас, вам вполне может показаться, что вы ничего не стоите. Что это ваша вина. Говорят ведь, что выжившим свойственно особое чувство вины перед погибшими. Возможно, тут как раз такой случай – в острой форме.

Я не понаслышке знаю, что такое самоубийство и как оно действует на близких покойного: моя сестра пережила суицид своего первого мужа. И я, дорогой Курт, с трудом могу вынести мысли о том, какое же воздействие оказало на вас это событие.

Между тем «Завтрак для чемпионов» – это, как ни странно, вовсе не угроза покончить с собой. Наоборот: в нем содержится своего рода обещание, мое заверение, что теперь я это преодолел. А для меня это немало. Когда-то я думал о таком исходе как о совершенно разумном способе избежать чтения лекции, или сдачи рукописи в срок, или прихода на коктейль [193] Vonnegut, Wampeters , 283. .

Как обычно, это «приключение», имеющее форму романа, развивалось не по прямой. Когда-то предполагалось, что «Завтрак для чемпионов» и «Бойня номер пять» будут составлять единую книгу [194] Charles Reilly, “Two Conversations with Kurt Vonnegut,” in Conversations , 202. . Позже предполагалось, что «Завтрак» будет описывать мир, где все – роботы (кроме повествователя). Даже Иисус Христос: «Он был роботом, который умер за мои грехи» [195] Richard Todd, “The Masks of Kurt Vonnegut, Jr.,” in Conversations , 33. .

Когда «Завтрак» наконец был закончен, его автор отметил:

У меня такое ощущение, что «Завтрак» станет последней из этих терапевтических книг, а это, вероятно, не очень-то хорошо. Из безумия вырастают некоторые замечательные происшествия искусства. В финале «Завтрака» я отпускаю на свободу персонажей, которых использовал в хвост и в гриву. Я сообщаю им, что они мне больше не понадобятся. Теперь они могут следовать собственной судьбе. По-видимому, это означает, что и мне тоже дарована свобода следовать моей судьбе. Я больше не обязан о них заботиться [196] Vonnegut, Wampeters , 283. .

Всякий хочет каких-то абсолютов. Даже Курт Воннегут, который их вообще-то терпеть не мог. Он хочет даровать своим персонажам свободу и сам освободиться от них. И хочет, чтобы это была последняя «терапевтическая книга». Однако ничего из этого не сбылось. Его персонажи (в том числе самоубийцы и ветераны) еще вернутся, как и темы, на которые он больше не собирался писать. Однако проблемы самоубийства и войны больше не будут оказываться в центре внимания работ Воннегута. Так что психологически эта его оценка, похоже, вполне верна. Когда мы напрямую обращаемся к нашим важнейшим проблемам (связанным с событиями и людьми, которые оказали самое глубокое влияние на нашу жизнь), эти проблемы не исчезают. Но они явно могут стать для нас не такими тяжелыми.

Есть научные данные, указывающие на то, что такое ныряние в былую травму может отразиться на человеке негативно [197] David J. Morris, “After PTSD, More Trauma,” The New York Times , January 17, 2015. .

В романе «Дай вам бог здоровья, мистер Розуотер» Элиот Розуотер после нервного срыва попадает в психиатрическую лечебницу, где с ним встречается музыкант, играющий для пациентов. Сын музыканта вспоминает: