Курт Воннегут - Пожалейте читателя. Как писать хорошо

И еще:

На жизнь этим [искусством] не заработаешь. Это просто свойственный человеку способ делать жизнь более сносной. Занятия искусством (даже если это у вас не очень-то получается) возвышают душу, черт побери [167] Vonnegut, Man Without , 24. .

Итак, занятия искусством «возвышают душу». Это может показаться расплывчатой банальностью. Что Воннегут имеет в виду, говоря о «возвышении души»? Что такое «душа»?

В словаре Вебстера указано, что это:

● духовная или нематериальная часть человека или животного, которая считается бессмертной;

● нравственная или эмоциональная природа человека либо его ощущение собственной уникальной личности.

А вот определение Рабо Карабекьяна, художника из «Завтрака для чемпионов». Растолковывая свое полотно, выполненное в стиле абстрактного экспрессионизма, огромную зеленую картину, которую пересекает вертикальная полоса из оранжевой флуоресцентной ленты, он говорит [далее курсив мой. – С. М.]:

– ‹…› Это – образ сознания каждого животного . Это – нематериальная сущность всякого живого существа , его «я», к которому стекаются все познания извне. Это – живая сердцевина в любом из нас: и в мыши, и в олене, и в официантке из коктейль-бара. И какие бы нелепейшие происшествия с нами ни случались, эта сердцевина неколебима и чиста. ‹…› Наше сознание – это именно то живое, а быть может, и священное, что есть в каждом из нас. Все остальное в нас – мертвая механика [168] Vonnegut, Breakfast, chap. 19. .

Как же «возвышается» (растет) наша душа – наше сознание? Вот некоторые пути, способы и средства.

Воннегут отмечает в предисловии к своему первому сборнику нон-фикшн:

В моей документальной прозе я нахожу мало свидетельств того, что я сколько-нибудь повзрослел. Я не могу отыскать там ни одной идеи, которую не стянул бы у кого-то еще и с важным видом не провозгласил бы к тому времени, как добрался до седьмого класса школы.

А вот мои приключения, связанные с написанием художественной прозы, куда более удивительны и увеселительны – во всяком случае для меня . Возможно, в этой области я все-таки действительно немного вырос и развился. Славно, если это так. Это доказало бы, что плоды воображения сами обладают способностью созидать.

Если человек, обладающий явно дюжинным умом, как у меня, посвятит себя рождению такого вот плода воображения, этот плод, в свою очередь, будет заманивать этот дюжинный ум в состояние большей разумности. Джеймс Брукс, мой друг-художник, поведал мне прошедшим летом: «Я наношу на холст первый мазок. А после этого за дело берется уже сам холст – он выполняет не меньше половины работы». То же самое можно сказать о писчей бумаге, ваяльной глине, кинопленке, колеблющемся воздухе, обо всех безжизненных субстанциях, которые человеческим существам удается обратить в наставников и в товарищей по играм.

‹…› Поэтому теперь я верю: единственный способ, каким американцы могут возвыситься над своей дюжинностью, достаточно повзрослеть, чтобы спасти себя и помочь спасти нашу планету, состоит в том, чтобы, преисполнившись энтузиазма, завязать тесные отношения с плодами собственного воображения. Правда, сам я не особенно доволен продуктом собственного воображения – моей художественной прозой. На меня просто производят впечатление те нежданные откровения, которые дождем льются на меня, когда моя работа состоит в том, чтобы давать волю своему воображению: тут очень большой контраст с теми дубоватыми, насквозь знакомыми идеями, которые загромождают мой стол, когда моя работа состоит в том, чтобы поведать правду [курсив везде мой. – С. М.] [169] Vonnegut, Wampeters , preface. .

Почему обязательно должно быть так? Даже если вы просто записали правду на бумаге, вы уже чего-то да стоите. Писать – значит проявлять щедрость, даже по отношению к себе. Нечто произошло, и вы, свидетель событий, записываете их. Вы мыслите и наблюдаете особым образом, по-особому подаете события, благодаря чему проявляете свою индивидуальность и подтверждаете ценность ваших переживаний.

Но, когда вы пишете художественную прозу, перед вами открываются врата, ведущие в тайны воображения и подсознания, то есть во все то, что может быть скрыто от нашего сознания.

Луиза Десальво, профессор колледжа Хантера, написала замечательную книгу под названием «Писательство как способ исцеления». Она утверждает, что к исцелению ведет не всякое писание (тут малоэффективны «свободное письмо», или объективное описание пережитой травмы, или бездумные попытки «выговориться»), и перечисляет определенные методы, которые помогают исцелиться: «Подробное описание травматических или огорчающих событий и наших чувств по их поводу в тот момент и сейчас – единственная разновидность создания текстов о травмах, которые связываются в клинических наблюдениях с улучшением здоровья».

Рецепт Десальво очень точно говорит о том, что часто происходит в процессе написания художественной прозы.

Художественный текст требует создания маски – иными словами, вам приходится смотреть на происходящее с точки зрения выдуманного персонажа, а значит – видеть то же, что он. «Дайте человеку маску, и он скажет правду», – говаривал Оскар Уайльд.

Художественная проза жаждет перемен. Нет перемен – нет истории. Без противостояния – с другим персонажем, с проблемой, с чем-то в самом персонаже – и без движения история будет статичной, мертворожденной.

Художественный текст – это прежде всего рассказ о чем-то, некий сюжет, развивающийся на протяжении какого-то времени, пусть и очень небольшого. В нем есть «тогда» и «теперь».

Конечно же, не всякий художественный текст следует тем принципам, которые излагает Десальво. Но им явно может следовать большинство документальных текстов, особенно мемуаров: собственно говоря, ее книга как раз и обращена к авторам «нон-фикшн». Однако, по словам Десальво, клинические эксперименты, проведенные с участием контрольной группы [170] В таких экспериментах контрольная группа, в отличие от основной, не получает изучаемое средство, не подвергается изучаемому воздействию и т. п. , показывают (применительно к текстам любых форм и жанров): «Нужно писать так, чтобы подробные описания случившегося сплетались с возникшими тогда и существующими сейчас чувствами, касающимися того, что случилось» [171] Louise DeSalvo, Writing as a Way of Healing (Boston: Beacon Press, 2000), 25. .

Именно это Курт Воннегут проделывает во многих своих романах.

Мы рассмотрим здесь два из них – как примеры средств для «возвышения души» самого Воннегута. Быть может, они вдохновят на душевный рост и вас.

Писательница Джозефина Хамфриз полагает: «Один из подходов к написанию истории состоит в том, чтобы отнестись к этому как к писательскому отклику на самый важный вопрос, который способен задать писатель. Этот отклик зачастую сложен, противоречив и переменчив, но сам вопрос прост и почти всегда остается одним и тем же. Чем масштабнее вопрос, тем более рискованна проза» [172] Josephine Humphreys, review of The Collected Stories , by John McGahern, The New York Times , February 28, 1993. .